Участок - Алексей Слаповский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Был в городе, прораб на поправку пошел! – порадовал он известием Волового, которого встретил первым, когда пришел в «Поле чудес».
– А хоть бы и сдох, мне-то что? – ответил Воловой.
– Неужели не жалко?
– Меня бы кто пожалел, – хмуро сказал Воловой и понес по мосткам тяжелые ведра с цементом.
Остальные отреагировали по-разному. Дядя Вадя молча посмотрел на Кравцова и продолжал строгать доску. Кодряну почему-то сказал: «Спасибо!» – и тут же отвернулся, а бригадир Игнат Трофимович Дьордяй от души порадовался:
– Ну, слава богу! Хоть не убийство будет на шурине моем!
– Именно. А вы ведь хорошо его знаете?
– Да с детства. Я-то, как сами видите, старше, а он на моих глазах рос.
– Не хулиганил, не дрался?
– Нормальный был парень. И с чего он? Да нет, я знаю с чего. У него дома, кроме сестры, жены моей, еще две сестры и брат совсем маленький. Брат шпаненок, у одной сестры муж сволочь, алкоголик, у другой хоть и трезвый, а лентяй. Да родители старые. Вот Петя и рвался на три семьи. Хотел у Владимирова взять и зарплату, и еще вперед попросить, а тот не любит. И говорит в таких случаях грубо. Ну, Петя, должно быть, и обиделся.
– Возможно. А скажите, Игнат Трофимович, вот Элла Николаевна, жена Владимирова, она все-таки на машине была. Трудно не заметить, когда уезжает, когда приезжает. Она раньше вас была у своего мужа?
– Не знаю, – с сожалением сказал Дьордяй. – Машина-то ее часто у бытовки стоит. А зайти в бытовку, сами видели, можно незаметно.
– Но когда вы приходили, была машина?
– Да вроде стояла еще. Точно не могу сказать. Когда одно и то же каждый день видишь...
– То есть вы не исключаете возможности, что Элла Николаевна могла зайти после вас?
– Не исключаю.
Тут из кухни, имеющей отдельный вход, появилась принаряженная Эльвира Бочкина с пакетами и сумками в руках. Она направилась к Дьордяю, но вдруг остановилась, будто не хотела помешать беседе мужчин.
– Ну что, едем? – ободрил ее Дьордяй. – И пояснил Кравцову: – За продуктами собрались. Денег нет, но нам на оптовой базе под роспись дают, верят. А бригаде есть надо все-таки.
– Вы сказали подойти, Игнат Трофимович, вот я и готова, – сказала Эльвира стесняясь, что очень шло этой простой и милой женщине. Видимо, симпатичный молодой милиционер ее смутил. – Или потом, если заняты?
– Люди – мое первое занятие, – строго сказал ей Дьордяй. – Сейчас переоденусь, чтобы не в робе ехать.
Он ушел, а Кравцов захотел помочь женщине:
– Давайте подержу пока?
– Да оно пустое всё! Мешки там из-под хлеба, сахара... Спасибо, – улыбнулась Эльвира.
– А обычно вы в город с прорабом ездили?
– Бывало. А чего ж нет, если он все равно постоянно туда мотается?
– Ну вот. Как же тут без сплетен! – посочувствовал Кравцов.
– Ой, а даже если что и было! – вдруг косвенно призналась Эльвира. – Может, я и относилась к нему... Что дальше? Убить я из-за этого должна?
– Упаси бог! – испугался Кравцов такого предположения. – Скорее жена убьет. Из-за ревности. Она ведь ревновала?
– Очень может быть, – гордо сказала Бочкина. – А что, я женшина интересная, разве нет?
– Очень интересная. Чрезвычайно интересная, – вздохнул Кравцов, как бы сожалея о чем-то.
Тут подъехал на своей старенькой «шестерке» Дьордяй.
– Садись, что ли! – сказал он Бочкиной.
– Слушайте, а подбросьте и меня! – попросил Кравцов. – Мне в город надо.
Похоже, Дьордяю просьба Кравцова пришлась не по душе. Он зыркнул на него недовольно, но тут же расплылся в улыбке:
– Конечно! Нет проблем!
Кравцов списал его недовольство на обычную неохоту водителей подвозить милиционеров. Во-первых, это всегда задаром, во-вторых – плохая примета.
А Бочкина вдруг ойкнула и осела.
– Мамочки...
– Что такое? – встревожился Кравцов.
– Вступило... Колика у меня... Почечная... Приступы бывают... Полежать надо. Я потом. Завтра или... Не горит, у меня запасы есть еще. Извините, пойду ляжу.
– Да давай свои мешки, я сам все возьму! – предложил Дьордяй.
– Нет. Спасибо! – и Эльвира, держась за бок, пошла к кухне.
Дьордяй вылез из машины.
– Ну тогда и мне незачем ехать сегодня. В другой раз подброшу вас, извините.
