Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944 - Александр Гогун

Общую тенденцию отметил Пономаренко в донесении Сталину о ситуации в Украине уже 1 марта 1943 г.: «Участились и принимают форму массового перехода перебежки пол ицейских с оружием в руках на сторону партизан…»[522]

К лету 1943 г. неустойчивость «восточных войск» вызвала обеспокоенность не только администрации РКУ, но и тыловых структур Вермахта в Украине: «Прежде всего, настоятельно необходимо укрепить [морально-политическое] состояние местных частей… Общее количество находящихся в [тыловой] зоне ответственности [группы армий “Юг”], в подчиненных и не подчиненных [тыловым структурам Вермахта] подразделениях, задействованных восточных формированиях и добровольцев [при армии] — 80 000 [человек], носящих оружие. Из них казаки и тюркские народности воюют в значительной мере по убеждению. Преобладающее же количество остальных желает обеспечения продовольствием, одеждой и освобождения от посылки на работу в Германию»[523]. Такие формирования поддавались разложению со стороны партизан.

Доходило до того, что целые красные отряды состояли в основном из бывших полицаев. О подобном случае сообщала секретная сотрудница Строкачу 22 марта 1943 г. из отряда Якова Мельника: «Отряд не совсем боеспособный, большей частью состоит из бывших полицейских и вновь прибывших. [В] отряде отсутствует дисциплина, что крайне необходимо в тылу врага. По сигналу “тревога — отряды готовы”, бойцы [готовы] через 20 минут. Теряются люди [по] пути следования»[524]. На полученной телеграмме Строкач написал: «Разработать указания, провести чистку отряда».

«Чистить» предполагалось лишь некоторых бывших коллаборационистов. Писатель Николай Шеремет, находившийся долгое время в соединении Алексея Федорова, весной 1943 г. отзывался о бывших коллаборационистах как об умелых бойцах: «Значительная часть из перебежчиков проявили себя образцовыми партизанами (т. к. на службе немцев прошли обучение военному делу. — А. Г.) и уже имеют награды»[525].

О том же самом рассказывал и партизан Василий Ермоленко, месяц находившийся в Каменец-Подольском соединении им. Михайлова под командованием Антона Одухи: «К нему из плена бежали все, и даже юнкерская школа перешла из власовской армии. Разведка там поработала среди командного состава — и они к нам ушли. И их он к нам принял в отряд. И это были такие [квалифицированные] бойцы — потому что войну прошли не “бочком”, а всюду прошли войну, и в плену побывали»[526].

Впрочем, несмотря на общую военно-политическую ситуацию, и в 1943–1944 гг. коллаборационистские формирования оставались значимым врагом партизан. В отчете РКУ, на территории которого действовали партизаны и УШПД и БШПД, указано на соотношение погибших немцев и местных: «Потери при борьбе с бандитами составляют в апреле [1943 г.]: погибших: 116 немцев, членов полиции, 136 членов охранных команд (Schutzmannschaft, формирования из советских граждан. — А. Г.); ранены: 70 немцев, членов полиции, 70 членов охранных команд»[527]. Всего — 392 человека (из них 186 немцев и 206 граждан СССР). По сведениям Вермахта, на территории Украины (вероятно, РКУ), за июнь 1943 г. Вермахт, его союзники и немецкая полиция потеряли 200 убитых, 195 раненых, местные формирования — 68 убитых, 107 раненых[528]. Как сообщал подпольщик ОУН, силы, брошенные против Сумского соединения Ковпака в июле 1943 г. в Галиции, составляли «около 10 тыс. [человек]. Наличествует много татар, грузин, калмыков, а больше всего москалей, 10 % среди них немцы»[529] (и это не считая местной украинской полиции). Следующий пример — Восточная Украина — в тыловой зоне группы армий «Юг» с июля по сентябрь 1943 г. включительно от рук партизан пало 105 немцев и 106 представителей «местных формирований»[530]. Примерно такое же соотношение наблюдалось и в количестве раненых. Численность же пропавших без вести среди коллаборационистов почти всегда была выше, чем у немцев, — очевидно, из-за перебежчиков или обычных дезертиров.

К сожалению, какой-то подробной развернутой обобщающей записки, в которой бы описывалась деятельность партизан и подводились ее результаты, немецкой стороной в конце 1944 г. составлено не было — во всяком случае, она до нас не дошла. Против партизан в 1941–1944 гг. на территории различных административных образований воевали представители нескольких ведомств. А общая ситуация на фронтах и в тылу Третьего рейха явно не вызывала желания загружать аналитиков Вермахта и СС кропотливой работой по подведению итогов. Однако даже приведенные выше отрывочные немецкие материалы говорят о том, что данные отдела УШПД можно считать чистой фантастикой. Ни в одном немецком документе РКУ или тыловой зоны ответственности Вермахта в Украине — докладной записке, отчете о ситуации, сводке (даже за несколько месяцев) — в сообщениях о понесенных от партизан потерях автор этих строк во время архивного поиска не встречал цифры, достигающей 1000 человек. Как правило, потери, понесенные от партизан, исчисляются десятками, иногда — сотнями человек.

