Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х - Роберт Наилевич Гараев

Глава 17. Семья

В этой главе родственники группировщиков расскажут свои истории, из которых можно понять, как на улице относились к семье. В преступном мире, как и у разведчиков, родственники считаются слабым и уязвимым местом. Когда пацан пришивается к группировке, старшие доносят до него мысль, что улица для него теперь главнее семьи. За улицу ты должен встать в любое время дня и ночи, а родители, братья, жены и сестры уходят на второй план.

По понятиям считалось, что семью пацана трогать западло, даже если он твой враг. В 1980-х ты шел по улице со взрослыми – ни тебя, ни взрослого не трогали. Этот пункт в пацанском кодексе чести действовал и позднее, но с 1990-х годов частенько нарушался.

Отношение к семье в понятиях вообще особо не регламентировалось. При попытке выяснить, существовал ли механизм социальной защиты погибших или севших пацанов, Юра Старый рассказал мне следующее: «Вообще мало кого грели из общего числа севших, о семье уж и говорить не приходится. Если сел за наркоту, изнасилование или за бытовуху по пьяной теме – не грели. Семье только близкие помогали, непосредственно с семейки, если пацан в доле где-то присутствовал, разумеется, его доля семье шла. Если убили – похороны однозначно за счет улицы».

1980 г.р. Булат Безгодов

Состоял в группировке в 1993–2006 годах

Писатель, автор романа «Влюбленные в Бога»

Если вы кому-то будете рассказывать о понятиях, они, может, и схавают, но я считаю, что не было никаких понятий. Раньше были какие-то правила, например, мог с девушкой спокойно пройтись. У нас [в группировке] хоть ты с мамой будешь, бить все равно будут. Если война какая-нибудь, тебя никто не защитит – папа, мама, неважно, – если тебя пасут, то тебя точно воткнут. В те годы ничего этого уже не работало. Ну вы представляете: у вас война, к тебе домой залетают. Мать открывает, они выпинывают дверь, забегают и начинают вообще всех просто ложить. Это ужас вообще.

1981 г.р. Марат Т. (имя изменено)

Состоял в группировке в 1995–1999 годах

Бизнесмен

При семье человека не глушили. Если кого-то надо наказать, считалось беспределом врываться в квартиру с его родителями. Это был общегородской запрет, но не все его придерживались. Понимаешь, цель оправдывает средства. Например, человек сильно накосячил или на него какие-нибудь люди сильно очень злы. Их ничего не остановит: бабушки, дедушки дома, мамы папы, дети – насрать.

Вообще считалось, что это беспредел, за беспредел предъявляют на стрелах, когда все закончится. Если делают какую-нибудь гадость девушке и знают, что за ней кто-то стоит, то все понимают, что за это будет ответочка. Возможно, не от улицы прямо, если только не жена кого-то из старших. Если его семью тронули, то все – вали, на хуй. А в младшем возрасте все были взаимно уважаемы, хотя всегда были мудаки. Никто не хотел оказаться по обратную сторону, что и твою подругу кто-то въебет, так что старались не трогать. Но женщины ничего не решали, как во всех таких мужских обществах, то есть к ним относились как к приятному моменту в личной жизни.

1970 г.р. Полина Р. (имя изменено)

Вдова участника группировки Московского района

Это было в 1994 или 1995 году. Я шла с дочкой, подъехала машина и забрала ее. Ей тогда пять-шесть лет было. Стали требовать деньги, дали мне шесть часов, чтобы я собрала тридцать тысяч рублей. Моя мама пошла в офис к Мале Футболисту [93], рассказала, что ребенка забрали, деньги требовали «грязевские». В итоге помог мне мой дядя Валера с «Низов», он смотрел тогда за рынком Московским. И подруга – жена Хомяка [Савинского], что могла – сдала в ломбард. Вот так я собрала деньги и забрала через шесть часов свою дочку.

На тот момент мой муж был в Москве, и когда он приехал, мы фиктивно развелись. Мы сняли квартиру в моем же подъезде на первом этаже. Позже я находила у него в кармане адреса какого-нибудь коммерсанта с адресами их родителей, данными о жене, детях. Они все так делали. А дочь потом целый год не разговаривала.

1971 г.р. Василий П.

Участник группировки «Хитрый двор»

Я знаю, что у Хайдера список был всех матерей и отцов «жилковских» [94]. У кого день рождения, то машинку стиральную подарит, то холодильник. Отцам больше куртки дарил кожаные. Они дефицитные были тогда, но через «Оргсинтез» их можно было достать. Мы пешком ходили в 1988–1989-м, а они уже на «пятерках» ездили. Хайдер им их с ВАЗа [95] подгонял, который за «Оргсинтезом» был.

1993 г.р. Эльдар К. (имя изменено)

Сын участника группировки «Жировка» Ильгиза Пучка

Мой отец начинал восхождение в одной из группировок Казани в начале 1980-х годов. Сам он проживал на улице Гаврилова с матерью. В середине 1980-х попал в тюрьму в районе Сибири на шесть лет. Его мама потом говорила, что отец назвал причиной одну пару кроссовок [96], но, скорее всего, это было не так. Освободившись из тюрьмы в 1990-м, он повстречал мою маму, которая жила на Тяп-Ляпе, и переехал жить к ней. Там же он повстречал моего дядю Рустема Бабайчика, который тогда имел большой вес. По рассказам бабушки, часто доводилось видеть, как по приказу отца пять-десять человек избивают одного прутьями, как дома валялось оружие и под кроватью в пакете лежали деньги. Отец часто летал в Эмираты, как потом оказалось, хранил там деньги. Еще был человек из молодых, к которому он проникся чуть больше, чем к остальным. К девятнадцати годам у того уже были жена и сын.

В 1994-м что-то пошло не так, и жизни отца стали угрожать. В августе отец и мой дед взяли меня (мне был год) в баню. Спустя пятнадцать минут отца позвал свой же товарищ из ОПГ на разговор. Прошел час-два, отца все не было. Мать вышла посмотреть, и прямо перед ней пронеслась вишневая «восьмерка», принадлежавшая тому девятнадцатилетнему парню. Рядом с нашим домом есть двор заброшенной байдарочной школы – там ближе к вечеру нашли полотенца и тапки отца, а также фрагмент мозгов. Приехала милиция, что-то нехотя записали.

Через два дня мать вызвали на первый допрос к следаку, в конце допроса следователь мягко намекнул, что дело не хотят открывать. Следующий допрос уже вел другой следак, который сказал матери,