Кью - Лютер Блиссет

Но еще более удивительным было, как Матис разоблачал лицемерие священников и докторов, читающих Библию с университетских кафедр и амвонов: эта злосчастная теология, опирающаяся на «нравственную честность» и «порядочность», часто и охотно используется лишь властями. «Евангелие, напротив, превозносит бесчестных, в нем обращаются к продажным женщинам и сводникам, не к раскаявшимся проституткам, а к шлюхам, какие они и есть на самом деле, к преступникам из всех сточных канав и выгребных ям земли». Призывы к честности и морали были, по его мнению, внесены в религию Антихристом.

По этой причине именно среди простого народа: ремесленников, нищих, уличной голытьбы — мы и найдем избранных, тех, кто страдает больше других и кому нечего терять, кроме участи отверженных миром. Именно в них может сохраниться искра веры в Иисуса и его неминуемое возвращение на землю, потому что положение этих людей ближе к предпочтенному Им образу жизни. Христос выбрал обездоленных: шлюх и сводников? Значит, именно среди них мы и должны вербовать капитанов для этой битвы.

— Каким он был? Я хотел сказать, каким человеком был Ян Матис?

Неназойливый вопрос Элои звучит лишь вечером, после дня, посвященного работе в огороде и улыбке Катлин.

— Он был самым решительным и одержимым безумцем из всех, кого я когда-либо встречал. Но это было до того, как мы отправились в Мюнстер. Он был достаточно силен и решителен, чтобы сожрать Гофмана вместе с его отрицанием насилия. Если старина Мельхиор был Илией, то ему бы следовало стать Енохом, вторым свидетелем наступления Апокалипсиса. Я видел, как проявилась его сила, когда некий Полдерманн, голландец из Мидделбурга, заявил, что именно он и есть Енох. Матис вскочил на стол и принялся клеймить и проклинать собравшихся там братьев. Любому, кто не признает в нем истинного Еноха, суждено вечно гореть в огне преисподней. После этого он вообще не раскрывал рта целых два дня. Его слова оказались настолько убедительными, что многие из нас заперлись в комнатах без пищи и воды, моля Бога проявить милосердие. Лишь одно доказывало его силу, ораторские способности и решительность — он всегда побеждал. Возможно, ему самому это было пока не ясно, но я уже понял: Ян Матис стал самым страшным конкурентом Гофмана, а кое в чем даже превзошел его — в способности вызывать ярость бедняков. Я знал, что, если бы он научился направлять народную ярость, он действительно стал бы предводителем воинства Божьего и смог бы перевернуть весь мир вверх дном, сделав последнего первым и вызвав колоссальнейший катаклизм, возможно последний для этой разжиревшей северной провинции.

Он прибыл в Амстердам с женщиной по имени Дивара, совершеннейшим созданием, которое он ревниво прятал от посторонних глаз. Ходили слухи, что в своей стране он был женат на старухе и что он бросил ее, сбежав с этой девочкой, дочерью пивовара из Харлема. Так что у Еноха было свое слабое место, там же, где у большинства мужчин, посредине между коленом и сердцем. Эта женщина всегда пугала меня, даже до того, как стала королевой, пророчицей, великой шлюхой короля анабаптистов. У нее в глазах всегда было нечто ужасное — невинность.

— Невинность?

— Да. Та, которая может заставить сделать практически все, она может убедить тебя совершить самое страшное и беспричинное преступление. Эта женщина вообще не плакала, ее никогда и ничто не огорчало… Невежественная девчонка, не знавшая даже, какое белое у нее тело, и именно поэтому ставшая еще более опасной, когда наконец узнала об этом.

Но только гораздо позже я научился по-настоящему бояться эту женщину. В первые месяцы тридцать второго у нас было множество других проблем, которыми стоило заняться в первую очередь. Помимо всего прочего, это было связано с тем, что наша тайная проповедь — наш призыв к новым рекрутам — пришла в противоречие с Состоянием бездействия, провозглашенным Гофманом. Тогда до нас дошел слух, что вскоре германский Илия прибудет в Голландию, чтобы посетить нашу общину, и Матис понял, что ему придется выступить против учителя, если мы хотим, чтобы братья пробудились и присоединились к нам. Это была смертельная схватка: Гофман обладал авторитетом пророка, хотя и весьма потускневшим. Но в крови Яна Харлемского тоже горел огонь.

