Когда мы встретимся вновь (СИ) - Лабрус Елена

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А мне казалось она приехала не одна, — кашлянул Илья.

— Вот вечно ты со своим занудством, — скривился Алый.

— Скажу вам обоим по секрету, — усмехнулась Алла. — Я приехала с братом. А мужчина моей жизни остался дома, оскорблённый в лучших чувствах. Я отрезала ему яйца. Но так я поступаю с каждым, кто начинает метить территорию и слишком сильно задирать хвост.

Алый заржал. Илья улыбнулся: он слышал, как Алла рассказывала Эрике, что кастрировала своего кота.

— Мне бесконечно дороги мои яйца, — протянул он Алле руку, — но я всё же рискну. Позавтракаем вместе?

Она смерила его взглядом с головы до ног.

— Поужинаем. А там будет видно.

Глава 78. Эрика

— Объявляю вас мужем и женой, — улыбнулась приятная стройная женщина, что их только что окольцевала.

Илья с облегчением выдохнул. Он ничего не сказал, когда увидел на пальце Эрики своё кольцо. Но Эрика знала: просто не смог из-за переполнявших их обоих чувств. Слёзы, что стояли в его глазах, сказали больше слов.

Целоваться при всех было неловко, и они ограничилось коротким первым «семейным» поцелуем. Но как же здорово, что они всех пригласили. Хотя Нина плакала чуть не навзрыд. Зато дети прыгали и радовались громче всех. И это было чертовски приятно, что сегодня они были все вместе.

Ещё несколько снимков. Ещё несколько общих фотографий. Ещё немного радости и счастливых улыбок. Ещё совсем чуть-чуть…

Дальше они должны были ехать кататься, как все молодожёны. Но Эрика уже всё отменила. Не стала с Ильёй спорить, омрачать праздник ссорой было ни к чему. Она всё поняла, а он знал, что она поняла. Но от этого было не легче. Было как угодно: обидно, горько, больно, страшно, но не легче.

Температура у Ильи поднялась ещё выше. В кабинете заведующей, где они остались и сейчас, перед церемонией в него влили ещё пакет крови, вернее тромбоцитов, без которых его кровь больше почти не сворачивалась.

— Мы никому ничего не скажем. Пусть все едут в ресторан, празднуют, — усадила его на стул Эрика. — Но мы поедем в больницу.

— Нет, — упрямо покачал он головой.

Надежда Васильевна, хозяйка кабинета, пошла проводить следующую церемонию, и в комнате остались только Илья с Эрикой, Елена Владимировна с мужем и Майк с Юлией Геннадьевной.

— Илья, не дури, — вмешался отец. — Свадьба свадьбой, а на тебе лица нет. Это не шутки.

— Я не дурю, пап, — вздохнул Илья, выругался, когда на свадебную манишку упала капля крови, но голову не поднял, подставил руку. — Я не поеду в больницу. Я хочу домой.

— Илья! — не сдавался отец.

— Оставь в покое ребёнка, — не сказать, чтобы оттолкнула, но оттеснила Майка Юлия Геннадьевна и присела перед сыном на корточки. — Илюш, домой к тебе или на вашу съёмную квартиру?

— Ко мне, — приложил он к лицу платок, отчего ответ прозвучал еле слышно.

— Елена Владимировна? — обернулась Эрика к врачу. Но, взяв за руку и слегка отведя в сторону, на все невысказанные вопросы ей ответил Сергей Захарович.

— Поезжайте домой, Эрика, — вздохнул он. — Он уже належался в больнице. Раз Илья так хочет, дома ему будет лучше.

Эрике хотелось кричать, топать ногами, требовать, чтобы ей ответили: «Что происходит?» Но на самом деле она боялась это услышать. Потому что знала, что происходит. Самое страшное.

— Вы едете с нами, — не попросила, а приказала она. Правда потом добавила «Пожалуйста!», но Сергей Захарович и не возражал.

И уже дома, когда Илью раздели и уложили, а Елена Владимировна, установив штатив, поставила ему очередную капельницу, Эрика присела на краешек кровати в его ногах и спросила:

— Ну и кто из вас расскажет мне правду?

И даже не сомневалась, что как всегда Илья упрямо скажет: «Я сам», но Елена Владимировна оказалась упрямее.

— Три недели назад мы снова начали химиотерапию. И купировали недостаток тромбоцитов сколько могли. Но… показатели ухудшились.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Значит, когда, глядя в глаза, вы мне говорили, что у него всё хорошо, уже тогда вы мне врали? — не в силах усидеть на месте, Эрика встала и пошла по спальне, вдруг обретя новую привычку: крутить на пальце кольцо. Точнее оба кольца, но они смотрелись и чувствовались как одно. А вот привычка кусать губу у неё уже была, только никогда до этого она не прикусывала её до крови.

— Я не врала, — устало вздохнула врач. — Но иногда лучше не знать.

— Это я попросил, — несмотря на слабость, твёрдо ответил Илья. — Зачем эти лишние волнения, расстройства, слёзы? Всё было так хорошо. Всё, что нужно для лечения, и так было сделано. Ты же знаешь, я утром и вечером ездил в больницу. Первое время всё действительно было неплохо.

— А что случилось потом? — сглотнула она подступивший к горлу ком. Ком слёз, горечи, отчаяния.

— После небольшой ремиссии и видимого улучшения, пошло нарастание бластных клеток, — подошёл к Илье Сергей Захарович, откинул одеяло, осмотрел грудь, пощупал пульс, оттянув веки, осмотрел покрасневшие склеры, заставил его даже открыть рот, пока с замиранием сердца все ждали, что же он скажет. — А значит химиотерапия больше не целесообразна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 79. Эрика

— К сожалению, — Елена Владимировна села на место Эрики, внимательно глядя на мужа, — томография показала прогрессию нейролейкоза, а нейротоксичность проводимой химиотерапии скорее нанесла бы непоправимый вред, чем помогла. В таком состоянии она представляет бо̀льшую угрозу для жизни высоким риском церебрального кровоизлияния, чем её отсутствие. Плюс угроза тромбоза нижних конечностей, если мы продолжим вливать повышенные дозы тромбоцитов. Поэтому на основании данных анализов и согласно протокола лечения было вынесено трудное решение о переводе Ильи на паллиативную терапию.

— Что всё это значит? — остановилась Эрика, из всей этой медицинской белиберды не понимая ни слова.

— Это лечение, направленное на облегчение симптомов болезни в безнадёжных случаях, — с присущей ей прямотой ответила Юлия Геннадьевна.

Эрику словно ударили наотмашь по лицу.

— Но ведь можно найти донора. Илья говорил, если совпадение будет девяносто процентов. — Боль рвала её на куски, но Эрика ещё держалась, не позволяя себе сдаваться. — Я читала, есть фонды, они сотрудничают с базами доноров других страх.

— Нет нужды в других донорах, — вздохнула Юлия Геннадьевна. — Все эти статьи в интернете такой хлам, Эрика. Наука давно шагнула вперёд. Сейчас и пятидесяти процентов совпадения достаточно. Уже года три как применяется так называемая гаплотрансплантация костного мозга. А значит любой ближайший кровный родственник может стать донором.

— Так почему же тогда вы её не делаете? — переводила она взгляд с врача на Юлию Геннадьевну и на поражённого, застывшего Майка. Видимо, только для него и для Эрики всё, что они слышали, звучало впервые.

— Протокол лечения при остром промиелоцитарном лейкозе не предусматривает трансплантацию, — покачала головой врач.

— Да прекратите вы прикрываться своим протоколом! — выкрикнул Майк.

Эрика пошатнулась.

— Нет, — выдохнула она, глянув на Илью и слёзы потекли сами. — Нет, — опустилась на колени перед кроватью и обняла его за ноги. — Пожалуйста, нет.

— Ну, я с тобой ещё немножко побуду, — погладил её Илья по голове.

— Но ты же обещал, помнишь? Обещал чистить зубы щенкам, — она села на пятки, вытирая слёзы двумя руками. — А ель. Когда мы высаживали эту ель, — показала она в окно на всё ещё обвешанную мишурой ёлку, — ты сказал, что, если захочет жить, она приживётся. А сам?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Поверь, родная моя, — слёзы стекали по его щекам, оставляя дорожки, и исчезая за ушами, впитывались в подушку. — Больше всего на свете я хочу жить. И сейчас даже больше, чем когда-либо. — Он выдохнул. — Но, если бы всё зависело только от моего желания.