Кокинвакасю — Собрание старых и новых песен Японии - Поэтическая антология

пристанище в суетном мире?

В этом долгом пути

будет каждый ночлег случайный

для меня желанным приютом…

(Неизвестный автор)

988 Без названия

Веет яростный вихрь

над Заставою Встреч — Оосака

и крепчает мороз.

Мне нигде не найти приюта —

засыпаю, объят тоскою…

(Неизвестный автор)

989 Без названия

Я лишь пыль на ветру,

что мчится, покоя не зная,

неизвестно куда, —

и неведомо мне, скитальцу,

где найду пристанище в мире…

(Неизвестный автор)

990 Исэ сложила эту песню, продав свой дом

Нет здесь бурных быстрин

и заводей глубоководных,

как в Асуке-реке, —

это дом потек ко мне в руки

полновесных монет потоком!..

(Исэ)

991 Будучи в Цукуси,[366] Томонори послал эту песню другу, в дом которого он часто наведывался поиграть в го, извещая о том, что скоро вернется в столицу

Ах, родные края

уж, верно, не те, что когда-то, —

как же дорог мне дом,

где давно меня ожидает

«полусгнившее топорище»!..

(Ки-но Томонори)

992 Расставшись с подругой после беседы, в которой вспоминали о былом

Не успев долюбить,

я навеки оставила душу

там, в объятьях его —

а в груди моей не осталось

ни души, ни дыханья жизни…

(Митиноку)

993 Сложено в день, когда придворные из Палаты вельмож во дворе наследного принца были пожалованы вином, дабы отметить назначение Тадафусы главой посольства в Китай в годы правления Кампё

Так под первым снежком

никнут долу побеги бамбука

до рассветной зари —

в тяжких думах я просыпаюсь,

о разлуке скорой горюя…

(Фудзивара-но Тадафуса)

994 Без названия

Там, в просторах морей,

белопенные катятся волны

и шумят на ветру —

муж мой милый во мраке ночи

гору Тацута[367] переходит…

(Неизвестный автор)

Об этой песне рассказывают следующее.

Давным-давно в провинции Ямато дочь одного человека вышла замуж. Однако, когда родители ее умерли и семейство обеднело, муж стал пренебрегать женою и повадился посещать другую женщину в провинции Коти. Жена не проявляла своего недовольства и позволяла мужу свободно уезжать в Коти, когда ему вздумается, так что он даже стал подозревать, нет ли у нее любовника. Однажды в лунную ночь, сказав, будто едет в Коти, он спрятался в саду, в кустах, и стал наблюдать. Поздно ночью жена его сидела, вздыхая, и играла на кото, а под конец прочитала вслух сочиненную тут же песню и ушла спать. Услышав эту песню, муж больше уже никуда не уезжал из дома.

995 Без названия

Чей же это петух,

предназначенный для очищенья,[368]

в лентах с гребня до шпор,

непрестанным протяжным криком

гору Тацута оглашает?

(Неизвестный автор)

996 Без названия

Эти строки стихов

тебе я оставлю на память.

Вспоминай иногда!

Письмена — как следы тидори,[369]

что по берегу разбежались…

(Неизвестный автор)

997 Сложено и преподнесено Государю в годы правления Дзёган в ответ на его вопрос «Когда была составлена антология «Собрание мириад листьев»?[370]»

Листья те, Государь,

с дубов приснопамятных Нары

облетели давно

под холодным дождем осенним,

обернувшись словами песен…

(Фунъя-но Арисуэ)

998 Преподнесено вместе с другими песнями Государю в годы правления Кампё[371]

Одинокий журавль,

что отбился от стаи родимой,

кличет в плавнях речных —

все надеется, что услышат

зов его в заоблачных далях…

(Оэ-но Тисато)

999 Преподнесено вместе с другими песнями Государю[372] в годы правления Кампё

Пусть откроются вдруг

пред взором твоим, повелитель,

словно дымка весной,

все мои заветные думы,

что доселе в сердце таились!..

