Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире - Джо Стадвелл

Обучающая роль государственной промышленной политики и промышленного протекционизма на протяжении веков находила отражение в многочисленных аналогиях с воспитанием детей. Так, Александр Гамильтон, который в качестве министра финансов США отвечал за формирование ранней промышленной политики в отвоевавших независимость Соединенных Штатах Америки, ввел понятие «молодая промышленность», когда излагал свои аргументы в пользу протекционизма, Потом этот термин был подхвачен и широко использовался в Германии XIX в. Суджи Кодзи, эволюционный теоретик эпохи Мэйдзи, писал о необходимости национальному бизнесу находиться «под защитой, пока он не достигнет зрелости, подобно тому как родители защищают своих детей, а учителя – учеников»{160}.

Ха Джун Чанг, современный корейский экономист, подметил, что инвестиции развивающейся страны в промышленное обучение преследуют те же цели, что и затраты родителей на образование своих детей. Подобно тому как в Европе XIX в. родители могли бы на законных основаниях отправить своих 10-летних детей работать на фабрике, но избегали этого, если позволял достаток, и держали детей в школе, пока они не получали образование, так и успешные правительства развивающихся стран сделали упор на обучении и на более высокой отдаче от капиталовложений в будущем{161}.

Путь к повышенной доходности в обрабатывающей промышленности лежит через изучение набора базовых технологий производства, ранее уже наработанных в развитых государствах мира. Исключениями из этого правила стали офшорные финансовые центры с очень малочисленным и мобильным населением, а также немногие узкоспециализированные аграрные экономики, такие как в Дании, Новой Зеландии и до определенной степени Австралии, которые сосредоточились на переработке сельхозпродукции (впрочем, это одна из форм обрабатывающей промышленности).

Механизм для приобретения производственных возможностей тот же, что и способ приобретения любых практических навыков, – познание через практику, выполняя работу снова и снова, пока не научишься делать ее хорошо{162}. Подобно любому виду обучения, этот применяется с переменным успехом и приносит множество разочарований. Но точно так же, как мы не отвергаем саму идею школы только из-за того, что ребенок часто не справляется с домашним заданием, так и в этом случае индивидуальные неудачи не делают производственное обучение ущербным процессом. Более того, само обучение производству такой продукции, как сталь, продукты нефтехимии, пластмасса, полупроводники и т. д., напоминает школьную учебу в том смысле, что до вас этому обучались другие согласно образовательной программе. Специалисты-технологи называют такой процесс работой с обучением на переднем крае технологий. По крайней мере на протяжении двух десятилетий развивающиеся государства изучают, модифицируют и крадут навыки, созданные другими.

То же самое происходило на протяжении всей истории человечества. Именно такое обучение набору общепринятых производственных навыков делает столь важной роль правительств и правительственной политики. Правительства могут подтолкнуть как отдельные фирмы, так и в целом экономику к точному достижению поставленных целей, когда эти цели утверждены. Позже слишком усердное или ошибочное вмешательство правительства в экономику становится проблемой, как это наблюдается сегодня во многих развитых странах от Японии до Италии, где отмечаются низкий рост производства и стагнация технологического прогресса. Впрочем, это уже проблема именно богатых стран, возникающая после того, как они использовали возможности государства для быстрой модернизации. Нас же в первую очередь интересует, каким образом можно разбогатеть: для тех, кто беден, эта цель представляется гораздо более важной.

С кем поведешься…

Чтобы понять, как действовала успешная промышленная политика в Восточной Азии, необходимо проследить за способами, с помощью которых уроки, усвоенные другими странами, были внедрены в этом регионе. Промышленная политика не снизошла на Северо-Восточную Азию свыше, а была в деталях скопирована с примеров успешной модернизации экономики в Соединенных Штатах Америки и Европе. Непосредственно же она была скопирована с Германии, которая в конце XIX – начале XX вв. предоставила Японии эпохи Мэйдзи современную историю успешной индустриализации.

Затем уже из самой Японии эти идеи распространились на ее колонии – Корею и Тайвань, а также на Китай, где модернизация началась примерно через два десятилетия после Японии{163}. Впрочем, китайское руководство находилось еще и под влиянием эклектической смеси идеологии Ленина и Сталина во время индустриализации России и межвоенной фашистской Германии. Последняя выполняла роль специального советника Чан Кайши по индустриальной и военной модернизации, пока в 1938 г. Гитлер не отказался от сотрудничества с Китаем в пользу Японии. Влияние советского социализма и национал-социализма в сочетании с глубоко укоренившимися предрассудками первого президента Сунь Ятсена в отношении частного бизнеса объясняет, почему в Китае и на Тайване как до, так и после 1949 г. особенно сильный упор был сделан на государственные компании.

Страны же Юго-Восточной Азии, отрезанные от непосредственного влияния японской индустриализации, не могли воспользоваться плодами промышленной политики, направленной на развитие, и вынуждены были ждать наступления постколониальной эпохи после Второй мировой войны, когда было создано несколько международных агентств, в частности Всемирный банк, для помощи обретшим независимость государствам. Агентства предлагали ряд новых «согласованных» подходов к дальнейшим действиям. Вначале эти идеи действительно извлекались из исторического опыта развития стран, уже разбогатевших. Со временем, однако, возобладала более абстрактная экономическая теория, исходящая из убеждения, что любая экономика, независимо от уровня ее развития, подчиняется одним и тем же правилам. Это привело далеко не к благотворным последствиям для государств, потерявших связь с уроками истории и попавших под диктат экономической «науки».

Япония на германо– американо-британском пути

В XIX в. японские лидеры эпохи Мэйдзи инстинктивно ухватились за пример Германии, хотя Япония отставала от нее по уровню развития. Реставрация императорской власти в Японии в 1868 г. произошла за три года до объединения Германии под руководством Пруссии. Олигархи, правившие новой Японией, тоже были под стать пруссакам, заправлявшим модернизацией Германии. Обе эти группы имели консервативные взгляды, были привержены индустриализации и беспокоились о территориальной безопасности. Военную безопасность пруссаки стремились обеспечить путем привлечения к себе других германоязычных стран и мечтали отомстить Наполеону Бонапарту за прошлые поражения и территориальные потери{164}. Сходным образом самураи инициировали государственный переворот против клана Токугавы с целью объединения всех японских ханов, крупных полуфеодальных владений, в унитарную страну, способную сопротивляться колониальным притязаниям.