Король - Тиффани Райз

— Уважаю твое решение, — произнес Сорен. — Тогда чем я обязан за удовольствие этого звонка?

— Хотел сказать, что я ездил в Рим.

— Так вот где ты пропадал. Сэм не сказала мне, когда я звонил.

— Она слишком заботлива, — ответил Кингсли, улыбаясь себе. Ему понравилось, что Сэм не рассказала Сорену, где он был. Женщина не боялась разозлить Сорена. Ему следует повысить ей зарплату. — Я познакомился с твоей подругой Магдаленой.

— Что думаешь о ней?

— Она была очень груба со мной, — признался Кингсли, преуменьшив. Она научила его таким практикам, о которых он и не подозревал, читала лекции о согласии и безопасности практик и заставляла его тренироваться с кнутом до тех пор, пока он тоже не научился рассекать визитку надвое. Жаль, что нельзя было остаться там подольше.

— Я предупреждал, — смеясь заметил Сорен. — Рад, что ты дома.

— Ты скучал по мне?

— Я скучал злиться на тебя.

— Насчет этого… — начал Кингсли. — Ты сегодня занят?

— А что?

— Хочешь надрать мне зад?

— Кингсли, разве мы не обсуждали это?

— Надрать мне зад в футболе, — продолжил он. — Я имею в виду, не хочешь ли снова поиграть со мной в футбол? Pardonnez-moi… соккер. — Сейчас он чувствовал себя беспричинно глупо, словно волнующийся подросток, который приглашает самую популярную девушку в школе на свидание. Он никогда не делал этого. Он пропускал свидания и переходил сразу к траху. — Ты занят, не так ли? И…

— Кингсли.

— Неважно. Я забыл, что у тебя работа.

— Кингсли. Сосредоточься.

— Quoi?

— Да. Приходи в мою церковь, — сказал Сорен, и Кингсли был уверен, что слышит улыбку Сорена. — Пресвятое Сердце в Уэйкфилде. Будь там в пять.

— Значит, ты хочешь поиграть со мной? — уточнил Кингсли.

Он услышал усмешку Сорена: — Думал ты никогда не спросишь.

Все еще улыбаясь, Кингсли повесил трубку и направился к дому, чтобы переодеться. Он до сих пор не видел Пресвятое Сердце. Он ждал приглашения, не желая вторгаться в мир Сорена, а теперь неожиданно занервничал. Что если она была там? Новая любовь? Королева Девственница? Элеонор Луиза Шрайбер, похитительница автомобилей и сердец.

— Ну, как все прошло? — спросила Сэм, когда Кингсли вошел в кабинет. — Анита показала свою магию?

— Я думал, она убьет меня. Никогда в жизни мне не было так больно. А в меня стреляли четыре раза.

— Значит…

— Проверь, сможет ли она снова принять меня на этой неделе.

— Я же говорила, она волшебница, — ответила Сэм.

— Говоря о чудесах, я должен бежать. У меня свидание со священником, и мы будет играть в футбол.

— Настоящий футбол или придуманный европейский футбол?

— Придуманный европейский футбол.

— Соккер, — ответила она, подмигнула и подняла палец. — Пока тебя не было, тебе кое-что пришло.

Она протянула ему пухлый конверт, на нем было лишь его имя и ничего больше.

— Откуда он взялся? — спросил Кингсли.

— Курьер принес. А что?

— Ничего, — ответил он. Кингсли вскрыл конверт. Мини-кассета упала ему на ладонь.

Он посмотрел на Сэм. Она в замешательстве замотала головой. Кингсли обошел стол, достал магнитофон и вставил кассету.

Когда он нажал кнопку воспроизведения, то услышал собственный голос.

— Друг друга.

— У тебя есть друзья, которые дружат с пятнадцатилетними девочками?

Другой голос на пленке принадлежал Роберту Диксону. Запись продолжалась.

— У меня интересные друзья.

— Я не знал, что у тебя есть друзья, Эдж.

— Кингсли? Что это? — спросила Сэм. Он поднял руку, чтобы заставить ее замолчать.

— Я ставлю свою работу под угрозу, помогая пятнадцатилетней девушке избежать колонии для несовершеннолетних за угон, и хочу знать всю историю.

— Хорошо. Мой старый друг теперь католический священник. Ее

священник. Он попросил меня помочь ей. Я очень ему обязан. Это и есть мой долг.

— Ты дружишь со священником?

— Поверь, я шокирован больше, чем кто-либо другой.

— Он трахает ее? Священник?

— Что?

— Об этом пишут во всех газетах, — ответил Диксон. — Каждый чертов день появляется новая история о католическом священнике, трахающим какого-то ребенка. Бостон гудит. Филли, Детройт, Чикаго… Меня могут уличить в помощи священнику с несовершеннолетней девочкой, которую он трахает, и…

— Он ее не трахает.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ее трахаю я.

Кингсли выключил запись.

Сэм уставилась на него.

— Я не трахаюсь с пятнадцатилетней девочкой, Сэм, — ответил он.

— Но…

— Это была ложь. Мне пришлось солгать.

— Кто это с тобой на записи?

— Окружной прокурор. Я попросил его помочь кое-кому.

— Он записал тебя. И сделает копии записи.

Кингсли постучал по конверту: — Много копий.

— Кинг, ты признаешься в совершении изнасилования.

— И в подкупе чиновника тоже. Не забывай об этом.

— Ты трахнул ее?

— Нет, конечно, нет. Я никогда не видел ее.

— Тогда почему ты признался?

— Не имеет значения. Важно то, что я кого-то разозлил.

— Кого?

— Длинный список подозреваемых.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Сегодня ничего, — ответил он. — Завтра поговорю с мистером Диксоном.

— Почему он угрожает тебе?

Кингсли покачал головой.

— Без понятия. Я знаю о нем достаточно, чтобы разрушить его карьеру и его брак. Возможно, это не он.

— Тогда кто…

— Не знаю. Не волнуйся об этом.

— Я волнуюсь, — произнесла она, выглядя ошеломленной.

Кингсли подошел к ней, обхватил ладонями лицо и посмотрел прямо в глаза.

— Сэм, послушай меня. Думаешь, со мной впервые такое происходит? Это ничто по сравнению с тем, что я уже пережил. Этим я занимаюсь. Это и есть работа.

Сэм посмотрела ему в глаза. Он увидел в них страх, настоящий страх.

— У тебя действительно не было секса с пятнадцатилетней девчонкой? — спросила Сэм.

— Даже когда мне было пятнадцать, я не трахался с пятнадцатилетними девчонками. Шестнадцать — мой минимум.

Сэм усмехнулась, и Кингсли щелкнул ее по подбородку.

— Ладно, — ответила она. — Я доверяю тебе.

— Мне нужно идти. Не волнуйся.

Он поцеловал ее в лоб и покинул кабинет. Убрав кассету в сейф, он переоделся и к пяти часам припарковался перед Пресвятым Сердцем. Кингсли Эдж в католической церкви. Он не был уверен в существовании Бога, но, если тот и был, у Него было чертовски извращенное чувство юмора.

С марта жизнь Сорена как священника была для Кингсли чем-то чисто теоретическим. Он видел колоратку, сутану, но никогда не видел его за работой. Каждое воскресенье он думал о том, как Сорен читает проповедь в этом маленьком городке. Они хоть представляли, кто их пастор? Кем он был? От чего он отказался, чтобы служить мессу в этом маленьком городке этим маленьким людям, которые и не подозревали, что их священник отказался от богатства и власти, чтобы служить им? Конечно же, нет, и именно этого хотел Сорен.