За темнотой моих век - Евгений Сергеевич Никитин

мы наконец оказались у огромных реставрированных ставней, украшенных узорами, присущими временам имперской России… За ними открывалась картина просторного зала, скрытого от глаз обыденных гостей, потребителей еды, развлечений и подобного себе общества. Здесь трапезничали и находили место для бесед только избранные, те, кто мог выделиться из той надменной толпы второго, а уж тем более и первого этажа. Но и это невеликое число гостей покорно разбежалось, когда коренастый служивый ввел меня и Макса в этот исполинский империал.

Здесь также присутствовал венецианский стиль итальянской отделки, кладки и штукатурки, разными цветами украшающий стены и мраморные полы, но на высоком потолке преобладал все тот же узорчатый слой, что и на увесистых дверях, разными направлениями извивавшийся, сокрушая своей бесконечностью гигантскую люстру, пестрящую разнообразным отливом цветов, отражающихся во множестве кристаллов, будто живых, и своим роем облепивших со всех сторон массивный производитель света над сводом. Но не красота сего места привлекла все наше внимание, а изящество двух девушек, приветливых и приятных дам, покидающих компанию Богова и Лукаша, оставшихся восседать, как цари, в самом центре этого эпического помещения. Девушка с рыжим цветом волос прошла мимо нас первой и кокетливо улыбнулась, сверкая огненными глазами лисицы, хищно двигающейся на высоких каблуках. Второй же была брюнетка, менее игривая и более милая из-за остренького носика на вытянутом приветливом личике, но при этом такая самобытно загадочная благодаря двум зеленым глазам, напоминающим чарующие, без сомнений, мужчин своей красотой изумруды. Но время услады для нашего взора окончилось, гости и девушки покинули зал, а коренастый блондин закрыл двери, оставшись с нами внутри.

— Мы не вовремя? — Обходительно произнес Макс и понемногу двинулся к центру.

— Ты про девушек? — Высокий брюнет раскинулся на диванчике с закуренной сигаретой в зубах. — Это наши дамы сердца, так что можете не переживать, что сорвали будущее соитие..

— А как же гости? — Макс и я уже подошли к центральному столику, окруженному диванами.

— Эти благочестивые граждане не наши гости, — Джек Богов восстал со своего положения и пожал нам руки, что следом, пусть и лениво, сделал и его друг. — Они всего лишь купили себе дорогое право отведать эксклюзивной кухни какого-то французского шефа… Имя которого я позабыл, ибо он всего лишь француз..

— Ваш ответ. — Потребовал Алекс Лукаш, откидывая все правила и манеры, стеной встав перед нами.

— Мы готовы выполнить заказ. — Не замедлив оповестить вопрошавшую глыбу, Кот гордо выпалил наше решение.

— Поздравляю с правильным результатом ваших раздумий.. — Тут же лицо Алекса распечатало врата суровости, и он провел по нему широкую дугу улыбки, демонстрируя нам ровные ряды белоснежных зубов.

— Я не сомневался в вашей толковости, господа.. — Джек все такой же, как и всегда, каменный на вид, хлопнул нас по плечам и воссел обратно на ложе дивана. — Завтра утром вас будет ждать самолет, а Майер, человек, который был вашим гидом в походе сюда, теперь будет и вашим соглядатаем в этом деле… Он даст всю информацию, сопроводит вас в нужное место и, соответственно, поможет с воплощением вашей работы..

Мы оглянулись одновременно с Максом на стоявшего у входа блондина, тот многообещающе кивнул нам и уже было стал открывать ставни, намекая на наше отступление, как я, воспрянув духом, решил спросить, к изумлению всех, подав свой обремененный озадаченностью голос.

— И это все? — Руки мои вылезли из карманов брюк и, делая невинный вид непонимания, разлетелись вопросительно в стороны.

— А ты думал, мы будем чашку крепкого чая гонять по кругу или на крови клясться в верности? — Алекс слегка рассмеялся, по-дружески выглядывая на меня из-под улыбки. — Или тату набьем на все тело, вводя чернила под кожу бамбуковой палочкой?

— Мы не воры и не мафия, нет у нас и таких жестких традиций вступления, как у якудза.. — Джек исступленно прервался, вспомнив что-то значимое, и резко вывернув широкую шею к Майеру, обратился к нему. — Мы вовсе запамятовали про наш подарок новым друзьям..

Коренастый блондин сразу же покинул нас, оставив за собой минуты ожидания какого-то очередного жизненного сюрприза. Ни одно слово не вылетело из наших уст за время его отсутствия, лишь нетерпеливое томление раскатывалось громом и молнией на наших с Максом лицах, пока в тот же период Алекс и Джек изучали их, поедая наши страхи без тени смущения. И вот, лично я, наконец, услышал чье-то приближение, звуки каких-то стонов, а за ними стук отточенных шагов.

Затем створы единовременно распахнулись, и два габаритных парня под руководством Майера втащили в зал поголовно окровавленного и связанного по рукам Нурика. Я ужаснулся так, что дал ход ногам, и они отодвинули меня назад, пятясь от измученного увечьями армянина. Что-то резко обожгло огнем у меня пространство под сердцем, а к горлу подступил такой величины ком отвращения, что я задыхался, не в силах проглотить это чувство обратно в глубокие недра собственной сущности. Глаза мои не могли поверить представшей картине, и я окончательно отвернулся от происходящих событий, но звуки заглушить мне было никак. До слуха моего долетали истерзанный стон бедолаги, его мольбы, его жалостливые просьбы о пощаде и прощении. Ушам моим слышался и упорный отказ Макса казнить противника прямо на месте, также как и ответные речи Джека, высказывающие неопровержимым тоном доводы, что это необходимо. Все это я фигурально видел затылком, пока Алекс не изъявил свое внимание к чурающемуся мне в стороне. Рука его по-дружески легла на мое плечо, и в обнимку мы с ним развернулись к жестокости, к деяниям ее..

— Убей его, Ник, — нашептывал по лисьему Алекс, подстрекая меня своим виденьем. — Он ведь хотел убить всех дорогих тебе людей, угрожал и клялся на каждом шагу, что после вашей смерти долг ему выплатят ваши же родственники, любимые женщины, а может, даже и дети… Неужели этот кровожадный отрок Армении достоин пощады.. — Рука Алекса вложила мне пистолет в непослушную кисть, и вместе со мной он начал целиться в жертву, манипулируя моим пальцем на спуске. — Стреляй, брат, убьешь одного врага, прославишься среди других..

— Брат, Ник, мы же с тобой вместе… Топтали копов в тюрьме… Бились с режимом.. — Слезливый голос армянина запел воспоминаниями о былом, он стоял на коленях передо мной в крови и соплях, собирая по крупицам из памяти какие-то отрывки наших давних отношений, целью которых было растопить во мне милосердие, но я не жаждал ни крови, ни снисхождения, мне всего лишь хотелось забыть это все и спрятаться в угол. — Ник, у меня две квартиры в Москве, я продам их, деньги твои, что ты хочешь?