Мое главное сокровище - Юлия Николаевна Николаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она, правда, вряд ли от этого страдала, раз уж находилась далеко. Потом грянула отечественная война, и бабка с внуком бежала из деревни, так как та стала очагом военных действий. Бабка померла уже в конце войны, а Аркашка, будучи юным парнем и не зная, что ему делать, вернулся назад. Его деревню сожгли, но в соседней нашлись добрые люди, приютившие парня. На время боевых событий переписка прекратилась, что неудивительно, но потом возобновилась, правда, письма от Любкиной бабушки были направлены теперь на почтовую станцию в областной центр до востребования. Видимо, таким образом Аркашка проявлял конспирацию.
Сам он женился на местной девушке, тоже оставшейся без родных, но зато у нее был дом, в котором молодая семья и стала жить. Из писем, присланных бабулей, мы узнали, что отец их погиб в конце войны, не дождавшись четыре месяца до рождения третьего ребенка – Арнольда. В целом, переписка носила, скорее, эмоциональный характер, это был разговор брата и сестры, вынужденных существовать в отрыве друг от друга. Интересно стало, когда бабуля вдруг решила вернуться на историческую родину. Времена были тогда непростые, а светить именем отца, человека в Германии известного, точно было ни к чему. И бабуля решилась просить помощи у друзей погибшего папеньки.
Ей не отказали, и через какое-то время бабуля оказалась в России с новыми документами и новой историей жизни. Переезжая, она пережила немало неприятных минут, однако, главное, что на родину ее пустили, и никто не раскрыл истинного имени. Естественно, первым делом, она стала искать встречи с братом. Не знаю, что между ними произошло: то ли родственные чувства к тому моменту поутихли, то ли они поняли, что все письма писали друг другу дети, а встретились-то уже взрослые люди.
Возможно, все прошло хорошо, но по какой-то причине они решили, что не стоит раскрывать свое родство. В общем, это останется загадкой, ясно одно: Аркашка остался в Марьино, а бабуля обосновалась в нашем городе на довольно приличном расстоянии. Они продолжили писать друг другу письма, хотя теперь те приходили гораздо реже. Предпоследнее письмо было прислано аж в 1994-м году, а пришедшее до этого – двумя годами раньше. Но в предпоследнем, бабуля сообщала о том, что объявился их младший брат, нашел ее сам и приехал без предупреждения.
Письмо было сбивчивым и пронизанным тревогой, бабуля писала, что Арнольд показался ей опасным и что он весьма интересовался "тем самым папиным вопросом", она предположила, что ему может быть что-то известно. Бабуля сделала вид, что не понимает о чем речь, а младший братец – что верит этому, в чем она сильно сомневалась. Также Арнольд пытался вызнать об Аркашке, но бабуля заявила, что не общалась с ним после войны и о его судьбе ничего не знает.
Тем не менее, в письме она выразила опасения, что братец не так прост, потому может и найти Аркашку, и тот должен быть настороже. После этого довольно непонятного для нас письма следующее, последнее, было послано незадолго до смерти. Конкретной информации оно не несло, по большей части это были размышления о жизни, об их семье и отношениях, сожаления о расколе семьи и тайне отца, которая тенью легла на все их судьбы. В самом конце бабуля написала следующее:
"Я знаю, что скоро уйду, но ты еще останешься, поэтому я передам тебе свою часть загадки. Он говорил мне так: отвернись от дьявольского нутра и держи его по правую руку, будет пятьсот шагов – стой. Наверное, если бы не внезапная его смерть, он бы рассказал нам, что таят в себе эти слова, теперь это все ни к чему, а я до сих пор прокручиваю строки перед тем, как уснуть, прямо как в детстве.
Я всегда любила тебя, мой маленький Арне.
Твоя Ансельма".
Глава 26
– Что теперь делать? – Любка тряхнула письма, – информации куча, а толку ноль.
– Как думаешь, что это за дьявольское нутро? – поинтересовалась я. Подруга мелко перекрестилась.
– По-моему, прадед и был дьяволом во плоти.
– Да погоди ты с прадедом, – отмахнулась я, – может, речь идет о Черной пещере?
Любка тут же вскинула на меня взгляд.
– Продолжай.
– Не зря же прадед наведывался в деревню? Раз все крутится вокруг нее, а в ней у нас пещера, в которой якобы сидит дьявол…
– Он дал им указания, – воскликнула Любка, – их папашка вступил в сговор с дьяволом и продал ему душу, я тебе точно говорю. Сама подумай, он приезжал туда дважды, оба раза перед войнами, это неспроста! В первый раз собой расплатился, а во второй Аркашку оставил, а тот сбежал.
Я слушала ее, кивая и медленно сводя брови у переносицы.
– Теперь буду говорить я, – сказала, только она замолчала, – представь себе нашу страну перед первой мировой войной: все разграблено, а что еще не разграблено, скоро будет. Не так далеко от деревни у нас находится небезызвестное имение, которое в то время как раз весьма пострадало от подобных набегов. Наш дедушка немец вполне мог подсуетиться и поучаствовать. – Любкины глаза загорелись, а я продолжила, не дав ей вставить ни слова. – Тащить награбленное через границу в царившей обстановке было неразумно, и он вполне мог припрятать ценности до поры до времени. Потому и катался по местным деревушкам в поисках подходящего места. И одно из них ему приглянулось.
– Дымно, – все-таки вклинилась подруга, а я кивнула.
– Он каким-то образом припрятал награбленное, например, в черной пещере, после чего покинул Россию, прихватив с собой юную девицу из местных краев. Может, он в нее влюбился, а может, хотел иметь какую-то родню в тех местах, поди пойми. После первой мировой следовало какое-то время выждать, чтобы не вызывать подозрений, потому прадед сидел в своей Германии и починял примус. Зная, что судьба штука своенравная, дедуля решил оставить своей семье некую подсказку, мало ли что, вот и придумал загадку, которую разделил на две части и заставил заучить своих детишек. Чтобы отгадка не лежала на поверхности, он вполне мог наплести им сказок про дьявольскую пещеру, находящуюся в деревне их бабушки, а в тридцать восьмом показать ее воочию сыночку. Только он не просто ее показал, а еще и оставил его там,
