Избранница Наполеона - Мишель Моран

Советники Наполеона поворачиваются ко мне, но я лишаюсь дара речи. Полина же восклицает:

— Римским королем?! Но Рим должен принадлежать мне!

— Это кто так решил? — встревает Каролина.

— Я имею право! — настаивает Полина. — Я княгиня Боргезе.

— А он — император Франции!

— Ты не можешь так поступить! — Полина вскакивает, и внезапно все начинают спорить.

— Тишина! — кричит Наполеон, но женщины галдят громче. — А ну, тихо! — гремит он, и в кабинете воцаряется тишина. — Я принял решение. Оно окончательное.

Я смотрю на Полину. Как и ее камергер, она вся в белом, от тонкого муслинового платья до мелкого жемчуга, украшающего ее волосы. Она открывает белую сумочку, достает платок и театрально рыдает в него.

— Своих детей он любит больше, чем меня, — жалуется она. — Я знала, что так оно и будет.

— Это всего лишь титул, — успокаивает королева-мать. Но Полина в ответ награждает ее ледяным взором.

— О каких детях, собственно, идет речь? — недоумевает Каролина. — Если на талии нашей императрицы и есть жирок, то только тот, что она привезла с собой из Австрии!

Министры отводят глаза, а Наполеон наступает на сестер с видом дрессировщика, усмиряющего зверей, способных в мгновение ока его проглотить.

— Ступайте! — приказывает он.

Полина прижимает платок к груди, и Поль выводит женскую часть семейства Бонапартов из кабинета. Когда дверь за ними закрывается и цирковое представление окончено, Наполеон подходит ко мне и берет двумя руками за подбородок.

— У нас обязательно будет ребенок, — говорит он с непривычной для себя нежностью. — Может быть, он уже сейчас где-то там подрастает.

Но я-то знаю, что с апреля, когда была наша свадьба, ничего не изменилось.

— Да.

— А когда он родится, то станет известен всему миру как Римский король!

Министры хлопают.

— В зале Госсовета тебя ожидает сюрприз, — сообщает Наполеон. — Твой отец прислал генерала Нейпперга, он привез кое-что, что ты забыла дома.

И хотя ответ мне известен, я не могу удержаться от вопроса:

— Зиги?

Наполеон загадочно улыбается.

— Давай сходим посмотрим.

Он подает мне руку, и все поднимаются. Двое стражников распахивают створки дверей.

— Генерал проделал большой путь, чтобы доставить этот груз, — замечает Наполеон. — Каролина мне сказала, ты с ним знакома.

Я чувствую, как от лица отхлынула кровь.

— Да. Он очень близкий друг отца.

— И твой. — Интересно, что она ему наговорила.

— Австрийский двор маленький, — осторожно говорю я. — Мы все друг друга знаем. Кроме того, мы с ним были знакомы еще детьми.

Он пытливо смотрит на меня, а я надеюсь, что ложь не написана у меня на лице. Потом он протягивает руку и щиплет мне зад.

— Пышечка моя. — Он щиплет снова. — Сладенькая и невинная, как голубка. Если бы мои министры понимали, в чем их счастье, — громко произносит он, — то все бы ехали за женами в Австрию. — Интересно, первую жену он тоже так унижал? — Готова? — победно вопрошает он.

Мы уже возле зала заседаний Госсовета. Это правда. Граф Адам фон Нейпперг прибыл. Не с огромным войском, способным сокрушить Наполеона, но он здесь, как и обещал. Я стою перед дверью и смотрю вверх, чтобы не капали слезы, затем утвердительно киваю. Он открывает дверь, и ко мне летит комок шерсти.

— Зиги! — кричу я. Мой спаниель вне себя от счастья, он вытанцовывает у моих ног, опрокидывается на спину, демонстрируя свой живот, и лаем просится на руки. Я сгребаю его обеими руками и крепко прижимаю к груди. — Зиги. — Я вдыхаю его запах. Лаванда. Так пахнут одеяла у нас дома.

— Ваше величество, — произносит знакомый голос.

Я смотрю в дальнюю часть синего с красным зала, откуда он донесся. Рядом с камином стоит он, одетый во все черное, от начищенных сапог до мундира с золотым кантом. И шелковая повязка у него на глазу тоже черная.

— Граф Нейпперг. — Мое первое желание — броситься к нему, прижаться к его груди щекой в знак благодарности. Но я сдерживаю дыхание и усилием воли заставляю себя медленно направиться в его сторону. — Благодарю, что приехали во Францию, — говорю я, — и привезли Зиги. — Наполеон кашляет, и я понимаю, что он стоит рядом со мной. — Это… это император.

Адам кланяется по всем правилам придворного этикета, а Наполеон царственно кивает.

— Добро пожаловать в Фонтенбло. И спасибо, что привезли моей жене этот подарок.

Я точно знаю, что сейчас думает Адам. Зиги — никакой не подарок. Он принадлежал мне задолго до знакомства с Наполеоном, и его появление в Фонтенбло вовсе не сюрприз; это должно было случиться четыре месяца назад.

— Я проделал это путешествие с удовольствием, — отвечает Адам. — Ее величество в Австрии очень любят, и эта поездка — самое малое из того, что можно сделать ради ее удовольствия.

Наполеон криво улыбается и тянется погладить Зиги, но тут мой спаниель издает низкое, сердитое рычание.

— Зиги! — восклицаю я, а он поднимает лай. — Зиги, тихо! — Я растерянно смотрю на Наполеона. — Такое с ним впервые.

Он разводит руками.

— Ох, уж эти австрийцы… — говорит он. — Никак их не угомонить.

Министры дружно смеются, и даже Адам выдавливает из себя грустную улыбку.

— Тридцать лет назад на этом самом месте стояла наша несчастная тетушка Мария-Антуанетта. И вот, пожалуйста… — Наполеон обводит рукой зал Госсовета с его богато украшенным мраморным камином и низко висящими канделябрами. — Внучатая племянница нашей незадачливой габсбургской королевы и император Франции. А в скором времени династия продолжится.

Адам смотрит на меня.

— Ее величество беременны? — спрашивает он.

Наполеон обнимает меня за талию.

— Можете сообщить ее отцу, что наследник определенно на подходе. — Он потирает мне живот, а я отворачиваюсь, не в силах вынести взгляда Адама. — Мне не впервой это видеть. — Он смотрит на Зиги. — Что это за порода? — интересуется он.

— Веронезе еще триста лет назад рисовал той-спаниелей, — говорит Адам. — Вы, должно быть, видели эту его картину. Порода не самая распространенная.

Наполеон хмурится, и я понимаю, что он никогда не слышал про Веронезе.

— Что ж, уверен, что Обри обрадуется новому другу, — сухо произносит он. Потом поворачивается ко мне. — Поболтайте пока. Обменяйтесь новостями. Ужинать будем через час.

Он вместе с министрами отходит в дальний угол зала, и я остаюсь наедине с Адамом.

— Спасибо, что приехал, — повторяю я.

— Как и обещал, ваше величество.