Глава 20

— Нет! Нет! Нет! И еще раз нет! — Голос возносится высоко над толпой. — Еще не пришло время возобновлять крещения! Заняться этим в настоящий момент означает бросить вызов двору наместника императора в Голландии и привести нас всех на эшафот. Вы этого хотите? Кто возвестит о сошествии Господа на землю, если все вы кончите, как бедный Шлепмастер вместе с его сподвижниками?

Он не ожидал, старый добрый швабский Илия, что встретит подобные возражения: он надеялся, мы примем его, как отца родного, а вместо этого… И вот, с побагровевшей рожей, противореча самому себе, он распаляется во гневе.

Енох нимало не смущается, его остроугольная бородка устремлена на противника: один пророк против другого — в притчах об Апокалипсисе ничего не говорится по этому поводу. Он смотрит ему в глаза с легким намеком на улыбку.

— Я знаю, что мученичество не напугает брата Мельхиора, я знаю это потому, что никто больше его не страдал от ссылок и лишений, связанных с поиском доказательств нашего учения. — Продуманная, эффектная пауза. — Чего он боится — так это того, что в течение нескольких часов, не дав нам времени скрыться или хотя бы отправить письмо, власти Гааги выследят нас и, застав врасплох, захватят. — К этому моменту он уже завладел всеобщим вниманием. — Но сколько нас здесь? А мы когда-нибудь задавались этим вопросом? И чем мы готовы рискнуть ради Судного дня? Заверяю вас, братья, что с Божьей помощью мы опередим мечи безбожников, возможно, это и есть предназначенное нам послание, знамение, предвещающее Суд Божий.

Гофман, обиженный, борется с переполняющей его яростью.

Матис продолжает наступать:

— Это правда: они могут преследовать нас, наводнять наши ряды своими шпионами, узнавать наши имена, наши убежища. Ну так что же, почему мы должны останавливаться только из-за этого? В Библии сказано, что Христос узнает своих святых. Петр в своем письме побуждает верующих ускорять приход дня Господнего. — Он цитирует по памяти строки, которые мы и без того прекрасно знаем: — «Мы ждем новых небес и новой земли, где воцарится справедливость». Кроме того, Иоанн подтверждает: «Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога». Но как услышат нас праведники, если мы не будем говорить с ними?! Как мы отличим дух истинный, дух Божий от ошибок, если не выйдем в поле для открытой битвы?! Как мы сделаем это, если у нас не хватает мужества сражаться, проповедовать, доставляя им послания надежды, бросая вызов указам и законам человеческим?! Мы должны стать еще более изощренными, чем они! Или мы, возможно, считаем, что, лишь сочиняя теологические трактаты или красивые слова, сможем выполнить свое предназначение?! — Голос возвышается, становится железным, слова — как удары молота по наковальне. — До каких пор, братья, до каких пор святые апостолы будут выставлять нас на стражу против Антихристов, против фальшивых пророков и соблазнителей, которые в последний час будут неистовствовать на земле, отвлекая избранных от выполнения их миссии?! Нашей миссии. В Евангелии говорится: «Праведный верою жив будет; а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя». Адский пламень, который готовят для нас, братья, во всех Нижних Землях, чтобы запечатать нам рты и помешать тем, кто готовит поле битвы для Пришествия Христа и Нового Иерусалима! А мы должны лишь склонить головы и ожидать удара топора?!

Он играет своим голосом. Это исступленная музыка взрыва: звук начинается где-то вдали, рикошетом отдается в утробе и неожиданно обрывается. Собратья разделяются: харизма Илии против пламени Еноха — души сгорают в огне.

Гофман встает, качая головой:

— День прихода Господа уже близок. Это подтверждается множеством знамений, и прежде всего властью беззакония, которое так жестоко преследует нас и в Германии, и здесь, в Голландии. Вот почему наша задача — ждать, оставаясь лишь свидетелями. Ждать Христа, да, братья, силу, которая заставит склониться страны и народы и уничтожит зло на веки вечные. Брат Ян, — он обращается к одному Матису, — ожидание не будет долгим. Тьма отступает, а истинный свет уже сияет на небе. Иоанн говорил нам: «Возлюбите не мир, а вещи в нем!» А также и Павел. Мы должны остерегаться впасть в грех гордыни, стать смиренными и ждать, братья, ждать и терпеть, храня мир в наших рядах. — Взгляд в нашу сторону. — Это случится уже скоро. Без сомнения.

Матис: глаза сузились как щелки, кажется, он перестал дышать.