В паутине лжи - Аля Даль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спасибо, хоть не мебель меня, якобы больную, переставлять заставил. Хотя… может, Оливия окажется не такой злобной и высокомерной, как показалась мне на первый взгляд. Проверим.
— Надолго уехала служанка? — поинтересовалась я, вспоминая происшествие ночью и не желая проводить параллели, но они лезли в голову сами собой. Неужели Курт врет, девушка не уехала, а с ней что-то случилось? Слишком похоже на правду. Если найду хоть одно доказательство, это будет означать, что опасность грозит и мне. По крайней мере, я так чувствовала.
— Я не интересуюсь делами чужой прислуги, — нахмурился Курт. Выпрямившись, он сложил руки за спиной, как будто был готов к диалогу, но после нашей ночной встречи я ему не верила. Может быть и хотела бы, но его вид, запах и поведение настораживали примерно как кинжал в ножнах, приставленный к горлу. Вроде бы пока защита есть, не порежет, но пора готовить пути к отступлению или ответную атаку. Видя мое промедление, мужчина откашлялся и, отведя взгляд вправо вниз (как делают люди, когда врут), добавил: — Если она задержится дольше, чем на пару дней, Оливия как обычно выпишет себе другую из столицы.
— Понятно, — я тоже отвела взор, обдумывая услышанное. Рано пока делать выводы, очень рано. Но подозрения немного пугающие. Будь я обычной девушкой, уже бежала отсюда, сверкая пятками. Наверное, Курта очень интересует, почему же я остаюсь. В таком случае, надо продолжать играть во влюбленность. Хотя тут и притворяться особо не надо. Он чертовски красив, а опасность, если честно, даже возбуждает.
— Могу я для начала отправить письмо? — спросила я, когда почувствовала, что пауза слишком затянулась. Нужно было в первую очередь разобраться с отчётом, который очень ждали в управлении.
Курт опустил протянутую руку и вскинул бровью. Мне показалось, что в его взгляде я увидела недоверие.
— Боюсь, что сегодня очень плохая погода, и почтовый голубь просто не долетит до места назначения, — холодно произнёс Курт. Я подошла к окну и выглянула на улицу. Все тот же серый туман, как и вчера, как вообще все дни, что я здесь нахожусь. Что изменилось-то?
— Ветра нет и это главное, — говорила я. Голые деревья стояли ровно, не касаясь, словно каменные статуи. Развернувшись, я состроила жалобное выражение лица и сократила дистанцию между нами. — Хочу вам честно признаться, это письмо имеет очень важное значение. Я должна его отправить.
Недоверчивый взгляд Курта сменился озабоченным.
— У вас какие-то неприятности, позвольте узнать? — спросил он, наблюдая, как я прижимала сложенные руки к груди.
— Я должна гостинице некоторую сумму за проживание, поэтому оставила у них фамильные сережки, — начала объяснять я, ничуть не краснея от лжи. — Завтра день платы, и в письме я прошу отсрочить выплату взамен на небольшое повышение.
Курт смотрел на меня неминающими глазами. Казалось, в его голове появилось много новых вопросов, и он выбирал тот, что задаст первым.
— Фамильные серьги? — удивлённо спросил Курт. — Сколько же вы задолжали гостинице?
Я отвела взор и сжала губы, изобразив неловкость.
— Немного, но… ничем дугим я расплатиться не могла, — закусила губу, надеясь, что мужчина поверит.
Он как-то странно улыбнулся, затем почесал голову, как будто не понимая, что в такой ситуации делать. Я погладила его по руке, разогревая холодные пальцы, чувствуя, как по коже разбегаются мелкие мурашки.
— Так где я могу отправить письмо? — вновь поинтересовалась я. Надеюсь, аргумента про фамильные драгоценности хватит сполна. Но если нет, то придумаю ещё что-нибудь.
— Рядом с палисадником есть голубятня, — начал говорить Курт, и мое лицо просветлело от радости. — Голуби в большинстве дикие, но трех птичек с красными ленточками на лапках я использую для пересылки писем на столичную почту. Оттуда уже она придёт по адресу.
Что же, звучит долго и не напрямую, но какой ещё выход? Разве что отлучаться от дел и везти самой, но пока нет возможности — много работы. Пожалуй, воспользуюсь предложением и пойду в голубятню. Только надо будет немного поколдовать над птичкой. Мало ли, Курт соврал, и мой отчет попадет ему в руки, что автоматически раскроет меня.
— Я сделаю также, если вы не против, — умоляющим взором я посмотрела на него, а он смягчился. Письмо, надежно упакованное и подписанное “г-же Эммет, управляющей гостиницей “Орхидея”, на самом деле предназначалось ей. Через эту женщину мне было приказано слать письма в управление. Спрятав письмо в внутренний карман формы, чтобы не возвращаться за ним после, и чтобы никто не имел возможности ознакомиться с содержимым и разоблачить меня, я вернулась к мужчине. Проведя меня до двери, Курт вывел в коридор и отпустил мою руку.
— Для начала выясни, что нужно господам в гостинной, — отвел взгляд Курт, как будто не хотел давать мне возможность отправить письмо в принципе, но и отказ вызвал бы шквал ненужных подозрений. Я коротко кивнула и пошла за ним. Из коридора мы вышли в холл, где напротив парадного входа все на том же месте покоился огромный семейный портрет. Я остановилась около него, вызвав недоумение на лице Курта. Оно сменилось неприязнью, когда он заметил, на что я обратила внимание. Тем не менее, я решилась аккуратно подойди к этой теме.
— Вы здесь совсем другой. Жизнерадостный, что ли. А вот Люси совсем не изменилась, — спокойным тоном, с теплой улыбкой ответила я. Мое лицо переменилось вмиг, когда на скулах Курта заиграли желваки. Щеки и уши покраснели, будто бы он услышал что-то, задевшее его изнутри. Я даже немного испугалась.
— Такова твоя благодарность — открыто, глядя в глаза, плевать мне в душу? — гневно поинтересовался он, смерив меня надменный взглядом холодных серых глаз. Я заметила, как Курт сжал руки в кулаки, и, ей богу, была бы я мужчиной, наверняка получила бы по лицу. Да что у него за реакция, когда я говорю о нем или ребенке? Я чего-то не понимаю в детско-родительских отношениях или что? Почему не сказать прямо?
— Я не хотела… я даже не понимаю, чем могла вызвать ваш гнев, — призналась я, отступив на всякий случай назад.
— Забудь, — Курт бросил на меня короткий взгляд, затем развернулся и пошел к лестнице. — Если Оливия завалит делами, и отлучиться в голубятню будет некогда, скажи ей, что это мое поручение, я подтвержу.
— Спасибо, Курт, — он сжал губы и кивнул на прощание, отчего-то решив не провожать меня до гостинной, как намеревался это сделать ранее. Что же,
