Морские титаны - Александр Калантаев

В Севастополе ждут возвращения минного заградителя «Прут», отправленного с минами в Ялту за батальоном пехоты. Транспорт — лучше не придумаешь! Сигнальщики с мыса Сарыч доложили о подходящем к базе «Пруте» в 5 часов 30 минут. Позднее минзаг опознали с мыса Лукулл, а затем опустился утренний туман. В полной тишине и из‑за плохой видимости слышались лишь пронзительные гудки нескольких тральщиков, работающих у входа в акваторию севастопольского порта. Через полчаса у командира этой группы перехватило дыхание — черно–серой тенью на них наползал гигантский силуэт двухтрубного корабля. Если это и был «Прут», то слишком увеличившийся в размерах!

В 6 часов 33 минуты линейный крейсер «Гебен» (а это был он) с расстояния 40 кабельтовых (более 7 км) открыл огонь из орудий главного и вспомогательного калибров. Надо отдать должное севастопольцам — ответ последовал незамедлительно! Через несколько минут ответили береговые батареи, а затем ударили орудия брандвахтенного (дежурного) броненосца «Георгий Победоносец». Крейсер «Гебен» выпустил 59 снарядов и вел огонь около 17 минут, крутясь среди гейзеров от русских снарядов на том самом минном поле. Мины активировали, когда крейсер, подобно призраку, уже исчез в тумане.

«Гебен», уничтожая Черноморский флот, сам получил три попадания. Из строя вышел один котел, а палуба местами напоминала овощную терку — осколки русских снарядов искромсали доски настила. Уходя из‑под огня, немцы наткнулись на дивизион русских эсминцев и перенесли огонь на эти смертоносные корабли. Начальник дивизиона капитан Трубецкой бросил свои корабли в атаку, но под плотным огнем противника поврежденные эсминцы отошли. Снаряды врага жестоко искалечили «Лейтенанта Пущина», осыпав осколками «Живучего» и «Жаркого».

А что же возвращавшийся из Ялты «Прут»? В общей суматохе командование о нем забыло. На борту «Прута» находилось 710 мин! Поняв, что гибели не избежать, капитан минзага Быков приказал открыть кингстоны и затопить корабль. Турецкие эсминцы подобрали 75 человек из его экипажа.

К этому моменту «Бреслау» уже отстрелялся по Новороссийску, потопив один пароход и подпалив баки с нефтью. Поставив 60 мин в Керченском проливе, маленький спутник «Гебена» тоже пошел домой. Бомбардировке подверглись Одесса, Феодосия и Ялта. Несколько пароходов были потоплены, и причинены незначительные повреждения строениям и зданиям в портах. Канонерской лодке «Пейкешевкет» так и не удалось перерезать кабель, связывающий Варну и Севастополь. Позднее не преуспел в этом и «Бреслау». Корабли оттягивались к Босфору. Обещание Сушона «раздавить Черноморский флот» ограничилось гибелью минного заградителя «Прут», канлодки и нескольких пароходов. Но главная задача была выполнена — немцы втянули Турцию в войну!.

31 октября в 17 часов 05 минут британское Адмиралтейство передало приказ своим кораблям: «Немедленно начать военные действия против Турции. Подтверждение». Россия, на удивление, объявила войну позднее — лишь 2 ноября, и то после личного вмешательства императора Николая II. Чего ожидали в Петербурге, непонятно, ведь именно Россия являлась пострадавшей стороной. 3 ноября англо–французская эскадра, скорее для демонстрации, обстреляла Дарданеллы, а 12 ноября возмущенные турки объявили «джихад» — священную войну странам Антанты.

Дипломатические миссии покидали Константинополь — рушились надежды, сжигались документы, слышался разноязычный гомон. И лишь стоящий на якоре «Гебен» был молчалив и монументален. Свое дело он сделал.

Надо отдать должное черноморцам. После «севастопольской побудки», как назвали историки набег турецкогерманского флота на русские порты и базы, «раздавленный» Сушоном Черноморский флот сразу же предпринял активные боевые действия. Русские моряки с должным уважением относились к «Гебену», что и неудивительно при его 10 орудиях калибра 280 мм и скорости в 24 узла, но особого страха и ужаса, так часто приписываемого русским, перед этим кораблем не испытывали.

Рано или поздно противники должны были встретиться, что и произошло утром 18 ноября 1914 года. Историки прозвали эту короткую встречу «боем у мыса Сарыч». Российский историк А. Больных пишет: «15 ноября флот в составе 5 броненосцев, 3 крейсеров и 13 эсминцев вышел в море для действий у берегов Анатолии. 17 ноября был обстрелян Трапезунд, а 18 ноября минные заградители «Константин» и «Ксения» поставили мины… Сушон немедленно вышел в море и направился к берегам Крыма, чтобы перехватить русскую эскадру. Утром 18 ноября германский адмирал отправил «Бреслау» вперед для разведки». Иными словами, Черноморский флот занимался своей обычной работой, а не «трепетал» перед германской мощью. Но продолжим. «Бреслау» (капитан 2–го ранга Кеттнер) сначала обнаружил русский крейсер «Кагул» или «Алмаз» (немцы не определились). Не успел сигнальщик оповестить флагмана, как из тумана выползли, подобно чадящим бронтозаврам, пять русских броненосцев: «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав».

