Супружеское ложе - Лора Ли Гурк

Джон вздохнул, уставившись на маленькие стеклянные баночки с джемом. Ежевичный и абрикосовый. Хэммонд-Парк.

Давненько он не вспоминал те дни. Они были спрятаны в глубинах памяти. Как другие смутные, полузабытые мечты юности. И все же они ожили, возвращая его в то время, когда он был доволен и даже счастлив. Он и Виолу сделал счастливой, в чем до сих пор уверен. Должен быть способ вернуть все это. Он больше не верит, что все безвозвратно потеряно.

Стать друзьями…

Джон выпрямился. Возможно, Мур прав? Ведь когда-то они с Виолой дружили. В то лето в Шотландии. В ту осень в Нортумберленде. Они были и любовниками. Скандалили и ссорились, как любовники, а потом мирились. Смеялись и барахтались в постели, и он был безгранично рад, что сумел выбрать такую страстную жену. А потом все изменилось.

Он хотел… Боже, он хотел, чтобы все вернулось. Чтобы они завтракали в постели и он сцеловывал ежевичный джем с ее губ. Но теперь это казалось почти невозможным.

— Утренняя почта, милорд.

Джон удивленно поднял глаза на Першинга, положившего на стол стопку писем. Обычно почту приносил секретарь.

— Где сегодня Стоун? — спросил он дворецкого.

— У мистера Стоуна корь. По совету своего зятя-врача он удалился в дом сестры в Клапаме, чтобы никого не заразить. Мистер Стоун велел передать, что горько сожалеет о том, что в ближайшие десять дней не сможет выполнять свои обязанности.

— Пошлите ему записку и заверьте, что я предпочитаю отсутствующего секретаря больным слугам. Пусть остается в Клапаме, пока не выздоровеет окончательно.

— Да, милорд.

Дворецкий удалился. Джон просмотрел письма.

Приглашение лорду и леди Хэммонд отобедать у леди Сноуден. Графиня Сноуден, очевидно, была более уверена в крепости его брака, чем сам Джон. Записка из «Таттерсоллз», подтверждающая, что купленная им две недели назад кобыла доставлена в нортумберлендское поместье. Он купил лошадь для Виолы, поразительно резвую четырехлетнюю чистокровку, но, учитывая нынешнее положение дел, вряд ли они в ближайшее время будут устраивать скачки на полях. Поскольку записка не требовала ответа, Джон швырнул ее в горящий камин и продолжил просматривать почту. Отчет управителя Хэммонд-Парка. Счет от портного, а еще один — от сапожника, оба за костюм и обувь, которые он собирался надеть на благотворительный бал Виолы. Бал, на который он еще не получил приглашения от жены. Еще одно письмо от Эммы Роулинс.

Джон помедлил над запечатанным квадратиком, от которого шел тонкий запах духов. Можно лишь восхититься настойчивостью леди. Сколько писем она написала? Дюжину, не меньше. Первые несколько он прочитал: извинения за назойливость, укоры за его холодные ответы, яростные упреки в невнимательности.

Он слышал, что она продала подаренный им коттедж и сейчас живет во Франции.

В надежде, что она там и останется, Джон бросил нераспечатанное письмо в огонь.

Захватив с собой отчет от управителя, который собирался просмотреть в экипаже, по пути на Гросвенор-сквер, и приглашение, которое покажет Виоле, прежде чем ответить леди Сноуден, Джон приказал Першингу положить счета на стол Стоуна, чтобы тот заплатил, когда вернется, а сам поднялся наверх — принять ванну и побриться. Все это время он пытался угадать, каким будет следующий ход Виолы. Его жена может быть непредсказуемой, как погода, но, скорее всего, откажется увидеть его и вынудит обратиться в палату лордов.

Однако когда Джон прибыл на Гросвенор-сквер, оказалось, что Виолы вообще нет дома. Она покинула город.

— Куда она уехала? — спросил Джон, глядя в прекрасные фиалковые глаза герцогини Тремор, сообщившей ему новость.

Герцогиня ответила не сразу. Долго размешивала сахар в чае, задумчиво склонив голову и изучая Джона сквозь очки в золотой оправе.

— Прежде чем я решу ответить на это, хотелось бы задать вам вопрос, Хэммонд.

— Разумеется.

— Если Виола откажется вернуться к вам, вы действительно обратитесь в палату лордов, чтобы ее заставить?

Джон слегка улыбнулся.

— Герцогиня, иногда я думаю, что даже палата лордов не сможет заставить мою жену сделать то, чего она не хочет, — шутливо заметил он.

Такой ответ, похоже, не удовлетворил герцогиню. Она продолжала взирать на него. Джон тяжело вздохнул, пытаясь придумать ответ. И тогда он решил быть честным до конца.

— Я отказываюсь смириться с возможностью того, что она не вернется. Мало того, полностью и абсолютно эту возможность отвергаю.

— И как долго вы будете ее отвергать?

— Пока не урезоню Виолу и не заставлю тоже отвергнуть подобную возможность.

— На это может уйти много времени.

Герцогиня задумчиво постучала маленькой серебряной ложечкой о чашку и положила ее на блюдце.

С этим, пожалуй, не поспоришь!

— Вы правы, — сухо признал Джон.

— Но ваша решимость вновь завоевать Виолу основана не на любви, верно?

Было ли это обвинением? Осуждением? Прежде чем Джон успел сообразить, что имела в виду герцогиня, та пригубила чай и сообщила:

— Виола в Эндерби.

Дафна заметила, что столь неожиданная капитуляция удивила виконта, хотя он старался этого не выказать.

— Не ожидали? — не удержалась она.

— Нет, герцогиня, не ожидал.

— Вам нужно было справиться о ней в Эндерби, и слуги немедленно доложили бы, что она там. В конце концов, именно вы платите им жалованье.

— Вы сказали мне только по этой причине?

Ее глаза широко раскрылись.

— А по какой же еще?

— Должна быть какая-то другая причина. Вы рискуете навлечь на себя гнев мужа только тем, что пригласили меня выпить чаю.

— Верно.

Похоже, перспектива ссоры с мужем ничуть ее не волновала, и Джон заподозрил, что эта спокойная, прекрасно воспитанная дама держит заносчивое сердце герцога в своей маленькой руке. Такова уж непостижимая природа любви…

— Если вы опять причините боль Виоле, Тремор вызовет вас на дуэль и, поверьте, с радостью прикончит.

— А вы? — с неподдельным любопытством спросил Джон. — Вы испытываете ко мне такую же неприязнь?

— Нет, — покачала головой Дафна, — не испытываю.

— Интересно — почему? — невесело усмехнулся Джон. — Не понимаю.

— Не понимаете?

Она посмотрела на него с таким участием, что он неловко заерзал на стуле.

— Я на себе испытала, что такое отчаяние. В отличие от мужа и золовки, никогда ни в чем не нуждавшихся, я осталась без средств и денег, и этот момент был самым ужасным. Я сделала бы все — заметьте, все! — чтобы избавиться от этого кошмара. Если бы фортуна не послала мне герцога Тремора и билет на судно, идущее до Англии, меня легко могли бы вынудить выйти замуж за какого-нибудь негодяя с большими деньгами… или еще что похуже.