Ведьмы в масках - Ричард Ли Байерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один грифон прыгнул, но снова упал на землю. Другой побежал рысью, а затем потерял равновесие. Третий издал сдавленный крик, и его вырвало.
Цера поняла, что гнилая конина отравила грифонов, и они больше не могут летать. Она выругалась.
Существа, спрятавшиеся под снегом — Цера думала, что это были упыри, хотя из—за темноты было трудно сказать наверняка — бросились на свою добычу со всех сторон. Они вцепились в раненых грифонов и потянулись, чтобы стащить всадников с седел.
Цера попросила у Амаунатора больше силы. Каким—то образом казалось, что она одновременно спустилась сверху и поднялась из глубины ее души, но пришла в форме гнева божества, его отвращения к существам, которые высмеивали естественный переход от жизни к смерти и тому, что следовало за ним. Магия была горячей, как прижигающее железо, но она держала ее в себе без всякого дискомфорта. Она чувствовала себя натянутой, как лук, готовый пустить стрелу.
Она провела рукой по голове и вниз. Свет исходил от ее пальцев. Один из гулей мгновенно рассыпался в прах. Сила Хранителя прожгла дыры еще в двух, а остальные съёжились, упав на живот и спрятав свои клыкастые, почти животные лица в окровавленном снегу.
Но упали лишь трое. На мгновение она не поняла, почему, ибо ей на мгновение показалось, что вспышка силы Амаунатора была невероятна. Затем она заметила гротескную фигуру, смотрящую на нее тремя парами пустых глазниц.
Она никогда раньше не сталкивалась с такой нежитью, но из рассказов Аота о Войне Зулкиров она узнала в бронированной фигуре с боевым молотом в руке и тремя черепами на его единственной паре плеч повелителя черепов. Такие существа обладали магическими способностями, и, вероятно, его сила защищала меньшую нежить от полного воздействия магии Церы.
Оглянувшись на нее, повелитель черепов вскинул руку, на которой была массивная перчатка, похожая на перчатку сокольничего. Неясные, темные фигуры, несколько похожие на человека, но с длинными изогнутыми рогами и крыльями, как у летучей мыши, возникли над его рукой. Они полетели на нее и Джета.
Грифон мгновенно начал летать быстрее и болтаться взад—вперед, вверх—вниз. У Церы не было навыков — или психической связи, — которые позволили бы ей предвидеть внезапные движения Джета, из—за чего она дергалась в седле. Хуже того, стремительное продвижение грифона уносило их от тех, кто внизу так срочно нуждался в их помощи.
— Агларондцы! — выдохнула она.
— В первую очередь мы должны защитить себя! — прохрипел Джет. — Мы не можем помочь никому другому, если теневые демоны разорвут нас на части…
Одно из призрачных существ вдруг появилось справа. Оно ударило когтистой рукой и едва не попало в крыло грифона, после чего Цера с опозданием поняла смысл его стремительного, казалось бы, беспорядочного движения. Джет знал, что теневые демоны способны перемещаться в пространстве. Таким образом, непредсказуемый, постоянно меняющийся курс был единственной надеждой избежать их.
Джет рванул вправо, оставив духа позади. К сожалению, он был все еще достаточно близко, чтобы попробовать другую форму атаки. Хотя жрица не могла точно определить, что и как на неё действовало, она внезапно почувствовала, как его злоба пронзает ее, как кинжал, вонзившийся ей в глаз.
Она почувствовала, как ее дух отделяется от тела, как это было, когда они с Аотом проводили ритуал открытия в саду храма в Сулабаксе. Но тогда это было по собственной воле Церы. Здесь, над Дорогой Хуронгов, какая—то сила вытаскивала ее душу наружу, а какая—то тень набросилась на её тело, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту.
— Хранитель! — воскликнула она. Сила бога вернула ее душу на свое место. Демон ударился о невидимый барьер, его конечности и рогатая голова потеряли свои очертания.
Несмотря на настойчивые попытки Джета уклониться, еще один демон появился прямо перед ним так близко, что у него не было никакой надежды столкновения с ним. Дух вонзил когти грифону в плечо, держась одной рукой и сгребая другой. Тем временем третья тень материализовалась над левым крылом грифона и схватила его.
Цера набрала еще одну долю силы Амаунатора, прижала руку к спине Джета и заставила его засиять, как будто он сам был частичкой солнца. Порождения живой тьмы ослабили свою хватку и бросились прочь от священного сияния.
Однако они все еще не были изгнаны. Свечение мерцало и тускнело, когда всплески тени пытались заглушить его. Внезапное уныние пришло вместе с леденящим холодом, от которого у Церы перехватило дыхание, а тело Джета дернулось под ней.
Она направила еще больше силы Амаунатора и вложила ее в свои чары. Тело Джета вспыхивало все ярче и ярче, при этом не мешая ему и жрице видеть. В определенный момент тень ослабла и перестала пытаться перекрыть свечение.
На мгновение Цера почувствовала яростное удовлетворение. Потом она вспомнила об агларондцах и посмотрела вниз.
Хотя свет Джета тускнел, поскольку жрица перестала направлять в него силу, он все еще был достаточно ярким, чтобы осветить сцену внизу во всех её жутких деталях. Все наездники на грифонах и сами животные лежали покалеченные и неподвижные; двигалась только нежить. Те, что питались плотью, пожирали ее так же жадно, как раньше грифоны пожирали гнилых лошадей. Другие продолжали рубить и колотить павших врагов либо потому, что им это нравилось, либо потому, что никто не сказал им, что можно остановиться. Некоторые издевались над агларондскими трупами странными и даже более отвратительными способами.
Повелитель черепов стоял посреди бойни. Цера разглядел пару теневых демонов, парящих над ним. Вожак нежити поманил ее, бросая вызов.
Она жаждала принять его. Уничтожать ходячих мертвецов было долгом Повелительницы Солнца, и в данном случае это обязательство идеально соответствовало ее желаниям. Она ненавидела то, что было под ней. За резню агларондцев таким гнусным и вероломным способом. За то, что чуть не убил Джета и ее. За то, что заставил ее потерпеть неудачу, когда она так отчаянно хотела добиться успеха.
Тем не менее, она понимала, что продолжать борьбу с такими превосходящими силами было бы самоубийством, поэтому не стала протестовать, когда Джет развернулся и отступил. Она просто использовала больше своей быстро тающей мистической силы, чтобы залечить его раны.
Через некоторое время она сказала:
— Это была
