Zombi in Russia (СИ) - Патрикова Татьяна Сергеевна "Небо В Глазах Ангела"

— Русик, — и снова имя умрюнца в исполнении охотника прозвучало с укором.

Руслан фыркнул, обдав нежную плоть горячим дыханием и подтянулся вверх, накрыв Всеволода своим гибким и изящным телом. Плотно вжался пахом в промежность любовника и замер, с лукавой заинтересованностью заглядывая в лицо Всеволоду. Тот вздохнул, накинул на них обоих одеяло, тем самым погрузив в приятный, но душный полумрак, и от души поцеловал своего шаловливого напарника. После чего снова откинул в сторону одеяло и вознамерился встать вместе с вжимающимся в него и ерзающим от нетерпения Русиком. Тот понятное дело запротестовал и больно укусил напарника в плечо, за что получил подзатыльник, неуклюжий, поэтом довольно сильный. Обиделся, откатился в сторону и снова зарылся под одеяло, предварительно повернувшись к Велесову спиной. Ну детский сад просто! Вот как с таким разговаривать Всеволод вздохнул, придвинулся к компактному тюку, в который превратился разобиженный Руслан и обнял со спины прямо поверх одеяла.

— Русик, ты ведь уже не маленький, — пробормотал охотник, честно стараясь, чтобы не привычный к такому голос звучал нежно и ласково. Но в интонации все равно пробрался упрек — Ты ведь не маленький мальчик, который только и может капризничать.

В ответ раздалась приглушенная одеялом гневная трель, ее смысл сводился к тому, что, может и не маленький, но рядом с Всеволодом очень хочет быть таковым, потому что никто и никогда с ним так не нежничал. И это восторг и истинное счастье чувствовать, осязать… самому принадлежать кому-то и владеть этим кем-то безраздельно.

Всеволод с трудом выкалупал свою Шамаханскую царицу из одеяла, снова поцеловал и, лежа с Русиком на одной подушке лицом к лицу, заверил, что нежничать время от времени не перестанет, но и о детях забыть не даст.

— Я понимаю, что для вас это в порядке вещей. Если ребенок родился полноценным, да еще и таким скороспелым и шустрым, как Люська, то вы почти не участвуете в его воспитании, пока до чертенка не дорастет и не придет время учиться азам бытия, так, кажется, это называется, — Всеволод опять прикоснулся к тем не своим воспоминаниям, которые достались ему от Руслана при единении. — Но ты и меня пойми. У нас-то ребенок и в двадцать лет для своих родителей может оставаться именно ребенком, пусть и великовозрастным. Понимаешь

— Тогда уж лучше бы я был для тебя сыном, чем любовником! — выпалил Руслан, не подумав.

Всеволод резко посерьезнел.

— Мы с детьми не спим, — и очень внимательно посмотрел на напарника. Тот прикрыл глаза пушистыми ресницами и признался откуда у него вообще возникли такие мысли.

— Лерка вчера успел рассказать, чем они с Борисенком занимались, прежде чем к нам приехать.

— И чем же

— Отоваривались, — сказал Руслан веско, а потом снова запел, делясь впечатлениями второй ундинки в их отряде от посещения секс-шопа. Закончил свою песнь он вполне по-человечески — Я хочу, чтобы и на такие облавы ты брал меня с собой.

— Хочешь поохотиться на маньяков — с горькой усмешкой уточнил Велесов, чье настроение резко упало. Воспоминания были не самыми приятными.

— Просто… всегда с тобой, — очень спокойно и по-взрослому откликнулся Руслан.

Всеволод помедлил, потом улыбнулся, потрепал насторожившегося напарника по волосам, чмокнул в нос и прошептал

— Таким ты мне нравишься больше. Даже взрослеешь прямо на глазах, когда перестаешь строить из себя озабоченную нимфетку.

