Убийства в Белом Монастыре - Джон Диксон Карр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка задумчиво потерла лоб ладонью.
– И это маленькое пятно крови, – пробормотала она, – появилось после попытки Луизы… А Райнгер? Ему же нужно было вернуться из павильона, верно? Но снег прекратился! Кроме того, если он знал, что заподозрят Луизу, почему пытался свалить вину на Джона?
– Разве вы не понимаете? Потому что он вынужден был поменять планы. Снег прекратился, а он на это не рассчитывал. Должно быть, это его потрясло – когда все, казалось бы, сложилось наилучшим образом, он вдруг понял, что снегопад окончился час назад и если увидят, что от павильона ведут только его следы, шанса свалить вину на кого-то еще не будет. Вот почему человеку не столь умному, как Райнгер, не хватило бы пороху вывернуться. Однако он смог – и блестяще. Понимаете?
– Подождите! Доктор Уинн говорил про обвинение, которое тот выдвинул против Джона. Но если он хотел обвинить Луизу, почему до сих пор не сделал этого? Кроме того, если он оказался в павильоне, как в ловушке, он мог бы наследить, а потом просто испортить следы, чтобы невозможно было узнать, кто их оставил. Райнгер сказал, что это заняло бы слишком много времени, потому что собака залаяла бы и перебудила бы весь дом. Но Райнгер-то знал, что Бурю заперли, поскольку слышал, как дядя Морис отдал распоряжение. Смазанные отпечатки на снегу сочли бы за следы, которые оставила Луиза, и он мог не спешить, правда?
Беннет достал сигарету и торопливо закурил.
– Умница! Именно об этом Мастерс и говорил вашему дяде. Но по дьявольскому стечению обстоятельств Райнгер оказался в еще худшем положении. Он не мог позволить себе рисковать временем. Он знал, что собаки не стоит бояться, однако…
– Что?
– Он ожидал возвращения Джона из города в любой момент! Естественно, Марсия, когда налетела на него, сказала, что ждет Джона. Она сказала ему, что Джон сразу явится в павильон. Но пока Джон не вернулся… Райнгер прекрасно знал об этом, иначе он услышал бы машину. В общем, если бы он стал возиться со следами и столкнулся бы с Джоном… Понимаете?
– Говорю же, это… бред какой-то… Но что он сделал? Что он мог сделать?
Беннет глубоко вдохнул.
– Так вот. Джон не приехал, и, если верить Морису, это подкинуло Райнгеру идею. Он знал, что ночью или рано утром Джон явится в павильон. Он либо придет туда сразу после возвращения из Лондона, либо придет рано утром покататься верхом. Райнгеру пришлось бы ждать, возможно весьма долго, но была велика вероятность, что Джон первым окажется рядом с Тэйт. А если не Джон, придет кто-то другой.
– Он слышал, как в три пятнадцать подъехала машина Джона.
Джон сразу не пришел, но это могло лишь означать, что он ненадолго задержался в доме. Райнгеру было рискованно пытаться выйти из павильона, не зная, каковы намерения Джона. И вот наконец он разработал для себя совершенное алиби. Вы видели Райнгера с утра?
Катарина как-то странно на него посмотрела.
– Да. Примерно в полдевятого. Он стоял в дверях своей комнаты и надевал этот кошмарный халат. Кажется, он гладил горничную по голове – да, это была Берил – и говорил, мол, хорошая девочка, умница. Я не знаю, был ли он уже пьян.
– Возвращаемся к теории Мориса. Берил была та девушка, которая сказала ему, что ночью Джон не спал в своей постели. Он всю ночь расхаживал по комнате с включенным светом, думая, хватит ли ему духу явиться к Тэйт с дурными вестями. Понимаете? И все же Райнгер, как я вам и говорил, не рискнул выйти из павильона… потому что видел свет в комнате Джона.
Морис задал очень важный вопрос: «Почему Райнгер с самого начала, пока мы еще не знали обстоятельств дела, спрашивал, спал ли Джон у себя? Что его заставило об этом думать?» И Морис ответил: «Потому что Райнгер видел свет в комнате всю ночь, и он вырабатывал схему, чтобы свалить вину на Джона». Ну вот, а утром вы видели Райнгера, он был все еще в вечернем костюме, так? По крайней мере, в рубашке и брюках?
– Д-да, думаю, да. Я не помню.
– Точно был, когда говорил с нами в библиотеке. Вы не заметили черные грязные пятна у него на плечах?
– Да, заметила, потому что подумала, что он еще более мерзкий, чем я полагала, и позволил…
Беннет встал, медленно сунул руку в проем камина, вынул и показал, что она испачкана сажей.
– Видите? Трубы огромные, там еще есть железные ступеньки для трубочистов изнутри. Райнгер снял пиджак, чтобы было легче двигаться, забрался внутрь и понял, что справится. После чего стал терпеливо ждать, пока Джон не придет. Нужно было выключить свет задолго до рассвета, чтобы никто в конюшне ничего не увидел и ничего не заподозрил. Но ему пришлось жечь в темноте спички, чтобы смотреть на часы. Он оставил входную дверь павильона открытой. Когда он услышал шаги Джона, то понял, что пора действовать. Вы все еще не понимаете? В то время как Джон обнаружил тело, Райнгер сидел в трубе. Он знал, что находится в безопасности, когда начался неизбежный обыск дома. Мы с Джоном провели этот обыск. Пока мы были в задней части дома…
– Но ему все равно нужно было выйти из павильона.
И тут Беннет вспомнил ужасный молчаливый триумф на лице Мориса, когда тот вдруг ткнул тростью в Г. М. и произнес последний пункт обвинения.
– Вы знаете, – сказал Беннет, слыша эхо собственных слов, – что у Райнгера нога маленькая, как у женщины? Мы заметили это утром в библиотеке. А у вашего дяди Джона самый большой размер обуви, какой только продается. Не думаете, что, к примеру, могли бы вернуться домой по его следам, не касаясь внешних краев, пока два идиота обыскивают другие помещения павильона? И когда вы пересекли бы озеро, изгиб аллеи мог скрыть вас из вида. Шагая в обуви шестого размера по следам десятого размера, вы могли бы передвигаться совершенно свободно и вернуться домой через
