Заговоры и борьба за власть. От Ленина до Хрущева - Рудольф Константинович Баландин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но это ощущенье сдвига,
Происходящее в веках,
И эта сталинская книга
В горячих солнечных руках…
Какой же это произошел вековой сдвиг, если недавний еще антисталинец (по-видимому, отражавший расхожее мнение окружавших его в ту пору противников «генеральной линии»), начав стихотворение мрачно и почти заупокойно —
Если б меня наши враги взяли
И перестали со мной говорить люди…
(О каких врагах он упомянул? Сразу и не поймешь.), – завершил его совершенно неожиданно:
И налетит пламенных лет стая,
Прошелестит спелой грозой Ленин,
И на земле, что избежит тленья,
Будет будить разум и жизнь Сталин.
Но вот что тоже может показаться на первый взгляд невероятным: другой замечательный поэт Николай Заболоцкий в том же 1937 году написал «Горийскую симфонию», где у него природа говорит «о подвигах великого картвела»; завершается поэма такими строками:
Пронзен весь мир с подножья до зенита,
Исчез племен несовершенный быт,
И план, начертанный на скалах из гранита,
Перед народами открыт.
Кому-то может показаться, что авторы затеяли ненужное лирическое отступление, лишь усложняющее восприятие ужасного 1937 года, когда в стране свирепствовали террор и необоснованные репрессии, когда все выдающиеся деятели культуры, вся интеллигенция пребывала в смятении и страхе и, как утверждают многие современные публицисты, историки, писатели и политики, в сталинский ГУЛАГ сгоняли под конвоем миллионы людей, а еще столько же расстреливали без суда и следствия.
Эта чудовищная ложь вколочена в сознание великого множества нынешних «россиян». И немало усердствовали здесь люди далеко не простые и не глупые (порой на свой особый лад талантливые). Их утверждениям трудно было не поверить советскому обывателю. Ведь сколько делалось ссылок на тех, кому довелось пройти лагеря и дожить (по странной прихоти судьбы) до преклонного возраста.
Но неужели свидетельства М. Булгакова, О. Мандельштама, Н. Заболоцкого, М. Шолохова, А. Платонова и многих других достойнейших людей менее значимы, чем высказывания тех, перед кем прямо или косвенно поставлена задача предельно очернить прошлое нашей страны, чтобы оправдать преступления и предательства последних полутора десятилетий?
Давайте задумаемся над тем, что для многих людей 30-е годы резко делятся на две части, границей которых является 1934 год. Нет никакого сомнения, что в этот период совершился какой-то коренной перелом в судьбе страны, правящей партии, советского народа. Одни современники, в том числе Мандельштам, восприняли его с удовлетворением, а то и с восторгом, тогда как другие – с ужасом и негодованием. Что же это был за перелом? Почему его оценивают диаметрально противоположным образом? По какой причине со времен хрущевского доклада о культе личности и в особенности в период «перестройки и реформ» не смолкают проклятья 1937 году, а такие замечательные поэты, как Мандельштам и Заболоцкий, именно тогда воспели деяния Сталина? И тот и другой не были ни в коей степени революционерами, террористами, сторонниками жестоких методов. Более того, оба они вскоре были арестованы и отправлены в лагеря (откуда вернулся, как известно, только Заболоцкий).
Так что же все-таки произошло с 1934 по 1937 год?
Отчасти ответ помогает найти стихотворение Заболоцкого «Голубиная книга». Поэт вспоминает:
И слышу я знакомое сказанье,
Как правда кривду вызвала на бой,
Как одолела кривда, и крестьяне
С тех пор живут, обижены судьбой…
Как сказка – мир. Сказания народа,
Их мудрость темная, но милая вдвойне,
Как эта древняя могучая природа,
C младенчества запала в душу мне…
Где ты, старик, рассказчик мой ночной?
Мечтал ли ты о правде трудовой
И верил ли в годину искупленья?
Не знаю я… Ты умер, наг и сир,
И над тобою, полные кипенья,
Давно шумят иные поколенья,
Угрюмый перестраивая мир.
Выходит, некогда кривда одолела правду, и крестьяне были обижены судьбой. Но вот настала година искупленья, стала сбываться мечта по правде трудовой, и новые поколенья начали перестраивать прежний угрюмый мир. Кстати, поэт упоминает о «книге сокровенной», которая «сияет… в голубом уборе, / Лучами упираясь в небеса». Странным образом стихотворение Заболоцкого перекликается со словами Мандельштама: «И эта сталинская книга / В горячих солнечных руках».
Самое простое и очевидное объяснение произошедшего перелома связано с положением крестьянства. После коллективизации и раскулачивания, после случившегося голода жизнь с 1934 года стала налаживаться. Коллективизация проводилась «революционными методами» и чаще всего теми же людьми, которые устанавливали «военный коммунизм», главным образом горожанами, часто даже не русскими по национальности (хотя это обстоятельство не имело принципиального значения: усердствовали все одинаково).
Некоторое представление о том, что происходило и чем все завершилось, дает переписка М.А. Шолохова и И.В. Сталина весной 1933 года. Писатель подробно рассказал о злоупотреблениях и преступлениях тех, кто проводил коллективизацию в его районе. Привел данные о репрессиях, позволяющие понять их масштаб. Так, из 52 тысяч жителей было расстреляно 52 человека, осуждено 2,3 тысячи, исключено из колхозов 2 тысячи и выселено из домов 1 тысяча человек. Завершалось письмо так: «Если все описанное мною заслуживает внимания ЦК, – пошлите в Вешенский район доподлинных коммунистов, у которых хватило бы смелости, невзирая на лица, разоблачить всех, по чьей вине смертельно подорвано колхозное хозяйство района, которые по-настоящему бы расследовали и открыли не только всех тех, кто применял к колхозникам омерзительные «методы» пыток, избиений и надругательств, но и тех, кто вдохновлял на это…»
Сталин ответил незамедлительно: «Ваше письмо получил пятнадцатого. Спасибо за сообщение. Сделаем все, что требуется. Сообщите о размерах необходимой помощи. Назовите цифру. 16.IV.33 г.».
После второго шолоховского письма Сталин решил дать некоторые пояснения, признав: «…Иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма». Но он подчеркнул и другую сторону проблемы: «Уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили «итальянку» (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную Армию – без хлеба… Уважаемые хлеборобы по сути дела вели «тихую» войну с Советской властью. Войну на измор, тов. Шолохов…
Конечно, это обстоятельство ни в коей мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны
