Вишневое лето - Карина Бартш

«Ева, это Эмили. Мои родители… они попали в аварию, пожалуйста, перезвони мне как можно быстрее».

Я положила трубку.

Что еще можно сделать? Я вцепилась себе в волосы от ощущения полной беспомощности, смешанной с потребностью срочно что-то предпринять.

Алекс! Точно, нужно позвонить Алекс, у нее нет машины, но, может быть, она сможет ко мне прийти и… Не знаю, чего именно я ждала от Алекс, но мне хотелось, чтобы сейчас она была рядом.

Я нервно вышагивала туда-сюда по комнате, пока слушала длинные гудки. Но вместо голоса Алекс в трубке раздалось: «Абонент временно недоступен…» Не дослушав до конца, я бросила трубку.

— Да что же такое, почему сегодня у всех отключены мобильные? — воскликнула я, падая на кровать. И тут, конечно же, вспомнила, что Алекс ушла в кино. Может быть, она уже вернулась домой и просто забыла снова включить телефон? Я набрала ее домашний номер, но попала на автоответчик.

«Алекс, это я. Перезвони мне, как только сможешь, мои родители попали в аварию. Позвони мне!» — проговорила я, запинаясь, и положила трубку. Я убеждала себя, что она скоро вернется домой, но не могла в это поверить.

О боже, мамочка!

Это все какой-то кошмар.

Что я буду без нее делать?

Нет, я не буду об этом думать, нельзя допускать такие мысли даже на секунду. Но, к сожалению, мысли не всегда бывают нам подвластны. Я прислонилась к стене и почувствовала, что потихоньку сползаю. Когда я оказалась на полу, то обхватила руками колени и опустила на них голову.

Чем дольше я так сидела, тем глубже погружалась в отчаяние. Перед моим мысленным взглядом пролетали разбитая машина, мои родители, истекающие кровью, и я сама, которая не могла быть рядом.

Как такое могло произойти? Я же с ними разговаривала этим вечером! А мой отец был самым осторожным водителем из всех, кого я знала. Он никогда не превышал скорость, никогда! Как же могла случиться авария?

А еще я постоянно возвращалась мыслями к тому, что мою маму сейчас оперируют, она лежит на столе в стерильной операционной, ее окружает толпа врачей, которые борются за ее жизнь.

Чем больше я об этом думала, тем сильнее меня мучила неопределенность. Оглушенная ужасными новостями, я пыталась осознать происходящее. Я чувствовала себя пленницей в собственной комнате. Казалось, что с каждым моим вдохом стены все больше сдвигаются и хотят меня раздавить.

Я боялась, что в любую секунду может зазвонить телефон, я возьму трубку, и медсестра скажет, что моя мать скончалась в процессе операции, и я ее больше никогда не увижу.

В какой-то момент я услышала стук. Сначала мне показалось, что это шутки моего сознания, но, подняв голову, я поняла, что в дверь действительно стучат. Наверное, это Алекс, она вернулась домой, услышала запись на автоответчике и примчалась ко мне. Я с трудом поднялась, опираясь на стену и пол. И хотя у меня дрожали и подгибались ноги, я подбежала к дверям, ожидая, что сейчас увижу Алекс, которая меня обнимет и утешит. Но за дверью стояла не она.

— Элиас, у меня сейчас нет сил с тобой разговаривать, — сказала я, пытаясь закрыть дверь у него перед носом.

Но он не позволил мне это сделать и вошел в комнату.

— Эмили, я пришел не за тем, чтобы тебя раздражать. Я услышал запись на автоответчике, а Алекс все еще не вернулась домой, так что я пришел, чтобы тебя поддержать. Расскажи, что случилось.

— Я не знаю, — сказала я. У меня не было сил с ним бороться и пытаться его выгнать.

— Ты очень бледная и вся дрожишь.

— Я?.. Наверное…

— Садись, — сказал он и взял меня за руку. Элиас отвел меня к кровати и усадил на нее, а сам присел передо мной на корточки.

— Расскажи, что произошло, Эмили. Твои родители попали в аварию?

Я молча кивнула.

— Тебе звонили из больницы, или откуда ты узнала?

Я снова кивнула.

— И что тебе сказали?

— Была авария… — сказала я. — Но я не знаю, что точно произошло. Мой папа никогда не превышает скорость, никогда!

Элиас смотрел на меня, а потом попытался улыбнуться.

— Значит, мы с ним совсем не похожи.

Нет, мой отец был его полной противоположностью.

— Расскажи, что тебе сказали по телефону.

— У папы сломана нога, а мама… — я замолчала и покачала головой.

— Что с ней?

— Я не знаю! — воскликнула я и почувствовала, как из глаз потекли слезы. — Ее оперируют… сказали, у нее повреждены внутренние органы… и они не сказали точно, как она… — я попыталась перестать рыдать. — Внутренние повреждения — это очень плохо, Элиас?

Он сначала посмотрел в пол, а потом снова поднял глаза на меня.

— Все зависит от многих факторов.

— Она умрет, да? — я задрожала еще сильнее, и Элиас взял мои руки в свои.

— Не стоит думать о худшем, Эмили. То, что у нее повреждения внутренних органов, совсем не значит, что она обязательно умрет, — сказал он.

«Умрет», — Элиас произнес это слово вслух, и у меня все поплыло перед глазами.

— Ты не знаешь, насколько тяжелые у нее повреждения, — сказал он, поглаживая мою руку, — а если Карла хотя бы вполовину такая упрямая, как ты, то она еще всех переживет.

Не знаю почему, но после этих слов я окончательно сломалась. Слезы полились градом, и я закрыла лицо руками.

— Милая… — вздохнул Элиас.

Я вспомнила, как обняла маму, когда была дома в последний раз, и от этого воспоминания мне стало ужасно больно. Элиас начал гладить меня по голове, а потом попробовал обнять, но я отстранилась.

— Не надо… — прорыдала я, уткнувшись лицом в ладони.

— Эмили, — сказал он, придвинувшись еще ближе, — забудь, пожалуйста, что я бываю придурком, ладно?

Я снова покачала головой. Я не хотела, чтобы Элиас трогал меня и утешал. Он положил руку мне на спину и снова притянул меня к себе, а у меня не было сил сопротивляться. Все это казалось фальшивым и неправильным, но я все равно уткнулась лицом ему в плечо.

— Все будет хорошо, — прошептал Элиас.

Я тихонько всхлипнула, и он обнял меня еще крепче. Мне было неловко рыдать в его присутствии, поэтому я судорожно пыталась успокоиться, но у меня ничего не выходило. Поэтому вскоре я просто сдалась и позволила себя обнимать. Может, потому что забыла, что меня обнимает именно он, а может, наоборот.

Элиас медленно и размеренно гладил меня по спине, и благодаря этому я постепенно начала успокаиваться. Когда мои рыдания утихли, Элиас отстранился, убрал мои руки от лица и вытер слезы с моих щек.

— Они в больнице в Нойштадте? — спросил он.

Я кивнула.

— Подожди немного, хорошо?

Я отмахнулась от его рук и стала сама вытирать слезы. Элиас поднялся, достал из кармана мобильный и начал набирать номер. Ожидая ответа, он не спускал с меня глаз.