Жестокая тишина - Пол Мейерсберг

Она положила руку па его ладонь и нажала. «Поцелуй его, – сказал ей внутренний голос. – Ты храбрее его. Сделай это». Она повернулась, и ее губы коснулись его губ. Ни один из них не раскрыл рта. Пока этого было достаточно. Это было восхитительно!

Они не говорили больше, лежали рядышком, обнявшись, и таким образом, разумеется, не могли спать. Им нравилось ощущать тепло друг друга. Оба знали, что впереди их ждет еще многое. Но не теперь. Около пяти утра Дэвид выбрался из кровати Полетт и заботливо подоткнул ей одеяло, поцеловал ее. Она погладила по его волосам. – Надо идти, – сказал он.

– Да, я знаю.

– Завтра я позвоню этой женщине.

– Хорошо.

Полетт смотрела, как он уходит из ее комнаты. В дверях он оглянулся, но ни один из них не сказал ни слова. Полетт выключила свет на тумбочке, свернулась клубочком и оказалась на седьмом небе.

Пока Пандора добиралась до больницы, Элис уже сделала предварительные распоряжения относительно похорон. Элис не стала звонить Пандоре раньше восьми. Она отнеслась к этой смерти по-хозяйски.

Пандора смотрела на отца. Он не изменился с прошлого вечера, и ей казалось, что он умер уже тогда. Она не поцеловала его. Ее прежний страх улетучился, как изгнанный из тела дьявол, все куда-то улетучилось. Пандора плакала, чувствуя облегчение, а не горе.

Днем она поехала в свой старый дом. Она думала, что опять на нее нахлынут воспоминания. Но, к ее удивлению, прошлое отодвинулась куда-то далеко. Ее воспоминания принадлежали другому человеку. Переходя из комнаты в комнату, чувствуя движение своих ног, осознавая, как ее пальцы поворачивают дверные ручки, слыша собственные шаги, она видела, как этот другой человек вел себя неожиданно практично. Она стала думать о том, что можно сделать с этим домом: оборудовать новую ванную, сделать стеклянную крышу над зимним садом, застелить пол на кухне линолеумом или плиткой. Она смотрела на дом как потенциальный покупатель. Нет, не покупатель, а продавец. Пандора поняла, что думает о том, чтобы продать этот дом. Она улыбнулась своему отражению в зеркале, открыла сумочку и накрасилась. Ей хотелось хорошо выглядеть.

Элис наблюдала за ней, застав ее за этим неподобающим моменту занятием.

– А Алек придет на похороны?

– Нет. Он сейчас в отъезде.

– Ты же говорила мне, что он дома.

– Разве?

Пандора позвонила Уингам и узнала у них телефон школы. Полетт разрешили уйти с урока, чтобы поговорить с матерью. Она не была напугана. Полетт примерно знала, почему звонит мама. Она почти не знала своего дедушку. И для нее это не было потрясением, она не плакала. Она знала также, что и Пандора была не очень близка с ним. Голос матери звучал спокойнее, чем раньше. Полетт подумала, что умер-то мамин папа, а не ее. Она уже больше не считала, что Хэммонд умер. Возможно, эта ясновидящая китаянка сумеет его найти. Полетт вернулась в класс, улыбнулась Дэвиду. Учительница спросила, не хочет ли она пойти домой. Полетт захотелось ответить, что у нее нет дома, зато вместо этого есть любимый.

Похороны произвели на нее гнетущее впечатление. Стоя рядом со стариками – приятелями отца, Пандора молилась не за усопшего, а за то, чтобы поскорее оказаться в самолете, летящем в Лос-Анджелес. Последние три дня Элис явно собиралась сказать ей что-то. Когда они делали вид, что нежно прощаются у поджидающей Пандору около ворот кладбища машины, Элис наконец решилась.

– Мне кажется, я любила его больше, чем ты, – сказала она.

Пандора не стала спорить, зная, что особой сердечности к отцу у нее не было.

В самолете она думала об Уайлдмене. За эту неделю в Нью-Хэмпшире она решила, что больше не будет с ним встречаться. Смерть отца была символическим концом их отношений. И не имело значения, где Алек. В своем воображении Пандора уже решила продать не только дом отца, но и дом на Ранчо-парк, продать землю и начать все сначала. Купить новый дом и жить там с Полетт. Начать новую жизнь. А почему бы и нет? Но Уайлдмен прочно поселился в ее мыслях и не желал уходить оттуда. Она опять живо чувствовала его присутствие. При воспоминании о минутах блаженства бедра ее свело легкой судорогой, в низу живота пульсировало. Она поерзала в кресле и опрокинула стакан с вином, стоявший перед ней на подносе с едой. Стюардесса наклонилась к ней и что-то сказала, но Пандора не слышала ни слова.

