Последняя крепость Земли - Александр Золотько

Горенко не ответил. Горенко встал со стула и прошелся по залу, остановился перед дверью и ударил кулаком.

– Не нужно нервничать, – сказал Гриф. – Возьмите вон лучше коньяку и продолжите свои тихие развлечения.

– Да пошел ты! – выкрикнул Горенко. – Какого хрена! Они же могли нас пристрелить!

– Не пристрелили же, – пожал плечами Гриф. – Мы с вами сидим сейчас… простите, я сижу, а вы спокойно лупите кулаком в бронированную дверь… А могли бы сейчас принять немного химии и отвечать, захлебываясь от восторга, на вопросы, вопросики и вопросищи… А у меня, знаете, жизнь тяжелая, напряженная, есть много чего такого, что и не снилось вашим мудрецам. И рассказывать об этом я пока не готов. Берегу для мемуаров. Да вы пейте коньяк, пейте!

Кстати, вы к двери поближе – они там еще не начали взрывчатку закладывать?

– У них нет столько взрывчатки, – буркнул Горенко. – В принципе, они дверь взорвать могут, но только вместе со всеми тремя этажами.

– Так я и думал. Наверное, думал я, свое любимое логово господин капитан должен был оборудовать как нужно. Дверь я оценил еще с прошлого посещения. Стены… Стены, я полагаю…

– Надежные стены, надежные…

– Очень хорошо. Если бы у вас тут еще была бы и собственная система наружной связи…

– Нету. Мой мобильник работает через систему Клиники… Работал.

– Ну, не расстраивайтесь. Если мы им нужны, они найдут способ нам об этом сообщить. А если не нужны – прекрасно отсидимся до выяснения обстоятельств. Одно обидно – я такие красивые версии выдвигал насчет прорыва к Территории. А на самом деле – банальный захват заложников. Вы о таком не слышали? В Индии, два года назад. Только не клинику, а исследовательский институт. Пока шли переговоры, пока то да се – все архивы, все исследования и разработки уехали. Их до сих пор по частям распродают…

– Я знаю эту историю о Делийском институте. И знаю, что там все остались живы. Понимаете? Живы.

– Почти все, – подсказал Гриф.

– Да. Да! – выкрикнул Горенко. – Дежурной смене охраны не повезло. Нашей, судя по всему, тоже! И что? Остальные не оказали сопротивления и остались живы. До вас доходит пустяковая логическая цепочка: не оказали сопротивления – живы? Доходит, мать вашу!

Капитан схватил стул и швырнул его в стену – пластиковый стул отлетел в сторону. Капитан пнул его ногой.

– Но вы же не смогли удержаться… Вы решили погеройствовать! Вам так этого не хватало там, на Территориях. Вы же там отмывали краденое, прикрывали сутенеров – так соскучились по подвигам. Не так?

– Так, – легко согласился Гриф. – И, между прочим, неплохо на этом заработал.

– Но теперь-то! Теперь! Зачем?

Горенко подошел к Грифу, сел на стул напротив него, попытался заглянуть в глаза и замер.

Гриф не надел свои темные очки. Он потерял их еще в кабинете капитана, когда разбирался с напавшими.

Горенко почувствовал, как ком тошноты подкатился к самому горлу. Но взгляда капитан не отвел. Так и смотрел в глаза Грифа. В то, что было глазами Грифа.

– Что-то увидели? – улыбнулся Гриф. – Рассмотрели?

Глаза были покрыты радужной пленкой… Или нет, не покрыты. Если представить себе мыльный пузырь с толстенными, сантиметров по пять, стенками, то из этих стенок можно было выточить нечто, похожее на глаза Грифа. Отдаленно похожее.

Глаза переливались. Они, казалось, жили сами по себе, полоски цвета и разводы свободно двигались по глазу, проскальзывая над зрачком, время от времени заслоняя его, словно облака.

И зрачок… Он не был круглым. Он был похож на… На ограненный черный камень. На черный бриллиант, подумал Горенко. Он никогда не был особо силен в минералах. Знал одно – камни не могли так пульсировать, как это делали зрачки Грифа.

Зрачки то сжимались, почти исчезая в радужных разводах, то проступали почти на все глазное яблоко. И был в этой пульсации какой-то странный, завораживающий ритм… Нечто, привлекающее и отталкивающее одновременно, вызывающее чувство прикосновения к чему-то запретному.

– Хотите себе такие? – тихо, почти вкрадчиво, поинтересовался Гриф. – Я знаю, где такие выдают. Хорошая вещь! Работают даже в кромешной темноте и дыму. Я могу видеть малейшее движение, только намек на него. Замечаю, как расширяются сосуды под кожей у человека, могу легко понять, врет человек или нет. Легко! Могу предугадать движение по тому, как только начинают напрягаться мышцы… Хотите и себе такие? Или давайте просто поменяемся. Мне мои уже немного надоели!

