Сорок лет с В. А. Гиляровским - Николай Иванович Морозов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти сердечные, откровенные признания, сказанные с просветленным лицом, по-настоящему взволновали. Признания были не чем иным, как исповедью, исповедью краткой, но исчерпывающей. В скупых словах он раскрыл настежь свой облик, кристальный» без единой соринки, как первозданный источник. Открыл свою душу и навел на раздумье. О чем в этот предвечерний час говорилось? «С поднятым бокалом сойду на нет», «В последний раз остановлю я солнце», затем идет его исповедь. Ему мерещилось страшное, перед его глазами маячили росстани, а он будто запамятовал страх смерти и учил настойчиво: изыми этот страх и самое слово о нем из своего сознания, как изымают «худую траву из поля вон», и тебе будет доступно мужество смелых и спокойствие мудрых.
Он ясно представлял себе, что уходит из жизни.
Мне вспомнились слова А. И. Куприна, написанные Владимиру Алексеевичу Гиляровскому, а затем включенные им в «Гранатовый браслет», слова такие: «Да святится имя твое!» Давно это было. Александр Иванович хорошо знал и любил Владимира Алексеевича и этой искренней и трогательной записью выразил ему свое сокровенное восхищение.
Состояние здоровья писателя резко ухудшалось. В газетах появилось извещение о его болезни. В нем говорилось: «Старейший писатель В. А. Гиляровский, за последние годы выпустивший ряд книг, характеризующих жизнь и быт Москвы, очень серьезно болен. Лечащие врачи признают положение больного крайне тяжелым». Это было в конце сентября 1935 года. В таком состоянии он не мог уже сам открыть, как того хотел, спрятанный сосуд искрометной влаги, сказать близким по экспромту и чокнуться с ними пенистым прощальным бокалом. В хмурую полночь первого октября его не стало…
Таким остался в моей памяти Владимир Алексеевич Гиляровский, этот высокоодаренный, огромной души человек, полсотни лет занимавший яркое положение в литературной и художественной жизни Москвы на стыке двух веков.
ОБ АВТОРЕ КНИГИ
За свою долгую жизнь Владимир Алексеевич Гиляровский был знаком со множеством людей разных возрастов, общественных положений и разных состояний, с которыми был крепко связан, которых любил, ценил и щедро одаривал неисчерпаемыми запасами широченной души.
Среди таких людей, пожалуй, не было ни одного, кого бы так нежно и преданно он любил, к кому бы так отечески внимательно относился, как к Николаю Ивановичу Морозову.
В окружении людей, связанных с В. А. Гиляровским, понимавших размах его одаренной натуры, богатство и разнообразие природных данных, искрометность веселости, неистощимость энергии и поражающей благорасположенности, Н. И. Морозов, или, как до конца своих дней называл его В. А. Гиляровский, Коля, по сердечности и личной привязанности занимал особое место.
Происходило ли это оттого, что В. А. Гиляровский быстро открыл и заметил большие природные задатки смышленого рязанского мальчугана, или оттого, что зоркий провидец человеческого «нутра» ясно заметил в нем какие-то привлекающие качества, но молниеносно, как это частенько случалось с В. А. Гиляровским, между известным москвичом и юным рязанцем установилась тесная связь и неразрывные взаимоотношения.
В. А. Гиляровский, оценив возможности Н. И. Морозова, начал усиленно «натаскивать» его на газетную работу, приучать к ней, рассказывать о ее привлекательных сторонах, которой был всегда увлеченно предан, которую ценил в своей разножанровой литературной деятельности.
В увлечении В. А. Гиляровского газетной работой сказывалось и то, что она давала «разрядку» неистощимой увлекательности его кипучего жизнелюбия.
Н. И. Морозов, поселившись в семье В. А. Гиляровского, стал постоянным его спутником по редакциям, участником особенно ответственных расследований московских событий, до которых был великий охотник «всезнайка» дядя Гиляй.
Н. И. Морозов быстро погрузился в мир литературных дел и интересов, которыми жила и дышала квартира В. А. Гиляровского в Столешниковом переулке, быстро вошел в атмосферу и обстановку литературной Москвы, в непосредственное общение с людьми, создававшими литературный и художественный ум и талант столицы, определявшими горизонты культурного состояния страны конца прошлого и начала нынешнего столетия.
Ставший как бы личным секретарем В. А. Гиляровского, постоянно всюду с ним бывавший, хорошо знавший его литературные дела и обязанности, Н. И. Морозов начал понемногу пробовать свои силы, писать стихи и небольшие рассказы.
За подписью «Н. Столешников» начали печататься, сперва в периферийных газетах, а потом и в московских еженедельных журналах стихи и рассказы Н. И. Морозова.
В. А. Гиляровский отечески «потакал» этим литературным занятиям Н. И. Морозова, не жалел для этого ни сил, ни времени, и начинающий писатель всегда с благодарностью вспоминал указания, советы и замечания своего руководителя.
Н. И. Морозов любил и ценил В. А. Гиляровского как отца и свои сыновние отношения к нему сохранил на всю жизнь.
Оба они любили родную Москву искреннейшей, преданной любовью, оба жадно вглядывались в ее сыт и ее людей и по мере своих сил и возможностей отражали в своих произведениях то, что видели, замечали и чем восхищались.
В книге «Сорок лет с Гиляровским» Н. И. Морозов воспроизвел не только жизненный облик одного из ярчайших москвичей стыка двух эпох, но и рассказал о многих интересных впечатлениях, об обстановке, в которой жил и работал В. А. Гиляровский, как он писал свои книги, до настоящего времени неизменно любимые советскими читателями, особенно молодежью.
В книге Н. И. Морозов отразил не только малоизвестные факты из жизни одаренного писателя-москвича, но и рассказал о некоторых явлениях тогдашней литературной действительности, о некоторых москвичах и о многом, что в настоящее время, может быть, рассказать уже и затруднительно.
Неожиданная, молниеносная смерть в полночь с 29 на 30 апреля 1963 г., прекратившая жизнь Н. И. Морозова, не дала ему возможности подписать к
