История русской армии. Cлавные военные традиции российских и советских полководцев - Сергей Павлович Андоленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Альтдорф
26 сентября поход возобновляется. Лекурб переходит Рейсу у Эрстфельда и занимает позицию на берегу. Он пропускает Суворова, рассчитывая отрезать ему путь к отступлению и ударить в тыл. В этот же день вечером русские войска входят в Альтдорф. В этот момент кажется, что главное сделано. До Швица остается всего один переход. В действительности трудности только начинаются. Суворов узнаёт, что дороги туда не существует. «Он понял, какую ошибку совершил по вине австрийского штаба. Перед ним был непроходимый горный массив, над которым мрачный Шехенталь доминировал, словно гигантский перст судьбы. Надо было взбираться и спускаться с крутых склонов, идти по таким узким тропинкам, по которым, возможно, никогда не ходили армии. Требовать этого от своей армии в том состоянии, в котором она находилась, означало требовать чрезвычайного напряжения сил и воли и добиться успеха; это было результатом силы его влияния на умы. Суворов не мог отступить перед преградой. Утром следующего дня он двинулся на Муотту» (Клаузевиц).
Росток
«Поход, — пишет Клаузевиц, — продолжался без передышек с утра 27 сентября до вечера 29-го. Мы должны представить себе русскую армию, которая все это время медленно, словно змея, ползет через хребты этих огромных гор. По склону горы тащится бедный солдат, с тяжелой ношей, умирающий от голода, ноги его в кровь стерты камнями. В каждом ущелье лежат маленькие группы больных и изможденных людей, набирающихся сил. Сколько их умерло здесь, потому что потеряли последний кусочек воли или потому что, сделав неверный шаг, рухнули в пропасть. Но еще сегодня жители этих долин с сочувствием и восхищением вспоминают тот поход». Наконец, 29 сентября все части сосредоточены в Муотте. Тут Суворов узнаёт, что все его планы из-за последних событий рухнули. 25–26 сентября Массена разбил Корсакова при Цюрихе и отбросил его к Шафхаузу. 26-го Сульт одержал верх над Готце, который был убит в бою, а его войска отброшены к Рейну. Елачич и Линкен благоразумно отступили перед Молитором, первый — за Рейн, второй — к Куару. Суворов обескуражен поражением Корсакова. «Готце! Они привыкли, их всегда били! Но Корсаков, и какая победа!» Позднее он несколько успокоится: «Корсаков скорее несчастен, чем виновен. 50 тыс. австрийцев и шагу не сделали, чтобы его поддержать. Они искали его погибели, они думали, что могут погубить и меня… Эрцгерцог ответил перед Богом за невинную кровь, пролитую при Цюрихе».
Положение Суворова внезапно становится критическим. Все его усилия привели лишь к тому, что он еще больше углубился в «каменную могилу». Он остается в одиночестве, лицом к лицу с Массеной, чьи победоносные войска идут к Швицу и Гларусу, чтобы запереть выходы из долины Муотты и взять суворовскую армию голыми руками. «Судьба армии, воинская честь, репутация Суворова — все будет зависеть от решения, которое он примет» (Петрушевский). Полководец собирает военный совет. «Теперь идти на Швиц бесполезно, — говорит он. — У Массены больше 60 тыс. человек, а у нас и 20 тыс. не наберется. Отступать… позор. Мы окружены горами. Из провианта у нас остается всего несколько галет, почти не осталось боеприпасов. Мы окружены неприятелем, гордым своей победой, одержанной благодаря неслыханному предательству. Помощи ждать неоткуда… Надежда только на Бога да на величайшее самоотвержение войск, вами предводимых; только в этом и спасение… Нас ждут величайшие испытания. Мы на краю бездны. Но мы русские! Господь с нами! Спасите честь России и ее государя, спасите его сына, залог императорского доверия!» Ему отвечает старейший генерал Дерфельден: «Батюшка Александр Васильевич! Мы знаем, что нас ждет, но и ты знаешь, батюшка, солдаты преданы тебе всей душой и от всего сердца любят тебя. Верь нам! Мы клянемся тебе перед Господом, за нас и за все войска, что бы ни случилось, ты никогда не увидишь в нас ни трусости, неизвестной русским, и не услышишь ропота. Пусть хоть сто тысяч врагов встанут у нас на пути, пусть горы представляют преграды в десять раз большие, чем сейчас, мы справимся и с теми и с другими. А если мы погибнем, то погибнем со славой! Веди нас, куда хочешь, делай, что знаешь, мы с тобой, батюшка. Мы русские!» «В продолжение этой речи, — рассказывает Багратион, — я испытывал необычное возбуждение. Мощная сила сотрясала меня с головы до ног. Я пребывал в состоянии такой экзальтации, что, если бы передо мной внезапно появились тучи врагов, если бы сам Люцифер появился во главе своих злых духов, я был готов их победить… Те же чувства заставляли дрожать всех присутствовавших. Мы вышли от Александра Васильевича взволнованные, готовые победить или умереть, но умереть со славой, покрыв своими телами знамена наших полков». Суворов решает пройти под носом у противника в Гларусе. Розенберг получает приказ любой ценой задержать Массену перед Швицем до тех пор, пока основная часть армии не пройдет Брагель.
Клонталь и Муттенталь
Поход возобновляется 30 сентября, на рассвете. Брагель пройден. Молитор отброшен, и Багратион открывает путь к долине Клоны. Ночью русские берут Гларус и Нетсталь. Продолжая развивать успех, 1 октября они после ожесточенной борьбы захватывает Нефельс и Молис. Подошедшая дивизия Газана помогает Молитору отбить эти населенные пункты. Багратион контратакует. С данного момента русских уже никто не беспокоит. Суворов проводит в Гларусе три дня, ожидая Розенберга. Он принял решение идти через Энгель и Рингенкопф на Илланц. Пока происходят эти события, Розенберг сражается с Массеной. 1 октября тот атакует, но «он был разбит и отброшен к Швицу, потеряв пять пушек и 1000 человек пленными. Частично причиной этого успеха был поспешный марш Массены через долину» (Клаузевиц). Решительность, проявленная отрядом Розенберга, спасает армию Суворова. Массена не пытается повторить атаку. Он направляется в долину Линта, надеясь навязать бой Суворову. Слишком поздно.
Рингенкопф
Суворов выступает утром 5 октября. 6-го он начинает переход через Паникс. Дорога, пролегающая из долины Линт через Сернфталь, пересекает Рингенкопф
