Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Успел сделать шагов пять, когда с башни прозвучал другой голос:

- Эй, подожди!

На этот раз говорил обладатель русой и наполовину седой бороды:

- Хорошо, зимуйте. Но сюда чтобы не заходили.

- Нам надо будет нанимать людей, договариваться с мастерами, покупать еду. Приходить будем небольшими группами и без оружия, - предложил я.

Стоявшие на башне тихо перекинулись репликами, после чего рыжебородый объявил:

- Если нарушите, убьем!

Я улыбнулся и пожал плечами – нашел, кому угрожать!

47

Будущая мать городов русских сейчас носит название Самватас. Наверное, хазары дали, под контролем которых находится. Зато у каждого поселения есть свое имя: самое дальнее – Хорив, среднее – Щеков и ближнее – Киев, по которому в будущем и назовут весь этот конгломерат. К берегу реки, который уже называется Подолом, ведет Боричев увоз.

В начале осени в Самватас приезжают кочевники и берут выход для великого кагана: с каждого дыма по куньей шкурке или четыре беличьих. На их фоне Хелги Стрела выглядит скромнягой. Сбором дани занимается гарнизон под командованием местного кагана по имени Борис(о)лав и прозвищу Шумила. У славян имя ребенку дают лет в десять-двенадцать, когда становится понятно, чего от него ждать, а до того носит прозвище. Имена по большей части двусоставные: первая часть обозначает характерную черту или мечты родителей, а вторая в преобладающем большинстве случаев – мир или с(о)лав и изредка – дар, бор или еще какое-нибудь слово, если ребенок или родители большие оригиналы. При этом детское прозвище может остаться на всю жизнь и даже вытеснить имя. Нынешнего самватасского кагана все называли Шумилой и многие даже не знали его имя.

Первым делом викинги начали обустраиваться возле старицы. Зима близко. В сосновом бору по соседству навалили сосен и с помощью нанятых работников с волами перетащили к старице. Затем возвели четыре типичных длинных дома, разместив их по квадрату и закрыв промежутки частоколом с двумя воротами: одни вели к реке и увозу, вторые – в сторону бора. Возле ворот круглосуточно несли службу по десять человек, а все остальные всегда имели под рукой оружие, чтобы сразу вступить в бой. Впрочем, гарнизон Самватаса вел себя мирно, но угрозы Шумилы мы запомнили. Может, он пустозвон, а может, и нет. Отдельно и ближе к старице построили пятый дом – ладейную мастерскую. В основном в ней складывали материалы и сушили согнутыми доски. Викинги строили уменьшенные варианты лангскипа, а я, точнее, нанятые мной плотники и столяры – небольшую судно, не знаю, как его классифицировать, типа шхуны с возможностью грести веслами и малой осадкой, которое у казаков будет называться дубком. На этот раз делал не из мореного дуба, а из обычного, и с одним слоем обшивки. Из пушек стрелять по мне не будут, нет их еще. Хотя селитру здесь видел. Ее вместо соли используют для консервации пищевых продуктов.

Мне часто приходилось ходить в Щеков и Хорив, чтобы дать заказы кузнецам и проверить выполнение предыдущих, договориться с рабочими, купить продукты, в основном муку и гречку… Жилища полян, которые обитали в этом регионе, были такие же, как у словен, с той лишь разницей, что у очень богатых были из нескольких срубов, от двух до пяти, не считая сень, соединенных самыми разными вариантами, и с длинным, вдоль всего строения, крыльцом под навесом и лестницей к нему. Одеждой и повадками эти два славянских племени тоже были похожи, разве что южане, как обычно, более шустрые. Единственным заметным отличием были височные кольца, среди которых преобладали спиральные, закрученные немного замысловатее. Делали эти кольца из бронзы и серебра, поэтому наемные рабочие с удовольствием брали за работу серебряные монеты, франкские и хазарские, принимая на вес, поэтому некоторые разрубали на две, три или четыре части, Своих поляне не чеканили и чужие не перебивали. Деньги им заменяли шкурки зверей. Самой мелкой и ходовой «монетой» была шкурка белки (веверицы), самой дорогой – медвежья. Куница равнялась шести белкам или серебряной монете (дирхаму или денарию).

