Динка - Валентина Осеева

– Мама, а какой он был, этот студент? – с жадным любопытством спрашивает Динка. – Ты сразу посмотрела на него?

– Конечно. Мало ли кто мог ехать со мною. Но я посмотрела и успокоилась. Студент был совсем молодой. Видимо, еще первокурсник. Крепкий, приземистый, с коротко остриженной головой и торчащими ушами, он показался мне немножко чудным... – весело усмехается Марина, но дети нетерпеливо ждут продолжения. – Ну, я успокоилась... Едем, едем... Вдруг...

– Почти перед самой Сызранью, – шепотом подсказывает Алина.

– Да, на одной из станций... в вагон входит жандармский офицер и с ним два жандарма...

– Ой... – чуть слышно вздыхает Мышка. Динка прижимает к щеке мамину руку. А взволнованный рассказ подходит к самому интересному месту:

– «Мадам, вы арестованы. Потрудитесь указать ваши вещи». – «У меня нет вещей». – «Нам известно, что с вами был чемодан».

Марина бросает быстрый взгляд на студента и указывает на его чемодан. Студент молчит, но молодое скуластое лицо его выражает полную растерянность...

Жандарм снимает с полки новенький черный чемодан и идет с ним к выходу.

«Прошу», – говорит Марине жандармский офицер.

У двери она оглядывается. Студент стоит у окна, торчащие уши его пылают огнем... Марина проводит ночь в тюремной камере. Утром ее вызывают на допрос.

На столе – раскрытый чемодан. Содержимое его вызывает полное недоумение следователя: несколько старых, исчерканных карандашом учебников, со старыми надписями многочисленных владельцев, огрызок свежей булки, серый кулек с сахаром, завернутое в полотенце мыло и аккуратно сложенная чистая рубашка...

– Ну и отпустили меня домой! – весело заканчивает Марина. Динка громко хохочет и подпрыгивает от удовольствия. Мышка хлопает в ладоши и обнимает мать, но Алина усаживает сестер на место:

– Подождите! Ведь самое главное было потом... Мама, рассказывай дальше!

– Рассказывай, мамочка! – просят дети.

– Прошло года три... – напоминает матери Алина.

– Да, не меньше. Я уже совсем забыла этот случай, как вдруг приходит откуда-то папа и с хохотом рассказывает мне, что товарищи рекомендовали ему для связи одного студента по фамилии Кулеша. И что, рассказывая о себе, студент упомянул о случае в вагоне, когда в его руки случайно попал чемодан с нелегальной литературой. «Эта попутчица лишила меня последней рубашки, но открыла мне глаза», – серьезно добавил он, не обращая внимания на то, что наш папа совершенно поражен его рассказом... – Марина взглянула на веселые, улыбающиеся лица детей. – Вот и все про Кулешу.

– А помнишь... – снова начинает кто-то из детей. Сумерки уже мягко ложатся на кусты и деревья, окна в даче становятся черными, скоро Катя зажжет в комнате лампу, а воспоминания следуют одно за другим, и маленькая теплая кучка на крыльце все тесней жмется друг к другу.

Но от калитки отделяется какая-то фигура и торопливо идет по дорожке к дому.

– Малайка! Мама! Малайка приехал! – вскакивает Динка.

– Малайка! Малайка! – бросаясь навстречу, кричит Мышка.

– Здравствуй, здравствуй все, хороший мой! – растроганно здоровается Малайка. На его круглом лице широкая белозубая улыбка, руки обнимают сразу Мышку и Динку. – Давай полезай один на горбушку, а один тут будет! – весело говорит он.

Девочки виснут у него на шее, целуют его, гладят по лицу:

– Малаечка наш!

Глава 38

Малайка и Лина

– Малайка приехал? – спрашивает Катя, выходя на террасу. Малайка здоровается со всеми за руку и усаживается на крыльце. Катя пробует отогнать от него Мышку и Динку, но они никак не отходят, и Малайка, загораживая девочек от тетки, просит:

– Не тронь, не тронь. Малайка скучал, ай шибко скучал Малая!.. Где мой барина Мара? Как поживаем? Все думал, воскресенье поедем, а хозяин не пустил Малайка. Ай, плохо было, плохо...

– Малайка, – грустно и ласково говорит Марина, – ты не забывай нас!

Воспоминания всегда оставляют в душе Марины глубокую грусть, а черные глаза Малайки, милая детская улыбка на его лице снова напоминают ей то счастливое время, когда она с Сашей жила на элеваторе. Так и кажется, что сейчас где-то рядом раздастся знакомый дорогой голос: «Смотри в оба, Малайка...» И Малайка ответит строго и серьезно: «Четырем глазом смотрим...»

– Ты не пропускай воскресенья, Малайка, – тоскливо повторяет Марина.

– Как можно забывать? Никогда не забываем. Хозяину говорим, не будешь пускать – убегать будем. Берем билеты, надеваем чистая рубашка. Пароход битками набитый, пассажира полно... Вот возьми гостинца, клади на зубы, кушай, – обращается он к детям, вынимая из кармана пакетик с изюмом и крепкие черные рожки. – Бери кушай, насыпай в руку!

