Миллион в воздухе - Валерия Вербинина

Тут сознание Кристиана как-то поплыло, и он воочию увидел себя у алтаря с белой розой в петлице фрака, а рядом – очаровательную мадемуазель Иоланду в белой фате и белом платье с длинным шлейфом. Но какой бы прелестной она ни была, Кристиан не собирался жениться, и его не интересовало, что думают по этому поводу родители и даже родители родителей.

Поэтому он усилием воли прогнал видение, мило улыбнулся, сказал, что он чрезвычайно рад, прошел в одну из комнат первого этажа и благополучно покинул дом через окно, после чего, выражаясь языком полковника Барнаби, «дал дёру». Смею вас заверить, что самому д’Артаньяну не приходилось совершать столь стремительный маневр.

Через полчаса Кристиан уже стучался в дверь своего приятеля Жака Понталье, который обладал двумя преимуществами: он не водился со знатью, а стало быть, не мог выдать беглого графа, и к тому же страстно увлекался всем, что было связано с полетами. Как видим, наш герой вовсе не собирался забывать о задании, которое ему дала Амалия.

Понталье встретил его с распростертыми объятьями, пригласил ужинать, рассказал о воздушном шаре, который он с друзьями собирался запускать, и заодно упрекнул, что Кристиан променял парение в воздухе на грохот моторов на земле.

– Вообще-то, – солгал Кристиан, – я собираюсь вернуться к полетам. Автомобили мне надоели.

Понталье расхохотался и хлопнул его по плечу.

– Вот! Я же тебе говорил: гонки – вздор! Что это за цель – дойти до скорости в сто километров в час? А дальше что? Двести? Триста? Другое дело, Кристиан, когда ты летишь, как птица! Вверху Бог, внизу земля, а ты посередине. Но все-таки ближе к Богу и птицам, чем к людям, и это правильно. На земле нет ничего хорошего, поверь мне!

– Ну уж прямо, – проворчала его жена Нанетта, внося ужин. Жак засмеялся. Что бы он ни говорил, но свою семью этот сорокалетний здоровяк любил крепко.

– На этой неделе, – сказал Жак, – мы собираемся запускать наш шар. Тогда и посмотрим, не ошибся ли я с расчетами. Приходи, для тебя всегда найдется место!

Они отдали должное ужину, обменялись новостями, и Кристиан, набравшись духу, приступил к делу.

– Скажи, Жак… Тебе что-нибудь известно об Эоле?

– Известно ли мне! – воскликнул его друг, загораясь, как порох. – Я, наверное, всю жизнь буду жалеть, что не смог присутствовать при его полете. Ее мать была больна, я не смог отлучиться, – объяснил он, кивая на Нанетту. – А потом эти паршивые военные наложили лапу на проект, и Адер уже меня не приглашал.

– Давай по порядку, хорошо? – предложил Кристиан. – «Эол» – это что? Воздушный шар? – Жак мотнул головой. – Дирижабль?

– Я бы не жалел о дирижабле, я десятки их перевидал, – ворчливо отозвался Понталье. – Нет, Кристиан. «Эол» – это самолет.

– Что?

– Са-мо-лет, – наслаждаясь каждым слогом, отчеканил Жак. – Совершенно новое слово в истории воздухоплавания. Шары, нагретый воздух – это совсем другое. «Эол» – это крылья и мотор. Бог ветров, понимаешь ли ты! Семь лет назад Адер запускал его в парке замка Грец-Арменвилье, недалеко от Парижа. А я не смог прийти! Эх!

Он яростно запустил пятерню в свои жесткие темные волосы и взъерошил их.

– Там были служащие, они смотрели, разинув рты. Никто не верил, что он полетит, но он полетел! Конечно, пролетел мало, пару десятков метров, и поднялся над землей ненамного, но, понимаешь, это ведь первый полет! Нельзя ждать от человека, что он взмоет, как птица. И потом, никто еще не знает толком, как управлять этой штукой. С шарами все ясно, у нас накоплен опыт в несколько веков. А тут – ничего не понятно. Крылья, мотор! А воздушные потоки? А дождь, а снег? Все это ведь тоже надо учитывать!

– То есть самолет – это машина с крыльями, как у птицы, и…

Жак мотнул головой.

– Адер скопировал механизм крыла летучей мыши. Он долгое время изучал полеты птиц, насекомых и летучих мышей. Почему-то летучие мыши ему приглянулись больше всего.

«Летучая мышь! – мелькнуло в голове Кристиана. – Викарий же видел на салфетке набросок крыла… Так что, получается, ему не померещилось?»

– А сам Адер – это кто? – спросил он.

– Клеман Адер – инженер и изобретатель, – ответил Жак. – Он усовершенствовал телефон, велосипед и… что еще? Да, создал какую-то машину для постройки железных дорог. Чтобы укладывать рельсы или что-то в этом роде. В общем, деньги у него водятся, но по-настоящему он помешан только на полетах. Хороший человек, – без тени иронии прибавил он.

