Камбрийская сноровка - Владимир Коваленко

   Ее вырвали с судебного заседания. Все тот же круглый зал, трон, в котором только и сидеть, что на пятках. Важная тяжба. Стороны, перемолачивающие в сотый раз все те же аргументы — пока хранительница думу думает. Крепко думает, аж ушами шевелит, словно мысли в голове помешивает.

   Вопрос–то сложный. Не в том, чтобы его разрешить, а в том, чтобы никого не обидеть. Благословенна скука! Минуту назад казалось — есть время спокойно распутать гордиев узел спора трех кланов за виноградник, единственный уцелевший на освобожденной от варваров–хвикке земле. Лоза одичала, но немного ухода — и будет свое вино… На троих не делится, компенсацию кланы брать не желают. Зато ирландцы уверяют, что в зимнюю кампанию понесли больше всех потерь. Легкая пехота! Начинали бой первыми, дрались до победы — без доспехов, защищенные только ловкостью и воинским умением. И намекают, заразы, что Немайн–де тоже ирландка! Невдомек им, что этим только вредят делу. Хранительница не имеет права быть пристрастной!

   Монтови упирают на то, что они в поход людей выставили больше всех, вооруженных лучше всех. Уверяют, что в них есть капля италийской крови — значит, лучше них никто с лозой не управится. Есть и свойство — через зятя. А главное, большая часть населения маленькой республики — они, потомки римских гарнизонных солдат. Обидь их — обидишь четыре пятых собственного народа.

   Кэдманы в который раз припоминают родство и свойство. И в дружине большинство рыцарей — из них. Эти люди сейчас где–то в Уэссексе, под Тинтагелем, ставят жизнь на кон… Неужели сида пожалеет их клану какого–то виноградника?

   Но — позвали. Вскочила… Оказалась стоймя — в кресле. Пришлось с трона спрыгивать, а там — раз простилась с величественной неподвижностью, подбежать к дверям. Выслушать. Вот и все… нет времени гордиев узел распутывать, рубить с плеча тоже нельзя. Но лучше так, чем затягивать дело, просить: подождите, потерпите… А вдруг войдет в привычку?

   Кер–Сиди болен. И ведь могла с утра прихватить, как простуду, по первым симптомам! Нет, просмотрела… Что ж, теперь у города под изумрудными крышами жар. Не сбить до обеда — будет кризис.

   И вот — за спиной почти вся оставшаяся в городе охрана. Вокруг — посланцы районов и гильдий. Галдят наперебой:

   — Невозможно терпеть! Шум, гам… да и за целость шкуры несколько сомневаешься.

   — Ткачихам тоже нужно где–то обедать… но теперь мы боимся зайти в заезжий дом без оружия!

   — Я и сам работаю, и жена… Обед готовить ей некогда. Что до завтрака и ужина, то это — долго! Она, бедная, даже не позволит мне помочь, нанять кухарку нам денег не хватит… И я не один такой, такова вся западная пятина!

   Пятинами в Кер–Сиди зовут четыре больших района: западный, восточный, северный и южный. Четыре. Так же именно на четыре пятины делятся Ирландия, Британия, и Камбрия, которая и сама — одна из пятин Британии.

   Пятая пятина тоже как бы есть. Даже две: одна — небольшая область в середине страны. В Ирландии — Мит, в Камбрии — гора Ар Витва. Чужая память услужливо напоминает английское название: Сноудон. Другая пятая пятина — не от мира сего. В Ирландии — второй Мунстер. В Камбрии — Аннон, страна–под–озерами.

   В городе середина совпадает с волшебной страной. Это донжон, Жилая башня. Немайн–то разом и правительница, и волшебное существо. Удобно. По крайней мере, пятин получается не четыре и не шесть, а именно пять: четыре больших и одна маленькая.

   А за спиной уже покашливает старшина лучших кланов: самых верных, самых спокойных, но и самых влиятельных. Мол, вернись, хранительница. Рассуди! Одно хорошо — никому не надо успокаиваться, говорить в очередь… Треугольные сидовы уши и так все разберут!

   — Я понимаю, — сказала Немайн, — горцев с утра прибавилось. Кричат, дерутся, хотят чего–то… пока не важно, чего. Важно, что обедать в заведении становится невозможно. Особенно женщинам или семьям. Так?

   Кивают.

   — Тогда так. Сегодня обед всем заказывать на вынос. Много лишней работы, но я не могу отменить судебный день. А вот завтра, с самого утра… Уж пожертвую шахматной игрой!

   Улыбнулась — как самой показалось, многообещающе. Показала зубы — острые, хищные. Не человеческие!

   Новое утро началось весело.

   Немайн по городу не бежит — идет. С такой уже запросто не раскланяешься: не своя девчонка в зелененьком с цветочками, не горняя владычица в белоснежном — медноголовая растрепа в багряной броне. За спиной — рыцари и оруженосцы, почти все, кто остался в городе. Башне сама отмахнула — закрывай двери, опускай решетку! Теперь в донжон без тарана ни войти, ни выйти. Кто к такой подойдет? Разве тот, кому нужна защита… Сегодня их много!

   — «Три цвета», горцы требуют пива с утра! А у нас не принято…

   — «Шесть колес», хотят мяса бесплатно!

   — «Дракон и орел», вламываются, а им не положено…

   Значит, заведение ткаческой гильдии, главное в северном квартале: там совет пятины собирается, и рекомендованное для важных переговоров, с римской кухней. Пожалуй, стоит начать с «Шести колес». Ткачихам завтраки разнесут, в «Драконе» вышибалы сами управятся — там сильные ребята, немногим хуже охраны Хранилища. Купцы и послы вполне заслуживают спокойствия, а желание иных людишек побеспокоить богатых гостей Немайн предусмотрела. Зато дать кому попало сорвать работу местной власти — верный путь и свою потерять.

   И вот — трактир. На вывеске тяжелая колесница, ниже набор значков: кого здесь обслужат. Дом — ни постоянный, ни временный, серединка–наполовинку. Крыша сверкает сланцевой черепицей, но ниже — не кладка плитками поверх серого камня, побелка по влажной глине. Поверх торчат деревянные балки, старательно выкрашенные в зеленый цвет. Верхние этажи нависают над нижними, и не потому, что хозяину жалко платить налог на землю, нет в Кер–Сиди такого налога. Сама учила: чтобы дерево не сгнило, нужно, чтобы дождь, стекая с верхнего этажа, не попадал на балки нижнего. Балки дом и держат. Стены — всего–навсего обмазанные глиной ивовые плетенки, между для тепла набит торф. Хороший дом. Состарится — на его месте встанет каменный, только чужая память говорит, что такие хоромы и по четыреста лет служивали…

   — Входим…