– Ничего, – сказал Кравцов, наблюдая за Бочкиной и размышляя, где же почки у этой милой, но болезненной женщины, если она держится не сзади, возле поясницы, а скорее чуть спереди, там, где печень? Успел он также заметить, что Воловой из окна строящегося дома, со второго этажа, тоже очень внимательно смотрит на Эльвиру. Выводы Кравцов оставил на потом и задал Дьордяю еще один вопрос:
– Как вы думаете, Элла Николаевна ревновала мужа к Бочкиной?
– Думаю, что да, – ответил Дьордяй.
13– Да ни за что! – рассмеялась Элла Николаевна, когда Кравцов нанес ей визит и задал, извинившись, этот неделикатный вопрос. – Ее – к нему? Вы смеетесь, что ли?
– Я всего лишь спрашиваю, Элла Николаевна.
– Понимаете ли, гражданин милиционер...
– Да по имени можно. Павел, – представился Кравцов с тончайшим оттенком мужского интереса, предположив, что такой интерес может быть приятен зрелой, но хранящей свою красоту женщине.
И угадал: Элла Николаевна поощрительно улыбнулась.
– Понимаете, Павел... Есть женщины, к которым не ревнуют. Даже если допустить, что у них было что-то... мимолетное. И уж конечно, нелепо предположить, что я могу убить собственного мужа из-за ревности!
Она произнесла эти слова легко, будто близкий человек не лежит до сих пор в реанимации под вопросом жизни и смерти.
Кравцову очень не хотелось ставить ее в затруднительное положение, но обязывала профессия. Его навык оперативника подсказывал: женщина придумала, как себя вести, ее следует обескуражить, иначе она скажет только то, что сама захочет.
– У вас твердый характер! – сказал он, любуясь ею, но подразумевая, что любуется только характером. – Совсем пришли в себя. А сначала в обморок упали.
– А что вы думаете – увидеть такую картину!
– Да, да... Правда, упали очень аккуратно. На скамеечку. И очнулись от легкого прикосновения.
Элла Николаевна не смутилась:
– Я, видите ли, доктор, Павел, кандидат медицинских наук. И я даже в полубессознательном состоянии контролирую себя.
– А в сознательном еще больше. Вы правильно рассчитали, что изображать огромное горе – слишком ненатурально. Самое достоверное: женщина переживает, но крепится, даже пытается шутить. Наука психология так утверждает, – сказал Кравцов, совсем недавно не обнаруживший своего знания науки психологии. Видимо, у него свой расчет, перед кем обнаруживать, а перед кем нет. Элле Николаевне его образованность не понравилась:
– Ничего я не рассчитывала! Кстати, если вам хочется, господин участковый, играть роль следователя, делайте это в другом месте. Районный официальный следователь меня уже допрашивал. Засим – прощайте, Павел!
Она опять улыбалась свободно и легко. Кравцов изобразил на лице виноватость:
– Извините. В самом деле, тщеславие, понимаете ли. Всегда хотел следователем стать. Я тоже был в районе, господин Амнистимов мне все рассказал. Например, что когда вы зашли к мужу, сейф был открыт.
– Я этого ему не говорила.
– А сейф был открыт?
– Не помню.
– А дом на вас записан?
– Дом? Какая разница?
– Мне просто интересно.
– Да, на меня. Он сам так захотел. Ну и что?
– Он вас не посвящал в свои дела?
– Нет.
Кравцов знал: навязанный темп подчиняет, заставляет отвечать так же быстро, как и спрашивают. Паузы допускать нельзя. Поэтому он рискнул:
– Муж знал, что у вас есть другой мужчина?
– Нет. Кто вам сказал? – вскрикнула Элла Николаевна.
– Неважно. Вы собирались разводиться?
– Нет. Или после. Это не имеет никакого отношения к тому, что произошло!
– Сколько денег, по-вашему, было в сейфе? Хотя бы примерно?
– Не знаю. Было много пачек.
– Значит сейф был открыт?
– Не помню! Ну да, открыт. Ну и что?
– Перед вами кто-то заходил?
– Не помню.
– А после вас?
– Нет.
– Откуда вы знаете, вы же сразу уехали? Или нет? Я заметил – забор напротив двери бытовки не очень высок. Женщине с вашей фигурой легко преодолеть это препятствие. Занимаетесь спортом?
– Нет. То есть плаваю, бегаю по утрам... Послушайте! – опомнилась наконец Элла Николаевна. – Вы что себе позволяете? Какой забор? Вы о чем? Да, у меня есть любовник! Игорь об этом знает! И даже разрешает, лишь бы я жила с ним! К тому же он понимает, что когда любовнику двадцать три, а мне... чуть больше, это ненадолго! Игорь без меня не может! Поэтому я и не ревную его к этой дуре! Да, я не идеальная жена! Но и он никогда не был идеальным мужем! Если хотите, мы фактически чужие люди! Но убить... Убить даже чужого человека я не смогу! И... И пошел вон отсюда, мент! – выкрикнула Элла Николаевна не как кандидат медицинских наук, а как рыночная торговка, уличенная в обсчете и обвесе.