Кристиан потер лоб. Внезапно возникло впечатление, что рядом с ним существовал совершенно особый, жутко интересный и неизведанный мир чудес, который он проморгал исключительно по собственной нерадивости. Ведь полеты всегда стояли для него на втором месте после автомобилей.

– А дальше? – спросил он. – Я имею в виду, с «Эолом», с Адером… и вообще.

– Я же тебе сказал: дальше влезла армия, – проворчал Жак. – Адер человек обеспеченный, но строить самолеты – занятие не из дешевых. Я слышал, один «Эол» ему обошелся в 200 тысяч франков[34]. Армия предложила необходимые деньги, чтобы довести модели до ума. С тех пор он закрылся, и в том, что касается самолетов, работает только для них.

– А какой у армии может быть интерес? – спросил Кристиан.

– У этих сволочей может быть только один интерес: военный, – ответил Жак, и желваки на его скулах заходили ходуном. По натуре Понталье был убежденный пацифист. – Речь ведь идет не просто о полете, который может проделать каждый идиот, если ему взбредет в голову сигануть в Сену с моста. Речь идет об управляемом полете, Кристиан. И страна, которая независимо от других стран разработает летающие на большой высоте машины, получит большое преимущество.

Кристиан нахмурился. Странно, подумалось ему, ведь Амалия и Жак – такие разные люди, но, в сущности, говорят они об одном и том же.

– Так ты придешь посмотреть на наш шар? – спросил Жак. – Конечно, это не самолет, но обещаю, он точно полетит.

– Надеюсь, твой шар поможет мне улететь от моих неприятностей, – пошутил Кристиан. В глубине души он понимал, что вряд ли сможет участвовать, но не хотелось обижать старого друга.

– А что у тебя за неприятности? – спросил Понталье.

– Кажется, семья собралась меня женить, – признался Кристиан.

Жак расхохотался.

– Ей-богу, сударь, вы ведь уже не мальчик! Скажите «нет», и дело с концом.

– А как поживают остальные? – спросил Кристиан, чтобы свернуть неприятную для него тему. – Альберто, Люка, Симон? Я поднимался в воздух вместе с ними, пока окончательно не пересел на автомобили.

– Да все у них нормально вроде бы, – сказал Жак, пожимая мощными плечами. – Симона только легавые затаскали по допросам. – К полицейским Понталье относился еще хуже, чем к военным.

– А что случилось? – осторожно спросил Кристиан. – Может быть, я смогу помочь?

– Да с ним-то все в порядке, – успокоил его Жак. – Просто он живет рядом с домом Луи Жиффара, которого недавно обокрали. Причем кража получилась какая-то странная, взяли только одну вещь, которую он хранил в память о друге.

– Какую еще? – спросил Кристиан, даже не догадываясь, что именно его ждет.

– Это долгая история, – серьезно ответил Жак. – Не поверишь, но вообще-то украли гроб.

Кристиан поперхнулся.

– Ну да, я бы тоже не поверил, если бы мне сказали, – кивнул Жак. – И тем не менее это чистая правда! Вот слушай…

… – Госпожа баронесса! Пришел граф де Ламбер и просит его принять. Он…

Но Кристиан, презрев приличия, уже влетел по ступеням в гостиную Амалии.

– Амалия Константиновна, – торжественно объявил он по-русски, – я знаю все!

– Ступайте, Мадлен, – сказала Амалия жене консьержа. – Все в порядке.

Та нехотя удалилась, не смея перечить.

– Что именно вы знаете, Кристиан?

– Все! Про «Эол», гроб и летучую мышь.

– Начнем с «Эола», – распорядилась Амалия, – а потом разберемся с остальными. Итак?

Кристиан набрал воздуху в грудь и стал рассказывать, как он – по чистой случайности, разумеется, – заглянул в гости к приятелю, с которым они когда-то вместе летали на воздушном шаре, и тот просветил его насчет множества любопытных вещей.

– Еще Понталье мне сказал, – говорил взволнованный граф, – что после «Эола» Клеман Адер стал строить второй самолет, уже двухмоторный, и назвал его «Зефир», но по каким-то причинам не достроил. Я думаю, что «Аквилон» – это, наверное, уже третий по счету. Но проект окружен военной тайной, так что сами понимаете…

– Так, – сказала Амалия, поставив руки на подлокотники и соединив кончики пальцев. – Кое-что прояснилось. Мсье Адер занимался постройкой самолета для армии, и тут пропали какие-то его чертежи. К делу подключили лучших полицейских, в том числе Моннере, а также контрразведку. Моннере напал на след… и дальше мы все видем. – Она сощурилась. – Рисунок на салфетке, увиденный Уолтером, – это схема крыла, которую, вероятно, набросал Генриху один из сотрудников Адера, видевший самолет. А при чем тут гроб?