Голос Грифа от слова к слову, словно по ступенькам, поднимался, и последнее слово Гриф уже выкрикнул.

– Надоели! Я устал видеть, как мне лгут! Я устал делать вид, что не понимаю, как передо мной изворачиваются, пытаются соврать… – Гриф замолчал, успокаиваясь. – Знаете, что я заметил? Те, кто врет из корысти, делают это точно так же, как и те, кто врет из самых высоких побуждений. Нет разницы, что заставляет человека врать. Так же кровь приливает к щекам, так же напрягаются мышцы… В моем случае банальное выражение «видеть насквозь» приобретает совершенно конкретное воплощение.

Горенко наконец отвел взгляд.

– Отсюда нет запасного выхода? – спросил совершенно спокойным голосом Гриф.

– Нет. Только выход в другую комнату. Там у меня…

Гриф бегло с порога осмотрел комнату за стойкой бара. Диван, пара кресел, блок мониторов и кадропроекторов, компьютер и два шкафа – металл, отделанный деревом.

– Там, как я понимаю, арсенал и остальное специальное оборудование. – Гриф оглянулся на сидящего возле стойки капитана. – А это все – дублирующая система наблюдения. Так?

– Так.

– И, насколько я разбираюсь в ботанике, основной пульт никак не контролирует и даже не замечает вашего подключения.

– Точно.

– И почему я не удивлен? – удивился Гриф, присаживаясь к пульту. – Как включается ваша шарманка?

– Код и биологическое сканирование.

– Тогда подойдите сюда и включите, – приказал Гриф.

Горенко молча подошел и включил.

Полковник и его люди контролировали Клинику полностью. Система наружного наблюдения Клиники уже была совмещена с системой управления огнем, огневые точки были установлены по периметру и на крыше, а с десяток микропланов разместились пока на земле, в зарослях в радиусе полукилометра от Клиники. Микропланы ждали команды.

Во дворе Клиники были развернуты блоки «земля-воздух» и два свежевылупившихся перехватчика обсыхали на предрассветном ветерке. Техники сидели на лавочке чуть поодаль, ожидая, когда можно будет подвесить на перехватчики вооружение.

Периметр был оборудован, и полковник разрешил группам отдохнуть. Люди разместились в вестибюлях и оранжерее.

– А управлять отсюда всем этим богатством мы не можем? – спросил Гриф.

– Только наблюдение.

– Как я, в общем-то, и предполагал… Обидно, досадно, но ладно… У нас нет связи, нет возможности влиять на происходящее, но зато у нас места в первом ряду. А телевизор тут у нас есть?

– Телевизор? – недоверчиво переспросил Горенке– Вы телек решили посмотреть на досуге?

– А почему бы и нет? Кина, пожалуй, не нужно, а вот новости я бы с удовольствием посмотрел. Других-то развлечений у нас не предвидится… Даже вон агрессоры не стали нас штурмовать.

Агрессоры действительно обстановку оценили быстро. Как только дым лег на пол мельчайшим черным порошком, бойцы в боекостюмах живенько подобрали двоих раненых из группы 3-Б и отошли, прихватив глушилку и оставив в коридоре четверых.

– Я сам глушилку в такой ситуации оставил бы на месте, но не делать же замечание служивым, в конце концов, – сказал Гриф. – У них есть свой начальник.

Горенко не возражал. Горенко, казалось, было совсем не интересно все происходящее.

Гриф хотел поинтересоваться причиной подобных перепадов настроения, но решил оставить капитана в покое. Хотя бы на время.

Можно было воспользоваться паузой и вздремнуть. Гриф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Попытался закрыть глаза.

Черт! Черт, черт, черт, черт…

Только не сейчас. Не нужно.

Гриф чуть не застонал от бессильной ярости и обиды. Ярости и обиды на себя самого.

Он не взял аэрозоль. Вначале ушел из своей комнаты и не захватил, а потом… Потом было не до того. И не было возможности вернуться к своим вещам.

Это пока еще не боль. Это только предупреждение. Легкое, ненавязчивое напоминание. Если через час он не обработает свои глаза, то через два часа…

Черт!

Спрашивать Горенко бессмысленно. Совершенно. Абсолютно. Если бы он не напрягал глаза в дыму… Если бы он не напрягал глаза, было бы в запасе еще почти двое суток. Но если бы он не напрягал глаза, они никогда не попали бы в эту комнату. И попробуй реши, что лучше. Или что хуже.

Сейчас главное – не закрывать глаза и не пытаться… Ничего не пытаться. Не тереть, не промывать. Очень пригодились бы фиксаторы Халла. Но где их взять?