Восхождение к власти: город 'бога' - Соломон Корвейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Проклятье, Данте, смотри под ноги! Ты не по лесу гуляешь!
Валерон поднялся на обе ноги, помял плечо и рассмотрел своего спасителя, чему сильно удивился, и обескуражено заговорив:
- Ал-Альфонс? Что ты тут делаешь?
- И это твоё спасибо? – рассержено сказал человек в кожаном пальто.
- С-спасибо.
- Ну, хорошо, что хоть поблагодарил. Я сюда пришёл, чтобы повидаться с одним из друзей наверху и отметить его успешное дело, как-никак деньги появились, - заметив подавляющий взгляд Иерарха, Альфонс, залез в пальто, затем в карман рваных джинсов и достал оттуда бумагу. – Так ребят, не беспокойтесь, у меня есть пропускная грамота, так что всё чудно.
Все шестеро продолжили путь и перешли на свободный участок земли, вокруг которого всё утопает в отходах, что продолжают литься сверху и прошли в лифт, который вытесан в самой скале. Внутри только подъёмная круглая пластина, снизу её держат специальные механизмы и тросы. Людей окружает только скала, отёсанная и гладкая, а единственный источник света – выход наверху. Когда все встали, иерарх что-то нажал на панели, что посреди лифта, и площадка медленно двинулась вверх, постепенно набирая скорость.
Данте заметил краем глаза, что Ишьян, смотря на то, как жители верхних кварталов заливают тех, кто снизу, испытывает смущение, не понимает, почему оно так происходит, хотя много раз тут был и видел эту картину, мысля над этим. Он зрит это в его глазах, на его лице… ему кажется, что это первая трещина. Валерон заметил, что это трещина в бастионах, которая может стать началом крушения идеологии. Ишьян думает, что там его ждёт просвещённое общество, наполненное добром и светом, но Данте не понаслышке знает, что любая знать кризисного мира, забравшись на самый верх общества, будет только гадить и сверху и обирать людей, ибо на большее в силу гнилой души не способна. Он видел это множество раз. Сначала в Сиракузы-Сан-Флорен, потом услышал про Южно-Аппенинский Ковенант, а затем схлестнулся с этим на улицах Рима.
Спустя минут пять они доехали до места назначения и оказались на небольшой площадке, окружённой колоннами и с нависающим куполом, с дырой, подражая чем-то римскому пантеону.
То, что увидел Данте, заворожило его и разгневало одновременно, ибо тут самый настоящий сад из роскошных построек, которые вырезаны и устроены прямо внутри скал. Сердце потрясли сады и цветущие оранжереи, поддерживаемые искусственным теплом, бассейны и пруды, возле которых полным-полно радостных людей – женщин и детей, мужчин и стариков, ухоженных и чистых, упитанных и подтянутых, в хорошей одежде и прекрасном расположении духа. Возле множественных построек вьются маленькие узенькие улочки по которым ходят люди, радостные не от религиозного опиума, а от того, что имею огромные массы денег и никогда не познают голода и несчастий, горя и лишений. Альфонс по пути попрощался с импрерцем, тоже уходя в толпу торговцев и наёмников, актёров и шутов, да прочих «небожителей», который в аккуратных и приличных нарядах озирнулись на него, словно они ангелы, увидевшие беса в раю – их взгляды видны даже отсюда – негодование и презрение.
- Идёмте, я покажу вам благой квартал, священную землю великих людей! – зазывает их Настоятель вперёд.
- А что у вас на южном склоне? – вопрошает Данте. – Тоже дома?
- Нет, там наша защита от всякой скверны с юга, которая посмеет ударить по нам. Нечего тебе беспокоиться по этому вопросу! Потом всё узнаешь.
Совместив данные со спутников и слова иерарха Данте, понял, что настоятель говорит о целом рубеже из разного рода орудий. Там же, скорее всего и все запасы на случай осады.
Они спустились с площадки на улицы и просторы верхнего города, которые то на свежем воздухе, то уходят в скалы, показывая подгорную, но не менее роскошную жизнь. Моральная сторона этого путешествия для италийца ясна, он знал, что к чему в этом мире, поэтому и поступил на службу Канцлеру, а вот Ишьян, ступая по мощёным улочкам, смотря на домики, которые отделаны плитой и деревом, позолотой и драгоценными каменьями и искрят красотой аки ёлки новогодние, искренне недоумевает, почему всё так? Почему столь просвещённая и благая светская элита, которая делает огромные деньги на людях снизу, всё тащит сюда, как последние крысы, и даже не желают помогать обычным «мирянам». Пока внизу народ утопает в нищете и мусоре, умирает от болезни и голода, одеваясь в лохмотья, здесь, такие же люди топят себя в деньгах и декадентстве, предаются лености и празднеству, обливая своими отходами подножья гор и отравляя землю самим своим присутствием. Им не нужно вкладывать деньги в людей, которые где-то под ними, чтобы они не взбунтовались и не скинули всю шайку-лейку, так как есть Приход, который убедит народ, что жить в таком убожестве, это нормально, скажет, что так всё и должно быть, ибо так повелел сам Кумир, так говорят духи. И на душах людей кандалы, цепи секты, благодаря которым «миряне» никогда не поднимут мятеж, ибо свято верят, что это естественный порядок и без него наступит погибель. Ишьян видит всё, что его окружает, но и не представляет, что его ждёт впереди.
Группа пошла по прямой дороге, довольно узкой для машины, но достаточной, чтобы разойтись. И возле пути на глаза попадается множество клеток, в которых сидят разного возраста дети, грязные, в рваных изодранных одеждах. Возле них, с плетями ходят упитанные рослые торговцы, которые с лисьими мордами, полными хитрости и подхалимства, подскакивают к богато одетым людям и убеждают купить кого-нибудь из пленников, ловко выторговывая лучшую цену.
- У вас тут рабы? – удивился Ишьян. – Тут торгуют людьми снизу?
- Да, - легко отвечает Иерарх, - сам Кумир благословил рыночные, военные и богемные верха скупать чернь для работы по дому, и по возможности для удовлетворения желаний плоти, - взбудоражено окончил фразу Настоятель.
- А как они сюда попадают?
- Тех, кто остался без родителей отлавливают, а тех, у кого есть родня, предают рабской анафеме и доставляют сюда. Мы тут поднаторели, и поток живого товара стекается со
