Луна доктора Фауста - Франсиско Луке

- Люблю, ваша милость,- потупился Мартин.

- Любите, но не едите, правда?

- Правда, ваша милость,- побледнев, отвечал переводчик.

- Прекрасно,- сказал губернатор.- Вот и все, что я хотел узнать у вас.

Перед заходом солнца, когда тучей налетели москиты, индейцы расселись по своим пирогам и уплыли. Они рассказали, что, если идти строго на юг и перевалить через хребет, можно найти очень много того металла, из которого были сделаны венцы касика Варавариды. Мартин с грехом пополам переводил слова вождя - коренастого и веселого юноши: "Там все из золота. И кувшины, которые мы лепим из глины, и цепи, которыми сковывают пленников, и копья, и наконечники стрел. Даже крыши домов кроют золотом. Есть, есть золото, но, чтобы получить его, надо больше четырех лун идти по горному хребту, терпя лютый холод. Следует подождать, когда кончатся дожди и спадет вода в Маспарро. Это уже скоро, а пока мы вас будем снабжать рыбой, маисом и маниокой".

- Кажется, что эти язычники живут по господним заветам,- с восхищением сказал Филипп.- Как они милосердны к тем, кто страждет!

- А вот мне кажется,- ответил ему Лопе,- что они приплыли, чтобы выведать, сколько из нас еще могут носить оружие.

- Опомнись, Лопе! - как всегда, с ехидцей попытался усовестить его Мурсия.- Почему же ты столь нелестного мнения о людях, которые спасли тебя от голодной смерти?!

- Почему? Потому, что уверен: они сделали это вовсе не по доброте душевной, а с намерением слегка откормить нас. У них рожи настоящих людоедов. Я тотчас посоветую капитан-генералу перебраться вон на тот островок, оттуда легче будет отразить нападение.

- Это совершенно ни к чему,- ответил ему Гуттен.- Никто не собирается следовать вашим безумным планам. Не забудьте, что две трети отряда больны воспалением легких. Вы хотите уморить их сыростью?

- От воспаления легких, дон Филипп,- с трудом сдерживая ярость, сказал Лопе,- если повезет, можно .и излечиться, а вот оставаться здесь - это верная смерть.

Наши недавние гости высоки ростом, широкоплечи, сильны и проворны. Клянусь честью, они очень мало походят на мирных земледельцев или рыбарей.

- Монтальво прав,- произнес Мартин.- Эти индейцы из какого-то неведомого мне племени. А их вожака я еле понимал, хоть он и говорил вроде на арауканском наречии. Это не родной ему язык.

Гуттен вдруг заметил, что правое ухо переводчика - без мочки, и вспомнил, как настырно расспрашивал его

Спира о том, нет ли у кого-нибудь из его людей этой особенности.

- Будь я на месте сеньора губернатора,- продолжал Мартин,- немедля перенес бы лагерь на остров и послал в Акаригуа гонца за подмогой. Надо полагать, дела там пошли на лад.

Всю последующую неделю привозили индейцы корзины с маниокой и маисовыми лепешками. Бурные ливни, чередуясь с короткими дождями, постепенно прекратились. Вода стала спадать. Островок посреди реки значительно увеличился в размерах. Почти вровень с водой выросли ирисы.

Однажды рыбаки привезли с собой знахаря-колдуна в одеянии, сплошь увешанном пучками соломы. Он обошел лагерь, склоняясь над больными и бормоча заклинания.

- Он отгоняет злых духов,- перевел Мартин объяснение юного вождя.

- Больше похоже на то, как мясник отбирает самых упитанных бычков,возразил ему Монтальво.

- Замолчите, ради бога! - не выдержал Филипп.

- Выбирайте выражения, сеньор Гуттен! - закричал Лопе, вскакивая на ноги.

Колдун, потряхивая погремушками - по две в каждой руке,- завел какой-то монотонный напев и начал ритуальную пляску. Под вечер индейцы собрались было плыть восвояси, но уровень воды понизился настолько, что им пришлось втащить пироги на берег и отправиться в путь по равнине, распугивая высоченных цапель и целые семейства оленей. Маспарро обмелел едва ли не на половину.

- Послушайтесь моего совета, сеньор губернатор,- твердил свое Лопе.Переберемся на островок, пока совсем не стемнело. Я нутром чую смертельную опасность. Здесь, на склоне, нам не выстоять.

- Мне тоже не по вкусу пришлись ужимки этого шарлатана,- ответил Спира,- да и зубы у наших благодетелей чересчур остры. Я слышал, что карибы - бесстрашные воины и большие любители человечины... Свернуть лагерь!

Перебраться успели до наступления ночи. Над затопленной равниной взошла луна. Гуттен уже погрузился в сон, когда истошный крик, раздавшийся неподалеку, заставил его вскочить. На земле корчился в предсмертных муках солдат с разорванной глоткой, а рядом издыхал ягуар, подстреленный Себальосом.