Динка и Мышка грызут сладкие рожки, носятся с пакетиками, предлагая матери, Алине и Кате.

– Все кушайте, все! – с удовольствием глядя на них, угощает Малайка. Сегодня он принарядился в новый пиджак, надел ботинки со скрипом и расшитую красной и зеленой шерстью тюбетейку.

– Ну, как там теперь на элеваторе, Малайка? – спрашивает Марина: ей хочется что-нибудь услышать про знакомый дом, про беседку в саду, про широкий двор...

– Работаем, – кратко отвечает Малайка и машет рукой. – В доме не бываем, чужие люди. Малай один ходит.

– А беседка в саду совсем, верно, уже развалилась? – спрашивает опять Марина.

– Нету беседка. Хозяйка новый, кухарка такой сердитый, стопил беседка в плите.

Наступает короткое молчание.

– Один Малайка остался, – как-то недоуменно и грустно добавляет Малайка.

– А ты выходи замуж за Лину и живи у нас, – ласкаясь к нему, просит Динка.

Малайка гладит ее по голове и тяжело вздыхает:

– Не хочет Лина, она хочет русскому богу молиться.

Он лезет за пазуху и достает маленький сверток:

– Едем, берем немножко подарок Лине. Вот, барина Марина, давай сам. Малай боится.

Марина развертывает и свертывает обратно шелковый цветистый платочек.

– А ты не бойся, отдай сам. Лина покричит и перестанет, а сама рада будет, – ободряюще говорит Марина.

– Она тебя любит, Малаечка, тебя все любят, – уверяет Мышка.

– Мы не дадим тебя обидеть, – серьезно говорит Алина.

– Идем вместе, – решительно предлагает Катя. – Что ты боишься, на самом деле? Идем со мной!

Но Малайка упирается, робеет.

– Пускай еще сижу, – быстро говорит он, отодвигая Катину руку. – Тут вот Орало-мучень с Малаем. И Мышка, и Алина, и барина Мара... А как видим Лина, так сейчас беспокоимся, сердце прыг-скок, туда-сюда, языка нету, сильно пугаемся... – жалуется Малайка.

И так смешно видеть этого сильного, плечистого, круглоголового Малайку в таком смущении, что все начинают смеяться.

– Ну что ты, Малайка... Лина не такая уж страшная!

– Вот еще принцесса, подумаешь! – возмущается Катя.

– Гордый Лина... Очень гордый... Силком ее таскать замуж нельзя, – грустит Малайка.

– Ишь расселся... Какой гость неописуемый! – раздается вдруг голос Лины, и она сама неожиданно появляется перед крыльцом, позвякивая бусами на белой шее и ослепляя бедного Малайку пышным сатинетовым сарафаном.

Не смея взглянуть на ее чернобровое румяное лицо, Малайка жмурится, как от солнца.

– Здравствуй, Лина, – неуверенно говорит он, вставая и стаскивая со своей бритой головы тюбетейку. – Вот приехали, беспокоимся. Хотим смотреть, какой ты стал... Может, пересердился... – с улыбкой бормочет он, поднимая на Лину ласковые, умоляющие глаза.

– Ишь какой разлюбезный! «Может, пересердился»! А нет того, чтобы до кухни дойти, поздороваться? Сидит тута под прикрытием... Ладно, ладно, Малай Иваныч! – весело укоряет Лина.

Малайка топчется на месте, смущенно оправдывается и наконец, решившись, протягивает ей свой сверток.

– Бери, пожалуйста, бери! – с неожиданной горячностью восклицает он. – Носи на здоровье, пожалуйста!

– Не обижай его! – торопится предупредить Марина.

– Лина, не обижай! – волнуется Мышка.

– Мы не позволим обижать Малайку, – строго говорит Алина. Динка, упирается головой в Линин бок, сердито толкает ее.

– Лина, не ломайся! – кричит Катя. – Как тебе не стыдно мучить человека?

– Да чего вы шумите-то? Я ему еще и одного слова не сказала... – разворачивая сверток, говорит Лина. Яркий шелк блестит и переливается в ее руках.

– Носи на здоровье, – просит Малайка.

– Да здоровья у меня и без твоего платка хватит, не об этом речь, – нежно и задумчиво отвечает Лина, любуясь шелком. – Только что ж ты мне подарки возишь, Малай Иванович... – мягко и выразительно начинает она. – Что я – жена тебе аль невеста? Али уж глаза у меня такие завидущие, что я на чужое добро польщусь? За что про что подарки мне дарить? – постепенно расходится Лина, глядя на Малайку с уничтожающей насмешкой. – Кто ж это я тебе, по твоему разумению, Малай Иваныч?

– Ну, пошел-поехал! – машет руками Малайка и, оборачиваясь к Марине, отчаянным взглядом призывает ее на помощь.