Поскольку мне жутко не нравится, когда меня облаивают собаки, использовал старый добрый способ завоевать их симпатию. Это были кости, кусочки мяса или, на худой конец, хлеба. Собак здесь не принято держать на цепи и кормить. Железная цепь – слишком дорогое удовольствие, не каждому богатому по карману, а хищник (собака, кошка) обязан уметь добыть пропитание. Хозяева могут вечером кинуть что-нибудь, чтобы заманить на ночь во двор. Впрочем, большая часть домов не огорожена, поэтому собаки стаями перемещаются по всему поселению, а утром отправляются за пределы его на промысел, в том числе поджидать щедрого чужестранца. Через пару недель заметно разросшаяся стая встречала меня в нижней части Боричева увоза.

Ни Шумила, ни кто-либо из его подчиненных на контакт с нами не шел. Я решил, что побаиваются, и махнул на них рукой. Как-нибудь пройдем до половодья параллельными курсами. Оказалось, что я недооценил рыжебородого кагана.

Как-то я пришел к кузнецу, чтобы забрать восемь железных скоб для крепления судового набора в самых ответственных местах. Расплатился, дал новых заказ, перекинулся, как положено, парой слов. Рядом с кузницей вертелся щуплый черноволосый мужичонка, постоянно пытался вклиниться в наш разговор, но кузнец и помощник не обращали на него внимание. Не хамили, не прогоняли, а просто не замечали. Говорил он без акцента, однако на славянина не был похож. Впрочем, я здесь встречал много полукровок, больше похожих на тюрок.

Этот щуплый мужичонка догнал меня на Боричевом увозе. Обут он был в лапти поверх грязных серых шерстяных обмоток, а не в сапоги, как все приличные люди, хотя уже лежал снег и температура была явно ниже нуля.

- Говорят, ты очень богатый человек, держишь слова, никого не обманул, - льстиво улыбаясь, начал он.

- Говорят, что кур доят, а пришли – и сисек не нашли! – отшутился я.

Такой поговорки пока нет. Может быть, именно я и ввел ее в оборот.

Мужичок хихикнул подобострастно и продолжил:

- А сколько бы ты заплатил за свою жизнь, за то, чтобы спасти ее?

- А ей что-то угрожает? – задал я встречный вопрос, что всегда сбивает с толку всех, кроме части жителей Средиземноморья.

Вот и мой собеседник завис на несколько секунд, а потом хихикнул и произнес туманно:

- Всякое может случиться.

- Дам куну, - предложил я.

Куной называли и шкурку куницы, и серебряную монету.

- Не-е, это мало! – обиженно заявил он.

- Три куны, - поднял я.

- Вот столько, - показал щуплый мужичонка пальцы обеих рук.

- Если мне действительно угрожает смертельная опасность, то получишь, - я показал пальцы одной руки.

- Не только тебе, всем вам, - начал он, но, видимо, почувствовав, что больше не дам, потребовал: – Побожись, что заплатишь!

- Если не соблюду слово, то буду проклят от бога, в которого верую – в Перуна! – со всей искренностью атеиста произнес я местную божбу.

Щуплый мужичонка улыбнулся искренне и сообщил шепотом, хотя мы уже спускались по Боричеву увозу и поблизости никого не было:

- Шумила готовит нападение на вас, сзывает воинов отовсюду. Вчера пришло много из Озерного.

- Мы проверим. Если все так, как ты сказал, получишь пять серебряных монет, -пообещал я.

Скорее всего, он не врал. Я заметил, что в последние дни к нам приходили крепкие мужчины якобы из любопытства. Такое было и в первые дни, но затем волна схлынула, только ребятня наведывалась. Причем дети держались от новых зевак подальше, как ведут себя с чужаками. Это при том, что здесь все друг друга знают с пеленок в прямом смысле слова. Викинги тоже заметили это, но приняли за гостей из дальних деревень, решивших подзаработать.

Хасколд Леворульный сомнения не жаловал, поэтому отнесся к информации однозначно и решение принял быстро:

- До утра изготовим лестницы и нападем первыми.

Викинги всегда нападали первыми, даже если сражение можно избежать.