Черные крылья Бога - Дмитрий Лекух

Дальше пришлось идти впроголодь.

А сам Чарли в очередной раз метался в бреду в штабном джипаке – у него был ожог больше пятидесяти процентов и боль, которую не могли остановить даже лошадиные дозы наркотиков.

А еще через пять километров после Туапсе убили Машку.

Было жарко, она на минуту сняла душный кевларовый шлем и попыталась откинуть назад мокрую от пота гриву темных волос.

В этот самый момент и ударил ее чуть ниже кадыка этот чертов дротик – да какой там дротик! – простая палка с привязанным грубым металлическим наконечником.

Она упала лицом вниз, и я с ужасом увидел, как этот наконечник медленно выходит наружу, разрывая мышцы и тонкую кожу шеи возле самого позвоночника.

Как раз в том самом месте, которое я очень любил целовать.

Там еще была родинка, в обычное время она пряталась за густыми темно-каштановыми волосами.

Нежно-коричневая на молочно-белой коже.

Как все зеленоглазые шатенки, Машка была белокожей.

Это уже в походе она слегка побронзовела.

По сравнению со мной – слегка…

…Я, кажется, что-то кричал.

Потом залез в джипак и расстрелял весь боезапас стационара.

Меня даже не пытались останавливать.

…Он еще кричал что-то победное, этот перемазанный горелой нефтью и сажей урод, когда в него входили первые пули, – да какие там пули, малокалиберные снаряды автоматической зенитной установки, по ошибке названной кем-то еще очень и очень давно стационарным армейским пулеметом.

Так давно, что наверное, даже отец не помнит…

Через некоторое время от него остались только покрытые кровью и слизью мясные ошметки.

Сначала от него.

А потом от всей их гребаной деревни.

Мы шли не воспитывать и не отпугивать.

Мы шли – убивать.

Всех.

Мы были единым целым, я и мой отряд.

Одним большим, смертельно раненым зверем…

…Я потом долго сидел посреди того, что было их поселком.

Жалкие лачуги, собранные из каких-то ящиков, коробок, досочек, жестянок.

То, что еще не догорело.

И то, что просто не могло сгореть.

Я положил ладонь на камень.

Примерился и с силой вогнал тяжелый десантный нож прямо в перекрестие линии любви и линии жизни…

С этого момента мы их стали бить на опережение.

Увидел, что-то шевелится, – стреляй.

Иначе с этими тварями просто нельзя…

…Казаки рассказывали, что в Сочи, во владениях Князя, очень чистое море.

Так получилось, что пологий естественный залив каким-то образом защитил город от дряни, разлившейся в черноморских портах.

Маша страшно хотела в нем искупаться, благо, для конца октября здесь было удивительно тепло – градусов двадцать пять – двадцать семь.

А она никогда не видела моря и никогда не купалась в прозрачной соленой воде…

Всё.

Хватит об этом.

Точка…

…Мы все-таки дошли.

Блокпост на Магри был настоящей крепостью.

Мы остановились после очередного витка серпантина, я привел себя в относительный порядок, поправил берет, взял в руки белую тряпку и решительно пошел вперед.

Когда до крепости оставалось тридцать шагов, я остановился.

В стене открылась небольшая узкая дверь, и навстречу мне вышел высокий жилистый мужик в камуфляже и круглых металлических очках.

В его облике было что-то неистребимо европейское.

Он подошел, и мы обменялись рукопожатием.

– Я – Ивар Туупе, командир блокпоста, – произнес он с характерным прибалтийским акцентом и вопросительно взглянул мне в глаза.

Ну, Ивар, думаю, – значит, Ивар.

Делов-то…

– Егор Князев, командир отряда охраны, – козыряю. – Сопровождаю московское посольство.

Моя мятая, в разводах глины униформа и двухнедельная полубородка-полущетина являли разительный контраст его подчеркнуто аккуратному облику.

Ну и хрен с ним.

Он коротко понимающе кивнул и резко махнул рукой в сторону крепости.

Железные створки ворот начали медленно разъезжаться.

Пока остатки отряда медленно втягивались вовнутрь, Ивар предложил мне выпить чаю в караульном помещении.

В караулке пахло чаем, сухарями и ружейным маслом.

Это показалось настолько родным, что мне захотелось расплакаться, но я сдержался.

Мы уселись за короткий, сколоченный из струганных досок стол и улыбнулись друг другу.

Он мне нравился.

Прибалт коротко махнул рукой молодому армянистому пареньку, и перед нами появились две дымящиеся солдатские кружки.

Между ними, на листе бумаги, выросла горка белого кускового сахара.

Ивар осторожно взял один из кусков, с хрустом надкусил и аккуратно отхлебнул обжигающе горячий напиток.

