Мириана - Виктория Старкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Единственное, что я могу предложить, — Схайлайн задумался. Его глаза лихорадочно горели, выдавая сдерживаемое волнение, — Объявить, что мы уже поженились. Тайно.
— Но короли не женятся тайно!
— Мы скажем, что Мириана ждала от меня ребенка.
— Что?! — Каолам изумленно обернулся и взглянул на своего союзника. Даже от этого негодяя он не ожидал подобной низости. — Но это значит опорочить честь королевы! Она же в трауре!
— А что вы предлагаете, господин министр? — язвительно спросил господин Схайлайн, — Ваша королева мертва. Я — никто и звать меня — никак. А золотое перо у Чи-Тоана! Или вы хотите, чтобы к власти пришли жрецы?! Так они не замедлят это сделать! Другого выхода у нас нет!
Каолам молча смотрел на плывущие над пропастью облака. Другого выхода у них не было.
— Хорошо, — сдавленно произнес он. — Я согласен.
***
А в это время в главном храме Великий жрец Чи-Тоан, поднялся с пола, где он молился, остальные жрецы последовали его примеру. Ударили барабаны. Чи-Тоан сжал в руках золотое перо — символ власти в Туанге.
— Итак, мы добились своего. Королева мертва. И наследника нет, — звучно произнес он.
— Что прикажешь делать дальше?
— Нам нужно избавиться от Схайлайна. Сейчас он один может представлять угрозу для нашей новой власти.
— Но, — возразил кто-то из жрецов, — Он даже не король. У него нет никаких прав на престол!
— Он богат и знатен. У него есть своя армия. К тому же, они были обручены. Народ может послушать его, а волнения нам не нужны. Проще избавиться от него и как можно скорее. Нужно подослать к нему убийц.
— И как это будет выглядеть? Королева умерла — и в тот же день умирает ее суженый!
— Это будет выглядеть как самоубийство, — Чи-Тоан улыбнулся, и вокруг его глаз образовалась сеточка глубоких морщин, а лицо приняло еще более хищное выражение. — У нас уже были самоубийства во имя любви, не так ли? Нужно срочно распустить слухи о том, что жених королевы безумно любил ее. И услышав, что королева полюбила другого, потерял разум от горя, а после ее смерти и вовсе свел счеты с жизнью! Люди Туанга любят несчастных влюбленных! Они охотно поверят в эту историю! Быстрее! Разнесите весть о его безумной любви, пусть везде говорят и слышат только о его горе! А потом подошлем к нему самых лучших людей! У Схайлайна хорошая охрана, но и наши люди знают свое дело.
И Чи-Тоан крепче сжал золотое перо, которое теперь, после смерти королевы, он уже не выпустит. Он так долго к этому шел, разжигая восстания на окраинах Туанга. Он сделал все, чтобы короли Кван и Лай Вуонг не оправились от ран, и как же на руку сыграло ему самоубийство этой безмозглой русалки Марины! Теперь все поверят, что Схайлайн покончил с собой! И жрец, прижав руку к сердцу, в благодарном поклоне склонился перед изображением Великой птицы, которая вновь не открыла для него своих золотых глаз.
***
Лежа на камнях, Мириана смотрела в небо, проплывающее над ней. Только голубое вечное небо и белые облака. И нет в мире ничего, кроме этого неба. А там дальше — летят планеты, гаснут и зажигаются звезды, появляются и исчезают новые галактики. Где-то там есть другая жизнь.
А потом прямо перед собой она увидела прекрасное лицо матери, ее русалочьи глаза цвета морской волны и умные темные глаза короля Квана, ее отца. А потом появилась Сун Ли, она ласково улыбнулась своей королеве, протягивая руку, словно обещая, что все несчастья, наконец, закончились, что дальше ее ждет спокойная и счастливая жизнь. Теперь у Мирианы было время подумать о Сун Ли, о ее смерти, обо всем, что она пережила за свои неполные двадцать лет. А потом Сун Ли сменила Одана, она улыбалась и тоже звала Мириану за собой, воительница выглядела умиротворенной и счастливой, какой Мириана никогда не видела ее при жизни. Ее губы что-то шептали, словно пели неслышную колыбельную. Одана исчезла, и возникло лицо Эмира, такое прекрасное и такое бесконечно любимое. Он смотрел на нее с той же нежностью, что и тогда в пещере. А потом все лица исчезли, словно потонули в сиянии, и осталось лишь прозрачное голубое небо, необъятное, непознаваемое, дышащее любовью.
И вдруг — небо заслонило лицо женщины, оно было гигантским, закрывающим все вокруг, словно мир не мог вместить эту колоссальных размеров женщину. У нее были золотые глаза, а на голове — убор из птичьих перьев. Она смотрела на Мириану без улыбки и пела странную траурную песню на незнакомом языке. Приглядевшись — Мириана увидела вдруг, что у женщины — птичье тело, — и поняла, что перед ней птица Гамаюн, меняющая судьбу. Птица Гамаюн, знающая грядущее. Птица Гамаюн — вестница смерти.
И Мириана, Белая молния, долго-долго смотрела в ее лицо, стараясь выдержать тяжелый взгляд райской птицы. А потом навсегда закрыла глаза.
***
Кайл вошел в любимый трактир в Облачном городе. Обычно тут полным-полно народу, но сегодня было абсолютно пусто. Неудивительно. После таких-то событий! За стойкой стоял лишь владелец, который был изрядно навеселе.
— Что ты делаешь? — удивился Кайл. — Королева умерла. Почему ты пьешь? А как же траур?
— Траур завтра, — пьяным голосом ответил хозяин. — Если успеем. Говорят, коли королева умерла, не оставив наследников, — обрушатся горы, спадет волшебный покров. Стране парящих гор наступит конец! Так что, нам всем будет не до траура! Поэтому только и остается, что напиться.
— Налей и мне тоже, — кивнул Кайл.
Хозяин плеснул ему в стакан крепкой наливки, Кайл зажмурился и выпил до дна.
— Почему ты его не дисквалифицировал? — укоризненно спросил хозяин. — Какой он победитель, он же настоящий убийца!
— А за что? — Кайл мрачно взглянул на него. — У знамени допустимо все. Правила есть правила. Он их не нарушал. Одного только не пойму, зачем было толкать ее в пропасть? Он мог добиться, чтобы она выбыла! Как боец он намного сильнее! К тому же Мириана была влюблена в него, как сумасшедшая, она хотела ради него даже оставить трон! Она бы и так без слов отдала победу! Ума не приложу, зачем он это сделал! Опозорил свое имя, стал убийцей королевы!
— Так ведь все ясно, — ответил хозяин, после того, как они с Кайлом выпили по второй. — У меня в баре слышишь всякое. Эмир перед турниром встречался со жрецами. Он же воспитывался в их монастыре.