- Тебе бы предсказателем стать, друг мой Лопе! - крикнул Перес де ла Муэла.- Нутром чуешь опасность, только не оттуда, откуда надо.

- Поди ты к черту,- сердито огрызнулся тот.

На следующий день вода схлынула еще больше, из-под нее выступили все мало-мальски заметные пригорки и возвышенности, и вокруг лагеря образовался порядочный кусок суши.

- Скоро можно будет двигаться дальше,- объявил Спира.

- Поглядите-ка, сударь! - Гуттен показал ему на север.- Кто-то скачет к нам. Кажется, это Веласко. Быстро же он обернулся в Акаригуа и обратно.

- Наши уже выступили,- доложил Веласко.- Они в половине дневного перехода от вас. Очень много хворых...

- Итак, все в порядке! - обрадовался Спира.- Через два-три дня пойдем дальше!

- Рано радуетесь, ваша милость! - горько усмехнулся Лопе.Поглядите-ка вон туда.

Острый клин плоскогорья, тянувшегося до самого горизонта, был заполнен индейцами в боевых уборах из перьев - они кричали и трубили в раковины, вздымали копья, размахивали палицами.

- Тысячи две будет,- прикинул Филипп.

- Это же ваши милосердные спасители, мирные рыбари,- съязвил Монтальво,- но теперь они приготовили нам другие гостинцы.

- Карибы,- с тревогой вымолвил Эстебан Мартин.- Этого я и боялся.

- Чего же мы ждем? - нетерпеливо спросил Филипп.- Нужно упредить их, покуда они не ринулись на нас сверху.

Теперь был отчетливо слышен боевой клич индейцев, видны их раскрашенные лица.

- Вон тот негодяй касик, что приплывал к нам,- показал Лопе.

Пехотинцы выстроились в две шеренги и вскинули аркебузы, а кавалеристы на полном скаку, отрубая головы, отсекая руки, пронзая тела, врезались в нестройную орду карибов. Но те были столь многочисленны и неустрашимы, что не дрогнули перед этим натиском и отважно отбивались, обрушивая смертельные удары палиц. Уже пятерым собакам разнесли череп.

- Пора возвращаться, капитан! - крикнул Гуттен Монтальво, разрубив голову воину-карибу.

- А зачем? Уж не испугались ли вы этих мирных рыбарей?

- Назад! Отходим! - скомандовал Гуттен, не ответив ему.

Всадники поворотили коней, но юный касик успел подскочить к Монтальво и ударом дубины сшиб его наземь. Испанцы мчались без оглядки и не заметили, что капитан их попал в беду. Один только Гуттен, проскакав шагов двести, заподозрил неладное, обернулся, увидел, что спешенный Лопе отмахивается мечом от наседающих на него индейцев, и кинулся ему на выручку. Он проложил себе и ему дорогу к двойной шеренге пехотинцев. Карибы, однако, не отступили, а перестроились и с новым пылом бросились вперед. Грянул залп, и воздух огласился воплями боли, ужаса и изумления. Началось беспорядочное бегство. Кавалеристы и еще уцелевшие псы, довершая разгром, долго преследовали врага.

Юный касик пал от меча Гуттена. Колдуна разорвали собаки.

Через некоторое время пристыженный Монтальво, пересилив себя, подошел к Филиппу.

- Я обязан вам жизнью,- проговорил он с торжественной значительностью.

- Какие пустяки,- начал было Гуттен, но Лопе сердито перебил его:

- Для меня это не пустяки.

- Полноте, капитан. На моем месте вы поступили бы так же.

- Вы уверены? - мрачно спросил Лопе.- Напрасно... Впрочем, теперь все будет по-другому.

В тот же день пришел остаток отряда из Акаригуа во главе с Вильегасом, который совсем ослабел от лихорадки, и Дамианом де Барриосом, страдавшим от нагноившейся раны. Еще не оправившиеся от болезней, измученные люди едва передвигали ноги.

- Двадцать два человека в жару и бреду переселились в лучший мир,сообщил Гольденфинген.- Остальные еле-еле доковыляли.

- У нас дела обстоят не лучше,- отвечал Спира.- Боюсь, что в этих широтах белому человеку не выжить.

- Хуже всего то, что мы лишились девяти лошадей,- сказал Санчо де Мурга.- Две утонули при переправе, одну сожрали кайманы, еще одну утащило течением.

- Ну а остальные? - с беспокойством спросил Спира.

- А остальные пали в первый же день, причем так, словно кто-то невидимый оглоушил их дубиной. И последняя собака издохла.

- Проклятье! - воскликнул губернатор.- Из двадцати псов осталось только четыре.

Наступил ноябрь; яркая зелень равнины радовала взор. Дичь не переводилась, охота неизменно бывала удачна: испанцам удалось подстрелить восемь оленей, а индеец Лионсио со своими товарищами добыл дюжину больших моллюсков и шесть черепах.

- Завтра утром мы выступаем,- объявил Спира.