Русский камикадзе - Валерий Рощин

— И куда ж тебя жизнь забросила? — насторожился майор, припомнив былые опасения. — Уж, не в штаб ли округа?

— Нет, не угадали. В Горбатов — в местную роту спецназа.

— Вот как!.. — изумился тот совпадению, — и ты уже… в Горбатове?

— Да, третий день.

— Что ж, приятно слышать. Возможно, удастся свидеться.

Теперь Топорков в недоумении промямлил:

— А разве… вы отдыхаете в тех же краях?

— Поблизости. Жди звонка…

По прошествии часа Павел ехал в автобусе. Трястись предстояло с одной пересадкой на другой конец города. Он сидел у зашторенного окна в темных очках и всю долгую поездку до конечной остановки вспоминал ночной разговор с матерью на темной крохотной кухне…

— Пашенька, зачем ты встрял в эти дрязги?.. — со слезами в голосе спрашивала она. — Я не знаю, как в других городах, но здесь — в Горбатове, очень страшно! Тут против местных князьков никто не решается слова сказать. Вон жилья-то себе эта саранча и в Городском парке понастроила. Представляешь?! А помешает твой сарай или лачуга строительству новой элитной высотки, так сожгут прямо с тобой! Да что там говорить, если неугодные люди бесследно исчезают…

— Неужели в Москве не знают о сущности Стоцкого? О том, скольких людей поубивали по его приказам? — наивно удивляясь, вглядывался он куда-то в фиолетовую ночь за окном.

— Ох, сынок… На московских царей-то нам иногда везло, хотя уж и не знаю, что сказать по поводу нынешнего… А вот с боярами-то всегда хуже обстояло.

На мобильнике Бритого высветился незнакомый номер. «Опять звонят Сереге. Звонят те, кто еще не знает о его смерти. Опять объясняться, выслушивать изумленье…» — поморщился Белозеров.

Но звонила из своей редакции Филатова, записавшая в прошлый раз его новый номер.

— Павел, нам нужно срочно встретиться? Ты где? — ее голос был встревожен и опять напоминал ту напуганную девчонку из выпускного класса.

Однако он не слишком-то верил в ее искренность и сказочные метаморфозы.

— Я далеко. За пределами города, — криво усмехнулся майор, выдерживая курс к дому первого прокурора области.

— Паша… С тобой и с твоей мамой все нормально?

— Вполне. А почему ты об этом спрашиваешь?

— Дело в том… Дело в том, что вашу квартиру кто-то вскрыл, все перевернули, подожгли, но соседи вовремя вызвали пожарных — огонь затушили. Ты знаешь об этом?

Повернув за угол шикарного особняка, он увидел дом Филатовых. Кивнув, хмуро сказал:

— Теперь знаю.

— Мне рассказали сегодня о подробностях происшествия коллеги, побывавшие на месте. Что происходит, Павел? Почему ты так спокоен? Ты что-то скрываешь от меня?

— Послушай, девушка… ты забыла предупредить в начале разговора…

— О чем?..

— Ты звонишь и интересуешься моей жизнью как журналист? Или…

— А ты сам-то как считаешь?! — выкрикнула она, не дослушав.

— Мне некогда считать. Если информация тебе необходима для очерка — позвони позже. Сейчас я занят.

— Да пошел ты!..

И крутая мобила Бритого пискнула, высветив на экране общее время недолгого разговора.

Белозеров старался подойти к дому прокурора незаметно для посторонних глаз — благое известие о возможном согласии Барыкина дать свидетельские показания, подстегивали к максимальной осторожности и выдержке. В безуспешных попытках Леонида Робертовича добыть явные улики против губернатора, наконец, забрезжил слабый лучик надежды. Из-за смерти своих друзей; из-за беспредела, творившегося в родном городе, Павел уже ненавидел Стоцкого, и посему упускать этот крохотный шанс на удачу ни за что не желал…

Вот и витая калитка, утопленная в сплошной кирпичный забор. Ни одного охранника снаружи не видно; на звонки никто не отвечает…

Калитка почему-то не заперта. Покосившись на камеру слежения, пристально взиравшую сверху небольшим окуляром, он ступил на территорию обширного, ухоженного двора…

Ровный ряд пушистых туй вдоль узкой дорожки.

Справа в разрывах веден подземный гараж.

Слева клумба с цветущими розами.

Никого. Впереди массивная дверь. Ручка мягко поддалась. Щелчок. Открыто…

«Странно. И слишком тихо — как в горах, — отметил про себя Павел, осторожно вторгаясь внутрь особняка. — Но где-то ж должны быть эти… охраннички, мать их!»