Руслан на мгновение закрыл глаза, резко выдохнул и сел в кровати. Всеволод приподнялся на локте, подпер голову ладонью и с интересом принялся ждать, что еще ему скажет напарник, который, похоже, и думать забыл о всяких приятных шалостях. Что с одной стороны хорошо, с другой… теперь уже сам Велесов беспрерывно думал о том, что дети могут и подождать. А вот забыть все плохие воспоминания в объятьях ундины хотелось до дрожи в резко озябших пальцах. И маньяк тут был вовсе не причем. Велесов запрещал себе думать о том, что было бы, если бы люди сразу знали, что умрюнцы настолько разумны. Что не звери они, и даже не какие-нибудь отдаленные предки снежного человека из Гималаев, а самостоятельная и, что еще интереснее, самодостаточная раса. С развитой культурой и пониманием глубинных процессов, происходящих на планете. Тогда, возможно, никогда бы и не было Второй волны. И бабушка не превратилась бы в зомби прямо на глаза у шестилетнего Севки, и дедушка не защитил бы внука ценой собственной жизни. И мать с отцом не погибли бы во время Бунта обреченных. Да и им с Русиком не пришлось бы так долго мотать друг другу нервы, и они давно были бы не только напарниками, но и друзьями, а там и любовниками. Он гнал от себя все эти мысли, вот только не особо получалось. Они настойчиво лезли в голову и глумились над тем неоспоримым прогрессом, который произошел в отношениях умрюнцев и людей буквально за какие-то два дня.

— Это один из способов мимикрирования, — вдруг выдал Руслан, который поджал к груди колени и обхватил их руками, смотрел он прямо перед собой, словно не замечая, что совсем рядом на той же кровати лежит Всеволод. — Чем моложе выглядим, тем безобиднее кажемся. Можем пойти на деревенскую ярмарку, присоединившись к стайке деревенских мальчишек. Или в городе сойти за воришку-беспризорника, за которым погонится незадачливый, обворованный купец, выскочит к заводи и… увидит плещущуюся в воде деву…

— Я понял, — Всеволод прервал его, накрыв руку Руслана своей.

— И тебя это не смущает — довольно резко уточнил умрюнец.

— Нисколько.

— Тогда почему… — Руслан оборвал фразу, явно подбирая правильное слово. Потом все же сказал — тональность изменилась, — и продолжил без перехода. — Ты все так же неблагозвучен, но по-другому. Не так, как обычно… — умрюнец снова замолчал, а потом добавил — грустнее…

Всеволод тяжело вздохнул, отпустил его руку и перекатился на спину, уставился невидящим взглядом в потолок. Руслан повернулся и навис над ним, ожидая объяснений.

— Все дело в сожалении. Я сожалею, что не растормошил тебя раньше. Никто из нас не растормошил. Можно было бы избежать столько смертей.

— Тогда бы вы все равно не оценили нас. Приняли бы как должное.

— Возможно. Но во Второй волне погибла вся моя семья.

— Я… уже знаю. Единение… — Руслан начал медленно склоняться к напарнику. Губы чесались от страстной жажды поцелуя, но… из глубины квартиры раздался отчетливый звук бьющегося стекла. Всеволод дернулся, но Руслан с нечеловеческой силой прижал его ладонью к кровати.

— Сам разберусь, а ты оденься, — скомандовал умрюнец, и буквально через сотую долю секунды за ним захлопнулась дверь.

Ошарашенный таким поведением Всеволод остался лежать в постели. Потом спохватился, резко встал и принялся одеваться. Заняло у него это не больше минуты, после чего отец семейства поспешно покинул спальню и направился в кухню, безошибочно определив источник странных звуков.

На кухне разворачивалась семейная драма. Глеб пытался взять на себя вину за разбитую тарелку, но Руслан каким-то образом догадался, что старший умряк был вовсе не причем. Они оба ожесточенно спевали прямо посреди кухни. Люська восседал на кухонном столе возле совершенно целой тарелки, поэтому Всеволод не сразу сообразил, из-за чего вообще весь сыр-бор, а перепуганный Дрюня сидел на одинокой табуретке возле мойки и нервно переводил взгляд с Глеба на Руслана и обратно.

— Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что произошло — вопросил Велесов сурово. На него обернулись все, но только Русик сделал попытку что-то объяснить. Правда, охотник почти тут же вскинул руку и остановил его. — Вот она тарелка, — ткнул он в столовый прибор, — из-за чего тогда весь кипишь

— Она была разбита, — сказал Руслан и замолчал, покосившись на Глеба. Тот виновато опустил глаза, но быстро воспрял духом, вскинул взгляд на Всеволода и добавил от себя

— Люська ее собрал. Но разбил я.

На что Велесов вздохнул, подхватил с пола тоскливо сидящего возле миски Тихона и направился к холодильнику. Глеб и Руслан посторонились.