Училка и медведь - Маша Малиновская

двадцать шесть. А ему сколько — двадцать два? Ну нашла из-за чего стыдиться!

Сколько бы я язык свой ядовитый не кусала, было поздно. Боль подруге уже причинила. Наверное, Господь скор на наказания за сплетни.

Знаю же, как Вася относится к тому, что происходит в её жизни, и вот дёрнуло меня ляпнуть…

— Да не парься, Кариш, — тепло улыбается она. — Как тут не поверни, я вляпалась. Ой, смотри, у тебя живот шевелится! Наконец-то я вживую увидела!

И действительно, кажется, малыши проснулись. До этого тихо сидели, как мышки.

Вообще двойняшки пинаются уже ого-го. Иногда мне кажется, что они отрабатывают какие-то сложные восточные техники рукопашного боя, а мои печень и желудок служат для них боксёрскими грушами. Особенно после того, как поем сладкого.

Но Богдан мне даже завидует. Особенно первое время вздыхал, когда я замирала и говорила, что вот, малыши шевелятся, а он всё держал руку на моём животе и не ощущал. Но сколько же было радости, когда всё же поймал первый пинок!

— Хоба, папку пяткой! — засмеялся тогда он. — Привет, сынок!

— А почему ты решил, что пяткой и что это сынок? — поинтересовалась я.

— Просто уверен и всё.

А реакцию Богдана на звук сердцебиения детей я, наверное, никогда не забуду.

Он был в офисе, когда мне позвонили из клиники и попросили приехать на КТГ* на пару часов раньше — какой-то там у них сдвиг в расписании получился. Я собралась, вызвала такси и поехала. Зная, что у Богдана как раз должно идти совещание, написала ему сообщение.

Ох и дулся он потом. Оказалось, совещание уже прошло и он собирался домой скоро. Сказал, приехал бы раньше, если бы позвонила. Бурчал на меня по телефону. А я поставила его на громкую и сказала:

— Слышишь стук? Это бьётся сердце твоего ребенка. Только какого — не знаю точно.

И он от этого тук-тук-тук-тук будто оторопел.

— А второго? — только и спросил.

— А второго уже минут двадцать поймать не могут — прячется.

Так Медведь попросил оставить его на громкой, чтобы тоже слушать.

— Уф, — вздрагиваю. Сейчас вот было сбоку особенно сильно. — Боевые вы мои.

Вижу, как Вася хлопает заворожённо глазами, глядя на мой живот.

— Хочешь потрогать? — предлагаю, усмехнувшись.

— А можно?

— Давай. Только потом не жалуйся, — смеюсь. — Вот тут.

Вася с замиранием осторожно-осторожно, будто мой живот это нечто волшебное, прикладывает ладонь, и тут, словно прямо по заказу, получает тычок.

— Ух ты! — взвизгивает и тут же закрывает себе рот ладонью. — Это мальчик или девочка?

— Не знаю, они же со мной не разговаривают, — снова не могу удержаться от смеха. — Но скорее всего доча, она с той стороны сидит.

Вася пробует с другой стороны, но от сына получает более галантное поглаживание.

— Обалдеть, — резюмирует подруга. — Фантастика просто.

Да, мне и самой так иногда кажется. Но ведь так и есть: природа создала нас действительно фантастическими, и то, что мы умеем дарить жизнь — это подтверждает.

Вот бы ещё спину так не ломило.

— Вроде бы угомонились, — говорю я и встаю. — Будешь ещё чай?

— А давай.

Я подхожу к рабочему столу, ставлю чайник и достаю пачку с пакетиками. Предлагаю Василине на выбор, а себе завариваю зелёный с жасмином. Приятный он, часто его пью.

— Блин, что-то тут уже разлила, — сетую, чувствуя, как намокает носок.

— Эм… Карин, — зовёт Вася, и когда я к ней оборачиваюсь, то вижу, что её глаза расширены до неимоверности.

А потом понимаю почему. Она смотрит вниз, и я тоже опускаю взгляд и вижу, что это я не разлила. Точнее, я, но не…

— Оу, — выдыхаю, глядя на свои мокрые штаны и большую лужу на полу.

*КТГ (кардиотокография) — непрерывная регистрация ЧСС плода и тонуса матки. Исследование для оценки состояния плода во время беременности или родов.

_______________

Девочки, мой роман "Птичка для сталкера" закончен. Он сейчас доступен для чтения бесплатно на какое-то время. Прихоите! #эротический триллер #молодёжка #серия "Со стеклом. В ритме чувств"

36

— Карин… — шепчет побледневшая Василина. — И что теперь делать?

— Рожать, видимо, — пожимаю я плечами, сама ещё не до конца осознавая, что это начинается. — Вызови скорую, а я пока позвоню Богдану.

— А что сказать?

— Ну что я рожаю.

— Угу, — кивает подруга и дрожащими руками разблокирует телефон.

Я же, на удивление, чувствую себя спокойно. Я готова, сумки собраны, как дышать, я уже тренировалась. Немного рановато, лучше бы ещё горошинки посидели, у меня только тридцать четыре недели, но такой срок приемлем для двойняшек. Я просто поеду в роддом и рожу своих крошек. Наших с Богданом.

— Алло, скорая? — откашлявшись лепечет Вася. — Я рожаю… ой! Моя подруга рожает. Нет, это не шутка, я оговорилась, извините.

Вася прикусывает губу и краснеет. А вот я вдруг чувствую, что мои настрой и уверенность тают. А всё потому что Богдан не отвечает. Конечно же, он перезвонить уже максимум минут через тридцать-сорок в крайнем случае, вероятно сейчас в тире, только там он может не услышать. Но часто поглядывает на телефон, проверяет. Просто так совпало.

Я говорю себе это и пытаюсь рассуждать трезво и спокойно.

— Так, нужно взять сумки. Документы, обменную карту, — озвучиваю, чтобы самой не забыть.

— Где всё это лежит? Я помогу. В скорой сказали, чтобы ты не двигалась, если воды отошли.

— Да мне нормально. Там всё собрано, — отвечаю ей, а потом вдруг хватаюсь за живот из-за короткой острой боли. — Ох!

— Карина, что с тобой? Больно?

— Да фиг знает… Вроде как кольнуло сильно и опять норм.

— Так, ты давай садись и рассказывай, где сумка.

Я умащиваюсь в плетёном кресле и говорю Васе, где что лежит. Но усидеть не выходит, понемногу и сама плетусь. Даже быстренько душ принимаю, переодеваюсь.

И вот когда уже всё собрано, меня прошивает снова, да так больно, что приходится ухватиться за комод в коридоре. Ещё и Богдан по прежнему не отвечает и не перезванивает.

— Где уже эта скорая! — нервничает Василина и снова набирает номер.

— Что значит ждите?! Она рожает! Ей больно! И вооб…