Если Филатова не оказалось бы дома, то связаться с ним для организации экстренной встречи майор как раз-то и рассчитывал через проверенных людей охраны.

Сразу за прихожей, по коридору слева находилась небольшое помещение, — он помнил это еще по первым двум визитам. Именно там — в дежурке и обитали охранники; туда-то Белозеров и намеревался заглянуть…

Дверь комнатушки легко и бесшумно поплыла внутрь, но почти сразу во что-то уперлась. Через образовавшуюся щель стало видно лежащего на полу человека — одного из телохранителей прокурора. Дверное полотно натолкнулось на его ногу, руки рослого мужчины были раскиданы в стороны, в центре лба зияло пулевое отверстие.

Увиденное заставило мгновенно забыть о выстроенных планах, сконцентрироваться, включить максимальное внимание. Он продолжил беглый осмотр первого этажа и вскоре под лестницей, ведущей на второй этаж, обнаружил труп второго охранника. И его голова была пробита пулей…

Затем спецназовец медленно поднялся наверх и в просторном кабинете, где неделю назад довелось наедине беседовать с Леонидом Робертовичем, застал страшную картину. Отец Ирины сидел в кресле с откинутой назад окровавленной головой; лежавшая на подлокотнике правая рука сжимала блестящий белым металлом элегантный пистолет. В трех метрах, привалившись спиной к книжному стеллажу, сидел еще один мертвый человек.

Майор пощупал запястье пожилого мужчины. Сердце того не работало, но рука еще хранила тепло — видимо смерть наступила совсем недавно. Ту же манипуляцию он проделал и со вторым трупом…

Потом взгляд скользнул по письменному столу, остановился на знакомом предмете — миниатюрном диктофоне. Крохотной кассеты с записью разговоров Павла с погибшими друзьями внутри уже не было…

Вдруг внизу — на первом этаже, раздался какой-то звук.

Он кинулся к окну. Плавные повороты дорожек, высокие туи, ворота с калиткой… Взгляд ухватил движенье — по двору спешно ковылял человек в легкой серой куртке и с накинутым на голову капюшоном.

Стремительный рывок к двери, а по пути изъятие пистолета с глушителем у трупа, что сидит под стеллажом.

Два прыжка вниз по крутой деревянной лестнице.

Прихожая. Дверь. Крыльцо…

Но странного человека уже не видно, а калитка с тихим скрипом возвращается в проем.

Пистолет спрятан за пояс под ветровку. Стремительный бег…

Вот он! Пистолет опять в руке, мушка в долю секунды укладывается в прорезь и уже неподвижный, сросшийся тандем легко находит цель. Но… поздно — фигура с треугольным капюшоном на голове нырнула за угол недостроенного коттеджа.

Вперед! Всего полсотни метров.

Вот и поворот налево.

А за углом уже никого нет…

Жадно вдыхая воздух, Палермо недоуменно оглядывался по сторонам. Что за мистика?.. Куда он мог подеваться?!

Слева за поворотом длинный бетонный забор стройки; справа забор кирпичный, но уже построенного, обитаемого дома. А впереди — ни одной живой души…

Внезапно ступня нашла на асфальте неровность.

Люк. Канализационный люк!

Рядом у забора валяется ставший не нужным треугольник знака «Дорожные работы». Значит, крышка оставалась сдвинутой, и ход под землю только что был свободен!..

Белозеров присел на корточки, провел пальцами по ржавой окружности. Открывать люк, спускаться вниз, пытаться на ощупь и в одиночку отыскать в запутанных подземных лабиринтах непонятного призрака представлялось утопией…

— Ира, привет. Это Павел.

— Я уже поняла, — обиженные нотки явственно звучали в ее голосе.

Он возвращался к дому Филатовых и снова старался остаться незамеченным для соседей и соседской охраны. Спасала немалая площадь земельных участков — особняки стояли не плотным рядком, а на приличном удалении друг от друга; да к тому же и сочная листва деревьев, растущих по обе стороны асфальтовой дороги, помогала сохранять инкогнито.

Майор мягко повинился:

— Извини меня, Ирина — погорячился. Нам надо срочно встретиться…

— Хорошо, Паша — забыли об этом. А встретиться мы сможем не раньше…

— Нет, Ира. Ты должна срочно приехать домой. Я не хочу говорить об этом по телефону, но… тут случилось несчастье… С твоим отцом.

— Что с папой? — потерянно прошептала она.

— Плохо дело, — покусывая губы, произнес он, сворачивая разговор. — Тебе необходимо побыстрее приехать.

Павел хотел отключиться, но из трубки послышался судорожный всхлип и прерывистая речь: