Древний Восток в античной и раннехристианской традиции - Коллектив авторов

востоке, у истока Ганга — народ астомов, без рта, обросший всем телом, одевается в пух листвы[246], живя только дыханием и запахом, который они втягивают ноздрями; нет у них никакой еды и никакого питья, только различные запахи кореньев и цветов и лесных плодов, которые они носят с собой при более дальнем пути, чтобы не было недостатка в обоняемом; от чуть слишком дурного запаха они попросту испускают дух. (26) Рассказывают о триспитамах и пигмеях, выше них, в предельной части гор, ростом не превышающих трех спитамов, то есть трех додрантов, где здоровый климат, всегда весна, так как с севера защищают горы; на них, как Гомер тоже передает, совершают нападения журавли. Передают, что во время весны они верхом на баранах и козах, вооруженные стрелами, всем скопом спускаются к морю и истребляют яйца и птенцов этих птиц, что поход этот совершается по три месяца, иначе невозможно оказать сопротивление будущим стаям; что хижины их построены из глины, перьев и скорлупы яиц. (27) Аристотель передает, что пигмеи живут в пещерах, а все прочее о них — как остальные. Исигон передает, что кирны, народ индов, живут по сто сорок лет.[247] (...) (28) Онесикрит передает, что в тех местах Индии, где нет теней, люди, достигают в рост пяти локтей и двух ладоней, и живут по 130 лет, и не стареют, а умирают как бы в середине жизни. Кратет из Пергама индов, которые живут больше ста лет, называет гимнетами, многие — макробиями. Ктесий передает, что народ среди них, который называется панды, обитающий в горных долинах, живет по двести лет, в молодости — с седыми волосами, которые в старости чернеют; (29) напротив, другие живут не больше сорока лет, граничащие с макробиями, у которых женщины рожают один раз. Это же передает и Агатархид и, кроме того, что они питаются саранчой и проворны. Клитарх называет их мандами, а Мегасфен насчитывает триста их селений, сообщая, что женщины рожают на седьмом году жизни, старость приходит — на сороковом. (30) Артемидор говорит, что на острове Тапробана живут самой долгой жизнью без всякого телесного истощения. Дурид говорит, что некоторые из индов совокупляются с зверями и порождения получаются смешанными, полузверями; что у калингов, народа той же Индии, женщины беременеют в пятилетием возрасте и больше восьми лет не живут; что в другом месте люди рождаются с волосистыми хвостами, исключительно проворные, другие укрываются целиком своими ушами. (...)

VIII, 3–4

(I) (...) (3) У индов пашут слоны поменьше, которых называют нечистокровными

(II) (4) В Риме слоны впервые были впряжены в колесницу Помпея Великого во время его Африканского триумфа, что прежде было, как рассказывается, во время триумфа Отца-Либера после победы над Индией. (...)

VIII, 7

(О слоновой кости)

(IV) (...) недавно даже кости[248] начали распиливать на пластинки из-за нехватки, поскольку редко уже когда бивни доставляются в большом количестве, кроме как из Индии. (...)

VIII, 24

(о слонах)

(...) Пойманные, они очень скоро укрощаются ячменным напитком. (VIII) А ловят их в Индии так: водитель гонит одного из укрощенных и, настигнув дикого одинокого или отведя от стада, бьет его, и когда тот доведен до изнеможения, пересаживается на него и правит им так же, как и первым. В Африке их ловят с помощью ям. (...)

VIII, 27

(IX) Самки рода слонов гораздо боязливее. А укрощают буйных слонов голодом и побоями, подводя других слонов, которые цепями усмиряют неистовствующего. И вообще особенно приходят они в бешенство в пору случки и крушат бивнями стойла[249] у индов. Поэтому им препятствуют в случке, отделяя стада самок, которые держат точно так же, как и стада крупного скота. Укрощенные слоны применяются в военных действиях, они носят на спине осадные башни с воинами и представляют большую решающую силу в восточных войнах: они рассеивают строй, растаптывают вооруженных. Они же от малейшего визга свиньи впадают в страх; раненные и испуганные, они всегда отступают, сея не меньшую гибель среди своих. Африканские слоны боятся индийского слона и не осмеливаются смотреть на него, да индийские и крупнее. (...)

VIII, 32–36

(XI) (32) Слоны водятся в Африке[250] за сиртскими пустынями и в Мавретании, водятся у эфиопов и трогодитов, как было сказано[251], но самые крупные — в Индии, как и воюющие с ними по вечной вражде змеи, тоже такой величины[252], что легко обвивают их вокруг и сковывают сплетением пут. В этой схватке погибают оба: побежденный, падая, своей тяжестью задавливает обхватившего.

(XII) (33) Удивительна изобретательность животных, у каждого в меру своих возможностей, как, например, у этих. У змеи трудность заключается в одном — взобраться на такую высоту; и вот, высмотрев проторенный путь к пастбищу, она с высокого дерева бросается на него. Тот знает, что борьба у него с ее сплетениями неравна, и вот он старается истереть ее о деревья или скалы. Змеи остерегаются этого и поэтому сначала сковывают его движение ног своим хвостом. Те разводят путы хоботом. Но эти всовывают голову прямо им в ноздри, спирая дыхание и вместе с тем раздирая мягчайшие части. А повстречавшись со слонами, они вздымаются перед ними и главным образом метят в глаза: так получается, что слоны часто оказываются слепыми и исчахшими от голода и изнурения.

(34) Какую иную причину такой вражды можно привести, как не ту, что это Природа устраивает себе зрелище, сводя па́рами?

Говорится и по-иному об этой схватке: что кровь слона — самая холодная, поэтому в жгучий зной змеи особенно домогаются ее; потому они, погрузившись в реки, подстерегают приходящих пить слонов и, поднявшись и связав хобот, Впиваются в ухо, потому что только это место не может быть защищено хоботом; змеи так велики, что поглощают всю кровь, и, таким образом, слоны, обескровленные ими досуха, падают, а упившиеся змеи задавливаются и умирают вместе с ними[253].

(XIII) (35) В Эфиопии водятся змеи, равные индийским, в двадцать локтей. (...)

(XIV) (36) Мегасфен пишет, что в Индии змеи достигают такой величины, что целиком поглощают оленей и быков. (...)

VIII, 66

(XXV) (...) Тигр водится у гирканов и у индов, животное ужасающей быстроты, особенно видной при поимке всего помета, который всегда многочисленный. Он похищается подстерегающим на самом как можно проворном коне и время от времени переводится на свежих коней. Но когда родительница находит логово опустелым (у самцов ведь заботы о потомстве нет), она