Девочка-наваждение (СИ) - Натали Лав

— Мама твоя приходила. Хотела поговорить. Но я… ее не пустила. не знаю, что от нее ждать. И… — получается сумбурно.

— И как только она ушла, ты побежала нанимать охрану, — делает он вывод за меня.

— Да, — отвечаю твердо. Пусть говорит, что хочет, но причин доверять его семье у меня нет.

— Я уже подумал, что о вашей безопасности должен кто-то заботится, поэтому и приставил толковых людей из службы безопасности моих клубов.

От этих слов внутри все леденеет. Хотя, наверное, должно быть наоборот. Он попытался позаботиться. Правда, не поставив меня в известность. Но с другой стороны, это значит, что он сам не знает, чего ждать от собственных родителей.

— Они могут навредить мальчикам? — задаю самый важный вопрос.

Борис утыкается лбом в мое плечо.

— Не знаю. Вряд ли. Но и пять лет назад я предположить не мог, что отец сможет такое сделать.

— Что будет с нами, Борь? — в мой голос прорывается против воли паника.

— С вами — все будет хорошо. Любой ценой. Слышишь меня? — он обхватывает мое лицо ладонями и смотрит прямо в глаза. Словно в душу.

— С отцом я поговорю. С матерью тоже. Чего она хотела?

— Встретиться и обсудить нашу ситуацию. Я обещала завтра днем. Только мне мальчишек не с кем оставить.

— Ребята присмотрят. Я им доверяю, поэтому с "Баярдом" смысла связываться не вижу.

Хочу сказать, что я недостаточно доверяю ему, но он опережает:

— Если тебе так спокойнее, то пусть остаются. Их услуги я оплачу. И завтра я с тобой пойду.

Мы, конечно, так с Ликой Игоревной не договаривались. Но это будет лучше. В конце концов, это касается нас всех.

Глава 45

Алиса

Я немного успокаиваюсь после того, что сказал Боря. В конце концов, это его родители, вот он пусть с ними и разбирается.

Кормлю его ужином, разбираю диван. Кстати, купленный им, намного удобней того, что стоял здесь раньше. Надо у Харламова спросить, куда он дел мои вещи и мебель из квартиры. Я не верю, что выбросил. Что-то из одежды же оставил. Но сейчас я выдохлась. Поэтому даже не дожидаюсь, когда он поест. Иду и ложусь. Если Борю что-то не устраивает, то у него есть в Москве комфортабельный особняк вместе с любимой мамой. Хотя это во мне говорит скорее вредность из-за того, что не успела я вернуться, как на меня снова обрушился ворох проблем. Из-за Бориса. А я считала, что все уже в прошлом.

Легла я с краю, потому что дети вполне могут проснуться. Почти задремав, чувствую, как Борис перелезает к стенке. Места здесь достаточно, но все равно слышу, как ворочается. Где-то минут через десять на мое бедро ложится горячая мужская ладонь.

— Алис, ты спишь? — раздается тихий шепот над ухом.

Это все как-то бодрит. Поэтому открываю глаза. Но не отвечаю. Интересно, что он будет делать дальше?

Не дождавшись ответа, Борис целует меня в скулу, а его наглая рука ныряет под майку пижамы и ползет вверх, накрывая грудь. Чуть сжимает, проводит большим пальцем по соску, от чего тот мгновенно собирается в камушек. Позабытые ощущения рождаются внутри. Тело наполняется истомой и ожиданием близости. Тем более явственно чувствую, что мужчина возбужден.

Я не хотела с ним заниматься сексом. Так сразу.

Но зачем тогда я откидываю голову ему на плечо, подставляя под поцелуи шею. Бедра рефлекторно сжимаются, пытаясь подавить желание, что зарождается глубоко внутри. Но оно не собирается слушать голос разума. Внутри начинает так противно ныть, что я всхлипываю. Ненавижу себя.

Но тут же чувствую руку Харламова, которой он проникает под пижамные штаны и добирается до лобка. Поглаживает его. Сама… Сама развожу ноги чуть шире. Хочу его пальцы там внутри. Чуть-чуть. Чуть-чуть пусть меня поласкает, а потом я снова поумнею. Да-а-а! Вот так! И еще… Еще… Только бы не останавливался. Как же давно мне не было так хорошо!

Пальцы Бориса скользят по смазке, дразнят клитор, потом забираются внутрь. Он толкается ими как можно глубже. Раз, другой. Приятно. Громко стону. Потому что приятно, но член все равно лучше. Он прижимается все теснее. Без белья. Когда только снять успел?!

Хочу его… Хочу… Как это все было давно… Поэтому даже помогаю ему, когда он нетерпеливо стягивает с меня штаны. Единственное, о чем не забываю:

— Презерватив!

Все же двух детей мне достаточно.

Шуршит фольга. Борис натягивает резинку, а потом приподнимает мою ногу и входит в меня сзади. Его проникновение воспринимается остро. Как и первый толчок. Зажимаю себе рот рукой, чтобы не закричать. Шуметь нельзя. Мое тело подчиняется ему, ловит каждое его движение. В голове туман и жажда. Такая, как в пустыне. Которую облегчают лишь размашистые движения мужчины внутри меня. Как же это сладко… Закидываю руку ему на шею, провожу по коротким волосам. Жмусь к его крепкому телу все теснее, чтобы быть, как можно ближе.

Это такое странное ощущение — когда тебе и больно, и одновременно так хорошо, что хочется перестать существовать, чтобы навсегда остаться в этом моменте.

— Ай! — вскрикиваю, когда Борис неожиданно прикусывает меня за шею, одновременно ускоряясь, а после совершает еще нескольких быстрых толчков и громко стонет. Его рука отпускает мою ногу, которую он все время держал на весу, и надавливает на клитор, совершая резкие, сильные движения. Волна жара поднимается от коленей вверх, сжигая меня, делая мое тело невесомым, наполняя каждую мою клетку чистым кайфом. Кажется, я все-таки кричу. И на этот раз мой рот зажимает мужская ладонь.

Спустя мгновения слышится лишь наше тяжелое дыхание. Одно на двоих.

Потом я ощущаю нежный поцелуй в щеку.

— Люблю тебя, — Борис говорит это как само собой разумеющееся.

Я же не могу произнести эти слова в ответ. Хотя чувствую то же самое. Только сказать об этом не могу.

На этом мы не останавливаемся. Занимаемся сексом еще. Как изголодавшиеся по друг другу. Впитываем один другого. Единственное, на что хватает нашего благоразумия — это натянуть одежду, потому что теперь мы не одни. В соседней комнате спят наши сыновья.

Я засыпаю, счастливая и обессиленная, не думая уже ни о о чем.

— Мам, а что это за колечко, — слышу детский голос и не сразу понимаю, кому он принадлежит.

Кое-как разлепляю веки и вижу два детских личика, склонившихся надо мной. На обоих явно выражено любопытство.

— Мам, а почему ты не встаешь? Ты же рано просыпаешься. Рано-рано.