Опять дома. И снова на часах было семь, когда Пандора вышла из такси. Для нее это время дня всегда было самым пустым. Ей совершенно нечего было делать в семь часов вечера, разве что выпить немного и приготовить ужин. Какой ужин? Для кого? Бессмысленный закат, каждодневный символ пустоты, петля вокруг Калифорнии, этот сиреневато-оранжевый свет напомнил ей о предыдущем возвращении из Нью-Хэмпшира. Было лишь одно отличие: Алек уже не сможет снова исчезнуть. Это точно.

Два медных каретных фонаря, которые Алек когда-то принес с киностудии, безрадостно приветствовали ее своим светом у входной двери. Почему они горят? Наверное, она зажгла их перед отъездом, чтобы думали, что дома кто-то есть. Дом. Что бы ни подразумевалось под этим понятием.

В холле и гостиной стояла мертвая тишина. Ноги у Пандоры ныли. Она сбросила туфли – устала от высоких каблуков. Разве все началось не с каблука, застрявшего в щели деревянного мостика? «Позвони ему. Тебе не остается ничего другого. Все остальные возможности ты уже использовала. Ведь тебе больше хочется позвонить ему, чем Полетт? Ты плохая мать и неверная жена. Но сначала надо выпить водки».

Пандора прошла на кухню, чувствуя сквозь тонкие чулки холодок плиток пола. Шторы были задернуты. В полумраке она протянула руку к выключателю и ахнула. Затрепетал свет лампы дневного света. И этот яркий свет усилил ошеломляющий эффект, от которого ее сердце замерло.

За кухонным столом сидел бородатый человек в темных очках и плаще с поднятым воротником. Он смотрел прямо на нее, хотя она и не могла видеть его глаз.

– Алек!

Пандора подбежала к нему и обняла. Когда она коснулась его, Хэммонд даже не шевельнулся. Он был весь мокрый – волосы, одежда, кожа, – как будто побывал под дождем. Пандора была в полном смятении.

– Что случилось? С тобой все в порядке? Мокрая напряженная фигура не издала ни звука.

– Где ты был?

Может быть, он потерял память? Первое потрясение, которое она испытала, увидев его, прошло. Но теперь в Пандоре нарастал страх. Неожиданное появление Хэммонда испугало ее еще больше, чем отсутствие.

– Пожалуйста, дорогой, скажи мне… где ты был? Почему ты ушел?

Потом она увидела пистолет. Свой пистолет. Он лежал перед Хэммондом на кухонном столе. Это была какая-то сюрреалистическая картина: человек в темных очках и плаще сидел за деревянным столом, на котором перед ним лежал пистолет. Молчание этого человека, его неподвижность были явно угрожающими. Пандора видела портрет человека, который только что застрелил кого-то. Или собирается кого-нибудь застрелить. Но кого? Себя? Свою жену? Пистолет принадлежал его жене.

– Алек, что случилось?

Она спросила его, зная, что он не ответит. Она опять подошла к нему, поцеловала его, обняла. Никакой реакции. Пандора подождала, чувствуя, как ее бьет дрожь. Она почувствовала, что ей надо выпить водки. Она подошла к холодильнику и вынула бутылку. Прохладный воздух освежил ей лицо. Ее всю трясло, когда она наливала два стакана, глядя на Алека.

– Что… что с тобой случилось? Где ты был? Пожалуйста, скажи мне. Теперь все равно. Я просто хочу знать. Пожалуйста.

Она поставила перед ним стакан водки со льдом. Ей необходимо было убрать этот пистолет, но она не решилась. Ей хотелось снять с Хэммонда эти темные очки и заглянуть в глаза. Но она не могла: она представила себе его невидящий взгляд. Ей стало жутко.

Зазвонил телефон. От неожиданности и страха Пандора уронила стакан. Она заметила, что Хэммонд никак не отреагировал на звонок, и посмотрела на телефон, висевший на стене у дверей. «Сними трубку. Возможно, это Полетт. Не снимай. Это может быть он. Почему не включается автоответчик?» Телефон звонил долго. Пандора перестала обращать на него внимание и наклонилась, чтобы собрать осколки стакана. Они сверкали на полу, как алмазы. Она подобрала их правой рукой и осторожно сложила в днище стакана, оставшееся целым.

Телефон замолчал. Хэммонд медленно поднялся. Она чувствовала, что он смотрит на нее. Она тоже взглянула на него. Он положил пистолет в карман плаща. Это был не его плащ, она никогда прежде его не видела. Где он его взял? Она посмотрела на пуговицы. Это был женский плащ.

Пандора стала подниматься, и тут он сделал несколько шагов. Он собирался ударить ее, стукнуть ее ногой. Почему-то ей так показалось. «Алек, что случилось?» Но Хэммонд не дотронулся до нее, а прошел мимо. Пола его черного плаща задела ее плечо. Только сейчас Пандора заметила, что у него голые ноги. Он был в ботинках, но без носков. Хэммонд прошел, наступая, как ей показалось, намеренно, по осколкам стакана. Этот хруст еще долго стоял у нее в ушах после того, как он ушел с кухни.