(Фудзивара-но Катион)

1000 Приписано в конце свитка со стихами,[373] преподнесенного Государю

Только слухи порой

долетают о жизни дворцовой,

как журчанье ручья, —

ах, увидеть бы поскорее

эти царственные чертоги…

(Исэ)

Свиток XIX

Песни смешанных форм

1001 Без названия

Редко видимся мы

с любовью моей ненаглядной,

с той, что сердце навек

окрасила черной тоскою.

Оттого-то всегда

я тучи небесной мрачнее,

но пылает душа,

словно поле весною близ Фудзи.

Мне, увы, нелегко

добиться свидания с милой —

но смогу ли ее

за страдания возненавидеть?!

Только глубже любовь

и светлее — как дали морские.

Пусть в разлуке скорблю

от неразделенного чувства —

не удержишь любовь,

словно бурные воды потока,

чье теченье влечет,

уносит смятенные думы.

Коль мне сгинуть дано,

растаять, подобно снежинке,

я не стану жалеть,

дитя быстротечного мира…

Только к милой стремлюсь,

о милой в разлуке мечтаю —

так стремится ручей

под сень вековечных деревьев

и по круче с горы

сбегает в тенистую рощу.

Ах, кому же кому

поведать сердечные муки?!

Слишком многим, боюсь,

все выдала краска смущенья…

Вновь сгущается мгла,

подобная пролитой туши, —

и опять на меня

волною тоска набегает.

«О печаль! О печаль!» —

я тяжко в разлуке вздыхаю.

Что ж, быть может, в одном

сумею найти утешенье —

выйду вечером в сад,

в тиши полюбуюсь росою.

Ведь и мне суждено

исчезнуть росинкой прозрачной,

что легла на рукав

моего белотканого платья.

Но не в силах, увы,

сдержать бесконечные вздохи —

должен я хоть на миг

любовь мою снова увидеть,

пусть лишь издалека,

как вешнюю дымку над склоном!..

(Неизвестный автор)

1002 Список поэтических тем в форме «длинной песни», преподнесенный Государю вкупе с собранием старинных песен[375]

С Века грозных Богов

тянулась чреда поколений,

коих не сосчитать,

как коленцев в бамбуковой роще,

и во все времена

слагали печальные песни,

уподобясь душой

смятенной разорванной дымке,

что плывет по весне

над кручей лесистой Отова,

где кукушка в ночи

без устали горестно кличет,

вызывая в горах

далекое звонкое эхо,

и сквозь сеющий дождь

звучит ее скорбная песня.

И во все времена

называли китайской парчою

тот багряный узор,

что Тацуты склоны окрасил

в дни десятой луны,

в дождливую, мрачную пору.

Зимним садом в снегу

все так же любуются люди

и с тяжелой душой

вспоминают, что близится старость.

Сожалеют они,

что времени бег быстротечен,

и спешат пожелать

бесчисленных лет Государю,

чтобы милость его

поистине длилась вовеки.

Пламя страстной любви

сердца ненасытно снедает —

как сухую траву

огонь пожирает на поле

подле Фудзи-горы,

что высится в землях Суруга.

Льются бурной рекой

разлуки безрадостной слезы,

но едины сердца,

отростки цветущих глициний.

Мириады словес,

подобно бесчисленным травам,

долго я собирал,

исписывал свиток за свитком —

как прилежный рыбак,

что в море у берега Исэ

добывает со дна

все больше и больше жемчужин,

но еще и теперь

не вмещает мой разум убогий

все значенье и смысл

добытых бесценных сокровищ.

Встречу я Новый год

под сенью чертогов дворцовых,

где провел столько лун

в своем бескорыстном служенье.

Вняв веленью души,

Государевой воле послушен,

я уже не гляжу

на стены родимого дома,

где из щелей давно

трава Ожиданья пробилась,

где от вешних дождей

циновки давно отсырели…

(Ки-но Цураюки)

1003 Длинная песня, преподнесенная Государю вкупе с собранием старинных песен

Если б не было тех,

почивших в веках, поколений,

коим нет и числа,

как коленцам бамбука в роще, —