Увидев русских, «Гебен» увеличил ход и пошел на пресечку курса, стараясь занять место впереди колонны противника. Это давало возможность ввести в бой всю артиллерию пяти башен главного калибра, сосредоточив огонь на головных броненосцах Черноморского флота Адмирал Эбергард, также опознав врага, сделал поворот на восемь румбов, ложась на параллельный курс. Видимость была отвратительной, и корабли едва различали друг друга при расстоянии 40 кабельтовых (более 7 км). Нервы русского командующего не выдержали, и флагманский «Евстафий» в 12 часов 20 минут дал пристрелочный залп. Несмотря на ошибку в определении дистанции — ас дальномерного поста поступил доклад о 37,5 кабельтова, — промахнуться из орудий калибра 305 мм при стрельбе почти в упор было невозможно. Пристрелочный залп русских стал роковым — снаряды проломили броню каземата левого борта германского крейсера, вызвав сильный пожар. Погибло 16 человек, 24 моряка были ранены. К счастью для немцев, пламя не перекинулось на снаряды вспомогательной артиллерии.

«Гебен» ответил через 50 секунд и… промазал! Немецкий историк Герман Лорей ссылается на затруднение в определении дистанции до русских кораблей. Подобное утверждение до глупости наивно, особенно с учетом качества германских дальномеров. Скорее немцы просто расслабились. Но затем старший артиллерист крейсера капитан 3–го ранга Книспель «отработал на совесть». «Евстафий» получил 4 снаряда в течение нескольких минут. Погибли 33 матроса и офицера, еще 25 человек экипажа броненосца оказались ранены. К этому моменту эскадра развила ураганный огонь, причем снаряды русских стали падать даже у борта «Бреслау», державшегося за своим старшим товарищем. Однако не все было так просто и на этот раз. В реальности огонь эскадры был спонтанным и никем не управлялся. Тот же «Святой Пантелеймон» (бывший мятежный «Князь Потемкин Таврический») вообще не сделал ни единого выстрела, а «Ростислав», проигнорировав «Гебен», вцепился своими орудиями в «Бреслау». Так что с линейным крейсером выяснял отношения один флагман «Евстафий», открывший беглый огонь из всего, что стреляло (кроме десантных пушек совсем уж ничтожного калибра), благо дистанция была подходящей.

Не считая снарядов меньшего калибра, русская эскадра выпустила порядка 30 снарядов тяжелой артиллерии (305 и 254 мм), но в 12 часов 35 минут бой внезапно прекратился. Несмотря на кичливые заявления Сушона и его готовность «растерзать» русских, карта прокладки курса показывает ясно — «Гебен» отвернул в сторону! Позднее поворот совершил и броненосный отряд. «Русский флот исчез в тумане», — записал немецкий адмирал. ««Гебен» скрылся так же внезапно, как и появился», — отметил в своих записях Эбергард.

Немцы впервые убедились, что уничтожение ядра русских броненосцев в их полном составе — дело безнадежное. Севастопольцы тоже не огорчились. Бить врага можно, лишь бы в рубках адмиралы не подвели. Комендоры–черноморцы действительно заслуживают похвалы, чего об адмиралах как раз не скажешь. Столкновение у мыса Сарыч стало уникальным в истории морских сражений. Пожалуй, ни один бой не может похвалиться таким количеством командующих, принимавших в нем участие. Факт удивительный, но на пяти русских броненосцах находились целых три адмирала! На флагманском «Евстафии» держал свой флаг командующий флота А.А. Эбергард; на «Пантелеймоне» находился начальник дивизии линкоров контр–адмирал. Новицкий; на «Трех Святителях» — начальник 2–й бригады линейных кораблей, также контр–адмирал князь Путятин.

Крейсера действенного участия в бою не принимали, но и ими командовал адмирал. При таком количестве высших чинов, да еще при весомой, подавляющей остальных харизме Эбергарда и результаты оказались скромными. У семи нянек, как известно, и «Гебен» без присмотра.

После злополучной встречи Сушон не терял надежды навязать русскому флоту бой и, пользуясь преимуществом в скорости, расчленить эскадру броненосцев, успев уничтожить часть из них до подхода остальных кораблей. Это просто‑таки маниакальное желание немецкого контр–адмирала будет стоить ему еще немалых проблем. Но и без встречи с броненосцами ему следовало быть осторожнее. По уровню минного дела флот России занимал одно из ведущих мест в мире, и «Гебен» очень скоро почувствовал это на своей крупповской броне.