Из-за отрывочности немецких данных подсчет результатов боевой деятельности партизан невозможен, поэтому ограничимся оценкой. Представляется, что за 1941–1944 гг. партизаны НКВД УССР — УШПД в боях уничтожили около 10 тыс. немцев, их союзников и коллаборационистов (боевая деятельность отрядов ГРУ и НКВД СССР была в целом незначительна). От половины до двух третей из этой численности составляли граждане СССР, прежде всего украинцы. Примерно такое же или несколько большее число людей были ранены в боях с партизанами УССР. К этому следует добавить убитых и раненых в бою членов ОУН-УПА, общее количество которых определить крайне сложно, но, как уже говорилось, вероятно, оно измеряется тысячами человек.

Американский исследователь Дж. Армстронг, в обилии использовавший немецкие материалы, в свое время пришел к схожим выводам. По его оценкам, общая цифра безвозвратных потерь, понесенных немецкой стороной от красных партизан на всей оккупированной территории СССР (включая Белоруссию и Россию) — от 30 до 35 тыс. человек, из которых около половины были советскими коллабораци-онистами[531]. Есть и другие оценки. В частности, немецкий автор Лутц Клинкхаммер пишет о 18 тыс. убитых (включая погибших в ходе диверсий на железных дорогах)[532]. Другой германский специалист, Клаус Йохен Арнольд[533], не дает обобщающей цифры, но, согласно приведенным им сведениям, число вооруженных врагов, убитых красными партизанами, может быть несколько выше цифры, приводимой Армстронгом.

По данным же оперативного отчета УШПД, 264 тыс. «солдат и офицеров противника, полицейских и изменников родины»[534] пало и было ранено в результате боевой деятельности украинских партизан (не считая погибших вследствие диверсий). Таким образом в среднем за каждый месяц оккупации подчиненные НКВД УССР — УШПД уничтожали и ранили якобы примерно 7,5 тыс. солдат и офицеров противника — в том числе в первый, разгромный, год войны.

Самая крупная операция украинских партизан, зафиксированная немецкой стороной и встретившаяся автору в ходе архивных изысканий, была следующая: «29.4[1943] сожжена конюшня колхоза в Ку-пище (район Коростеня [в Житомирской области]), при этом сгорели 300 венгерских евреев…»[535] Однако документы дислоцировавшегося в этом районе партизанского соединения им. Щорса не подтвердили эту информацию[536]. Местный очевидец событий заявил о том, что евреев уничтожили сами венгры[537]. Да и венгерское правительство в 2006 г. официально признало — в 1943 г. гонведы в Купище сами сожгли венгерских евреев, болевших тифом[538]. Остается только гадать: каким образом и зачем во внутреннем немецком документе, отчете функционеров РКУ, эта акция была приписана коммунистическим партизанам?

Завершая рассказ о боевых действиях красных партизан УССР, можно отметить одну их особенность: в сравнении с партизанами России и Белоруссии им была присуща высокая подвижность, маневренность, связанная с уже обозначенными факторами — относительно высоким профессионализмом руководства (Тимофея Строкача), ландшафтом, богатым степями и лесостепями, а также недоброжелательностью населения в западных областях Украины. Возможно, что определенную роль сыграли и украинские военные традиции, пробивающиеся «наружу» сквозь фасад любого режима. Коммунистические партизанские формирования, пережившие 1941 г., были созданы на территории Сумской и Черниговской областей (левобережье Днепра, граница с Россией), однако большинство партизан УШПД в 1944 г. встретилось с Красной армией в западных областях Украины или даже в Польше и Словакии. Например, в ходе рейдов, маршей и боев соединение им. Сталина в 1943–1944 гг. прошло 4,9 тыс. км, Винницкое (1943–1944 г.) — 6,5 тыс., ковпаковское соединение (с 1944 г. — дивизия) в 1941–1944 гг. — 7,5 тыс. км. А кавалерийское соединение под командованием Михаила Наумова за годы войны прошло 9 тыс. км[539] — путь, равный расстоянию от Берлина до Пхеньяна, или в три раза превышающий расстояние между Киевом и Парижем. Сложно не согласиться с мнением современника и участника событий писателя Николая Шеремета: «Бездеятельное существование — смертельная угроза для партизан, оно порождает беспечность, нерешительность, приводит к бытовому разложению и отталкивает население. Жизнь партизан — только в движении, в активных операциях против врага»[540].