У меня с кипятком отношения складывались более напряженно, и я потянулся за сигаретами.

– Ваши люди не будут возражать, если мы попросим их сдать оружие? – прибалт испытующе посмотрел мне в глаза.

Я глубоко затянулся, наслаждаясь покоем.

И уверенностью, что в меня – по крайней мере, в течение ближайших пяти минут – не будут стрелять и бросать разные предметы с ненавистным «коктейлем Молотова».

Потом пожал плечами.

– Я думаю, будут, – я внимательно следил за кольцами дыма, неторопливо плывущими в сторону узкого окна-бойницы. – И активно. Причем, как вы, надеюсь, догадываетесь, «возражать» они умеют.

Я наконец-то определил его национальность.

Эстонец.

Просто меня ввело в заблуждение литовское имя Ивар.

Он вздохнул.

– Я понимаю, – кивает. – Тогда я вынужден буду просить вас ждать во дворе и не заходить в помещения. И предупредить, что ваши люди находятся под прицелом. Мне нужно время, чтобы получить инструкции.

Я пожал плечами.

– Сколько на это понадобится? – спрашиваю.

– Думаю, дня два, – размышляет. – Как у вас, кстати, с продуктами?

Я киваю.

– Хреново, – говорю. – И это мягко сказано. Джип с припасами сожгли эти твари под Туапсе. И еще у меня есть раненые.

Он кивнул:

– Я понимаю. Их осмотрит наш врач. Я распоряжусь. Вас и господина посла мы ждем на ужин к нам в штабную столовую, остальных покормят прямо во дворе. На воздухе сейчас тепло, и я не думаю, что ваши люди будут испытывать какие-либо неудобства. Что-то еще?

Смешной…

– Да, – улыбаюсь, невольно. – Сортир и умывальник.

– О! Все это есть во дворе…

Я наконец решаюсь.

– И еще, Ивар, – мне очень хочется курить, но я пока что терплю. – Нам надо похоронить наших товарищей. Некоторые тела уже разлагаются.

Он склонил голову в знак уважения.

– У нас здесь есть… небольшое захоронение. Прямо за блокпостом. Те, кто там лежат, – настоящие герои. Там есть место еще для одной братской могилы.

– Для двух.

– Простите?

– Для двух, – наклоняю голову. – Среди погибших – моя жена.

Он судорожно сглотнул.

– Еще раз простите, – кивает. – Да. Для двух.

Когда я уже уходил, он меня еще раз окликнул:

– Простите, Егор… Вы… Ваш внешний облик мне кого-то очень напоминает…

Я усмехнулся.

– Вашего Князя, Ивар, – вздыхаю. – Именно его я вам, простите, напоминаю. Как бы я ни относился к этой бросившей меня в детстве сволочи, – он все-таки мой отец.

И вышел, аккуратно закрыв за собой дверь караулки.

Надо было выделить людей в похоронную команду и на обустройство лагеря во дворе крепости.

Надо было осмотреть технику и привести в порядок оружие.

И побриться, обязательно побриться.

Этот аккуратист Ивар выводил из себя своим безукоризненным внешним видом.

Как это не печально, но жизнь, увы, продолжалась.

Через день за нами пришел патруль, который должен был сопроводить отряд и посольства в Большой Сочи…

…Мы с Вожаком сидели в небольшом приморском кафе в самом центре города.

Вечерело.

За соседним столиком гуляли Гурам, Веточка энд компани.

Которая состояла в том числе и из Аслана: паренек, прошедший вместе с отрядом чудовищный переход от Джубги, наконец-то стал окончательно своим.

Остальные, в том числе шахтерские посланники, остались в выделенном комендантом бывшем военном санатории – отмываться и отсыпаться.

Их превосходительство Верховный правитель Юга России, в просторечии Князь (я так и не мог пока называть его отцом, даже мысленно), в своей горной резиденции временно отсутствовали.

Уехал в Сухуми о чем-то там договариваться с абхазами.

Будет через неделю.

В лучшем случае.

Нам было велено ждать.

Не знаю, что там сыграло свою роль – то ли высокий ранг Вожака, то ли то, что я оказался княжеским отпрыском, но отряду разрешили не разоружаться и привезли в город, разместив в переоборудованном под казармы княжеской дружины санатории.

Впрочем, джипаки с тяжелым вооружением все равно пришлось оставить на блокпосту в Магри – до Сочи мы добирались на лошадях.

По территории «княжества», по распоряжению Верховного правителя, на машинах передвигались только дружинные патрули.

Порядок есть порядок.

Машины обещали перегнать в Сочи попозже.

После прибытия Верховного.