Мир Реки: Магический лабиринт - Филип Фармер

Потом Ла Виро стал рассказывать повсюду о своей встрече с одним из таинственных существ, создавших этот мир. Его постигла бы судьба всех пророков в начале их пути — то есть осмеяние со стороны многих и признание немногих. Но Ла Виро имел при себе нечто больше слов и убеждений — веское, осязаемое доказательство. Такого не было больше ни у кого — стало быть, эту вещь произвели этики.

Это был Дар, как его обычно называют. Вы увидите его в Храме. Это золотая спираль. И вот Ла Виро обосновался здесь.

Дети воспитывались в строгости и любви, и это они создали культуру, которую вы видите вокруг.

— Если ваши граждане столь же прекрасны духовно, как их страна на вид, — сказал Иоанн, — то они, должно быть, ангелы.

— Они люди — и поэтому здесь не Утопия и не рай. Однако я убежден, что нигде больше вы не встретите столько искренне дружелюбных, открытых, щедрых и любящих людей. Здесь очень приятно жить тому, кто им близок по духу.

— Пожалуй, можно будет устроить здесь длительную стоянку. У нас моторы нуждаются в перемотке, а на это нужно время.

— Срок вашего пребывания здесь зависит только от вас.

Иоанн бросил на Геринга проницательный взгляд. Тот улыбнулся. «Прикидываешь, какую бы пользу извлечь из вироландцев? Или просто надеешься здесь отдохнуть, не опасаясь, что твой пароход захватят?»

В это время в рубку вошел человек ростом около шести футов, покрытый бронзовым загаром, широкоплечий и с выпуклой грудью. Его прямые волосы были черны как смоль и густые черные брови нависали над свирепыми черными глазами. Герингу редко доводилось видеть такие сильные лица. Вошедший излучал то, что в детские годы Геринга называлось животным магнетизмом.

— А вот и Гвалхгвинн, — сказал Иоанн, — капитан моих десантников. Познакомьтесь. Превосходный парень, отменный фехтовальщик и стрелок из пистолета, величайший игрок в покер. Он валлиец и по обеим линиям происходит от королей, коли не врет.

У Геринга вся кровь отхлынула от сердца.

— Бёртон! — прошептал он.

Глава 23

Никто, похоже, не расслышал, что он сказал.

Увидев пораженное, но тут же невозмутимо застывшее лицо Бёртона, Геринг понял, что тот узнал его. Бёртон, услышав, что перед ним брат Фениксо, посланник Ла Виро и священнослужитель, поклонился и проговорил с насмешливой улыбкой:

— Ваше преподобие…

— У нас в Церкви не приняты такие обращения, капитан, — заметил Геринг. Бёртон знал это, конечно, — он просто издевался.

Пусть его. Главное то, что он, похоже, не собирается открывать, что брат Фениксо — на самом деле Геринг. Не потому, что так любит Геринга, а потому, что в случае разоблачения Геринг назовет настоящее имя Бёртона. А ставка Бёртона, как видно, гораздо крупнее, чем у Геринга. Геринг мог бы и не скрываться — ему просто не хотелось объяснять, почему он теперь принял новую веру. Такой рассказ занял бы слишком много времени, и все равно многие не поверили бы в искренность его обращения.

Король Иоанн усердно занимал своего гостя, решительно, по всей видимости, не признавая в нем того, кого когда-то огрел по голове рукояткой пистолета. Геринга такое положение дел очень устраивало. Если Иоанну думается, что он запросто сможет запугать и ограбить местное население, лучше ему не знать, что здесь присутствует его давняя жертва. Полагая, что Фениксо — просто безобидный священник, король может в чем-то раскрыть свои замыслы.

Возможно, конечно, и то, что Иоанн переменился к лучшему. Разве стал бы Бёртон в противном случае служить королю?

Да, стал бы, если бы очень хотел доплыть до истоков.

И все же, быть может, Иоанн уже не та гиена в человеческом облике. Впрочем, к чему так обижать гиен?

Поживем — увидим.

Иоанн предложил показать гостю пароход. Геринг охотно согласился. Он уже осматривал корабль в Пароландо, еще до завершения отделки, и даже после стольких лет хорошо помнил его устройство. Но теперь он увидит судно полностью отделанным и вооруженным. Он сможет представить подробный отчет Ла Виро. Пусть владыка решает, возможно ли затопить такой пароход в случае надобности. Геринг, впрочем, и не принимал всерьез заявление Ла Виро. Такая операция без кровопролития неосуществима. Однако свое мнение он пока что оставил при себе.

Бёртон исчез в самом начале экскурсии, но через десять минут явился снова и преспокойно присоединился к хозяину с гостем. Они как раз входили в большой салон. Геринг сразу увидел американца, Питера Джейруса Фрайгейта, и англичанку, Алису Харгривз, — они играли на бильярде. Он испытал шок и невнятно ответил на какой-то вопрос Иоанна. Вспомнив, как он поступил с ними, особенно с женщиной, Геринг ощутил всю тяжесть своей вины.

Ну, теперь-то его опознают. Тогда и Иоанн, и Струбвелл тоже вспомнят его. И Иоанн утратит к нему всякое доверие.

Геринг пожалел, что сразу не назвал своего настоящего имени. Но кто мог предугадать, что при населении тридцать пять — тридцать шесть биллионов на борту окажутся как раз те, кто его слишком хорошо знает? Да не один, целых трое!

Gott! А где же остальные? Где неандерталец Казз, боготворивший Бёртона? Где тот — не то арктурианин, не то таукитянин? Где тохарка Логу? Где еврей Руах?

Двое игроков, как и все в салоне, посмотрели на вошедших. Даже чернокожий, игравший на рояле рэгтайм «Котенок на клавишах», прервал игру и опустил руки.

Струбвелл громко призвал всех к тишине и вниманию и представил брата Фениксо, посланца Ла Виро, сказав, что тот поплывет с ними до Аглейо. К нему следует относиться со всей предупредительностью, но сейчас подходить не надо. Его величество водит гостя по «Рексу».

Музыка и беседы возобновились. Фрайгейт и Харгривз, посмотрев на визитера чуть дольше остальных, вернулись к своей игре. Кажется, они его не узнали. Ну что ж, прошло ведь шесть лет с тех пор, как они расстались. Они уже не слишком хорошо помнят его. Хотя после таких событий Герман мог бы поручиться, что они вовек его не забудут. Притом Фрайгейт на Земле видел много его фотографий в молодые годы, что, казалось бы, должно освежить память.

Ничего они не забыли. Это Бёртон, отстав от экскурсии, предупредил их. Это он велел им вести себя как ни в чем не бывало.

Но зачем?

Чтобы отпустить Герингу вину, молчаливо сказав ему: «Мы прощаем тебя теперь, когда ты так изменился. Сделаем вид, будто видим друг друга впервые?»

Маловероятно, разве только и с Бёртоном произошли большие перемены. Скорей всего, это сделано для того, чтобы разоблаченный Геринг не разоблачил, в свою очередь, Бёртона. Очень возможно, что и Фрайгейт с Харгривз числятся здесь под фальшивыми именами.