Хранитель света и праха - Наташа Мостерт

Она осторожно заглянула за угол. В отличие от женской раздевалки душевые здесь не имели стеклянных перегородок и были совершенно открыты.

Он стоял спиной к ней и мыл голову. Шампунь, пенясь, стекал по его шее и мускулистой спине. Это был Эш. Она смотрела на его фигуру. Широкие плечи, узкие бедра. На одной из ягодиц красовалась татуировка — большие черные идеограммы были красиво выполнены. Их явно наносил мастер каллиграфии. Но китайские это иероглифы или японские? Она не знала, да и вряд ли это имело значение. Значение имело то, что Эш сказал ей, что никогда раньше не делал татуировок.

Бывают такие моменты в жизни, когда осознаешь, что происходит что-то значительное, что-то очень важное, но пока не понимаешь толком, что это. Понимание приходит позже, неожиданно. И, стоя этим вечером в мужской раздевалке «Скорпио», Миа четко осознавала, что сейчас в ее жизни именно такой момент.

Он вдруг замер, и она поняла, что он почувствовал ее присутствие. Он начал поворачиваться, рука потянулась за полотенцем.

Она сделала шаг назад, развернувшись, выбежала в открытую дверь и устремилась к выходу. На этот раз Лэнис сидела за стойкой.

— Эй, подруга. Что случилось? Увидела привидение?

— Ты не могла бы открыть раздевалку, мне нужно забрать сумку. Где ты была?

— Извини. Я ходила наверх, чтобы подогнать ребят в тренажерном зале. Вот, держи. — Она протянула ключи.

Миа схватила сумку и ни на мгновение не стала задерживаться в раздевалке. Душ она примет дома. Ей вовсе не хотелось столкнуться с Эшем.

Почему он солгал ей?

Она раздумывала над этим вопросом, пока шла домой и потом, когда готовилась ко сну. Скользнув на прохладную простыню, она уставилась в потолок, на котором играли ночные тени.

А что она, собственно, знает об этом человеке?

Мысленно она вернулась к тому моменту, когда впервые увидела его на пороге своего дома. Некий темный силуэт на фоне света. Темнота и яркое освещение, а между ними — тусклая, неясная фигура. Да, Эдриан Эштон — человек контрастов. Врач, тесно связанный с боевыми искусствами. Человек потрясающего обаяния, чьи глаза выдают очень бурную внутреннюю жизнь. Он был загадкой и сам старался постичь, кто он такой. Это как пытаться увидеть радугу в темноте. Поэтому он привлекает ее? Возможно, все дело заключается в каком-то опасном соотношении сил, в их равномерном распределении, которое она остро чувствует внутри его. И это притягивает ее к нему. Впрочем, нет смысла притворяться. Он стал для нее настоящим наваждением.

Повернувшись на бок, Миа прижалась щекой к прохладной подушке. Она вспоминала его могучие плечи, сильные ноги, вспоминала, как скатывалась вода по его мускулистой спине. Черные иероглифы, ярко выделяющиеся на бледной коже.

Почему он солгал ей?

Этот вопрос крутился у нее на языке, когда на следующий день он пришел на сеанс. Но существовала одна весьма пикантная загвоздка. Откуда она могла узнать о татуировке, если не подглядывала, как любопытная Томасина?[46]

— Так почему ты никогда раньше не делал тату?

Она нажала на педаль, и «Анжелика» зажужжала.

— У меня никогда не было такого желания. Но возможно, я просто ждал мастера, которому смогу довериться.

Он улыбнулся ей. Она ответила ему тем же.

«Не надо судить слишком строго, — уговаривала она себя. — Возможно, у него были какие-то причины, чтобы не говорить. В конце концов, это не такая уж страшная ложь. — Она поднесла „Анжелику“ к его коже. — На самом деле маленькая ложь. Которая не имеет никакого значения».

Лето уже переходило в осень. Смеркаться стало раньше, а по утрам Миа иногда охватывал озноб, так как воздух был холодный и сырой. Но все-таки казалось, что золотые денечки никогда не кончатся.

А потом позвонил Оки, и все переменилось.

ВЫХОД ЗА ПРЕДЕЛЫ

Человеческое восприятие есть продукт взаимодействия субатомных частиц нашего мозга и энергетического поля.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Ник прикоснулся пальцами к своему отражению в зеркале. Он повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. Его не оставляло странное ощущение, что он смотрит на какого-то чужого человека, не на себя. Его лицо казалось совершенно непроницаемым, загадочным — даже для него самого. Его тело заметно изменилось. В нем не осталось ни капли жира, мышцы на животе затвердели. Вообще-то он знал, что такой прекрасной формы он еще не достигал никогда.

Эш все время включал новые элементы в их тренировки. В последнее время они сосредоточились на дыхании. В первый раз, когда Эш заставил его принять позу «Ву-Чи», Ник чувствовал себя полным идиотом. Но скоро все изменилось. Вчера он понял, что обрел ощущения, которые ни с чем не сравнимы.

Они с Эшем тренировались в доджо. Было очень рано. Начало шестого утра. И они были одни. Он только что завершил полный цикл упражнений «Врата жизни» и готовился пропустить энергию через порталы. Он находился в позиции, которой научил его Эш, — веки опущены, колени разведены, весь вес тела устремлен вниз, к стопам. Он держал правую ладонь внизу живота, а левая рука покоилась на правой.

Рядом было окно, и он скорее чувствовал, чем видел, как облака соревнуются между собой за покрытым пылью стеклом. Внезапно луч солнца пронзил глубоко въевшуюся грязь, как удар кинжала. В этот момент у Ника возникло странное ощущение, что он может проникнуть внутрь своего тела и коснуться каждого органа. В какое-то мгновение мрачная неподвижность, охватившая его мозг, ушла, наступило прояснение, и он почувствовал себя связанным мириадами нитей с окружающим его миром.

Ощущение было настолько неожиданным и сильным, что его пробил озноб. Подняв глаза, он увидел, что Эш внимательно наблюдает за ним и кивает головой, словно понимая, что с ним происходит. Позднее они не обсуждали это, и Ник даже был этому рад. Описать свои ощущения — все равно что оторвать лепестки с цветка, чтобы показать его красоту. Честно говоря, он даже был слегка озадачен. Такого рода вещи не были свойственны миру «драчунов». Эта была территория «танцоров».

— Ник.

Он повернулся. Оки стоял на пороге раздевалки и улыбался ему.

— Привет, старик, — Ник подошел и крепко обнял приятеля. — Ты вернулся?

— Да. Ребро вроде зажило, и Джей Си снял запрет.

— Это отличные новости.

Оки открыл свой шкафчик и с довольной улыбкой сунул туда сумку, из которой выглядывала книга в бумажной обложке. «Разбитые сердца». Стало ясно, что за время вынужденного отсутствия вкусы Оки не изменились.