Трясина - Надежда Евгеньевна Фещенко

отдала самое дорогое, что у меня было, – сына. Но я его спасу. Ну что ты переживаешь, – сказала Саввиха. – Всё в твоей жизни исполнилось, даже потаённые желания. Раз – и всё сразу получил. Школу окончишь – будешь вообще как сыр в масле кататься.

– Не нужен мне ваш сыр, – глухо сказал Тоха.

– Поздно, батенька, поздно, договор-то заключён – придётся жить припеваючи.

– Это был сыр в мышеловке, – возразил Тоха. – Поэтому скажите мне средство, как вылечить мать.

– Это уже не в моих силах, – ответила Саввиха. – А теперь уходите. Я вам всё сказала. – И она стала подталкивать Никиту с Тохой к двери.

Они вышли.

– Ничего у нас не получилось, – сокрушался Никита. – Даже бабку не смогли призвать к ответу. Никакого от меня толку. А твою Саввиху, я уверен, главный тоже вокруг пальца обвёл. Не он распоряжается судьбами человеческих душ, понимаешь? Да хоть у отца Николая спроси!

Тоха молчал. Когда они подошли к Тохиной калитке, он спросил растерянно:

– Что делать-то будем?

Никита хлопнул его по плечу:

– Утро вечера мудренее. Все важные решения лучше на свежую голову принимать. Так что ночь нам на подумать и выспаться, а утром встретимся.

На том и порешили.

Глава двадцать первая, в которой Тоха воет волком

Тоха никак не мог уснуть.

– Я виноват! Это всё я! – повторял он. – Из-за меня мать оказалась в больнице. Это я погубил Янку. Как с этим жить? – И Тоха завыл в ночи, сначала тихонько, потом всё громче и громче: – У-у-у!

Захотелось воздуха и простора. Тоха вышел на крыльцо. Посмотрел на луну, на свои волосатые руки. Он всё понял. Ему осталось немного. Зачем волку богатство? Зачем волку-одиночке любимая девушка? Зачем отличные оценки?

Он побежал. Просто хотелось бежать. Куда глаза глядят, не разбирая дороги. Бежалось легко – легче, чем жилось. Легче, чем бежалось ещё не так давно на физкультуре. Это была совсем другая жизнь…

Ноги пружинили, в нём просыпался азарт, скорость росла. В темноте он легко обегал коренья, ветки, сучья – потому что видел всё. Тоха бежал в лес, за сельский пруд, углублялся в ту рощу, где у них с Федей была база на дереве. База тоже ему казалась совсем другой жизнью, далёкой-далёкой, какой-то странной. Теперь он волк-одиночка!

Ноги отталкивались легко, он бежал почти бесшумно. Не было страшно, наоборот, он был бы счастлив встретить сейчас кого-то сильнее его самого, сразиться – и умереть достойной смертью, в бою. Он бы искупил свою вину. Но, как назло, никто ему не попадался на пути.

Тоха добежал до незнакомого оврага, поросшего лесом, забрался в гору и вдруг почувствовал, что устал. И ужасно голоден. «Зайчика бы сейчас», – подумал он. Но зайчатинки никто ему на блюдечке не поднесёт. Зато он услышал шорох в корнях ближайшего дерева. Тоха насторожился, сделал резкое движение рукой – и поймал мышь! «Мышь – отличная еда, – уговаривал себя Тоха. – Это тоже мясо. Ведь волки же питаются мышами». Он держал мышь за хвостик вниз головой и рассматривал её. «И что, это значит, если я не поймаю другой волчий деликатес, я должен буду питаться мышами?» Он не смог перебороть в себе человеческую брезгливость и выбросил мышь подальше в кусты.

Рядом был валежник. Тоха собрал и немного разровнял ветки, лёг на них сверху. Ещё несколько минут он лежал, иногда настораживаясь, а потом уснул. На горизонте в это время уже виднелась светлая полоса – близился рассвет.

Проснулся Тоха в лёгком шоке от себя: «Ну вот, теперь для меня валежник в лесу удобнее, чем постель в доме».

Тоха побежал обратно. Он чуял собственные следы, и ему даже не обязательно было смотреть по сторонам, чтобы сориентироваться. Вскоре он приближался к дому.

У калитки уже стоял Никита.

– И где ты был всю ночь? – спросил он, разглядывая взлохмаченную Тохину шевелюру, следы от веток на его щеке, волосы на тыльной стороне ладони… – Что, всё так плохо? – спросил он, внезапно догадавшись, что творится с Тохой.

– Хуже не бывает, – подтвердил Тоха. – Ночью я поймал мышь и чуть не съел её. Естественно, сырую и с потрохами.

– Ну, пойдём, сделаем тебе… кашу из топора. Короче, что найдём, из того и приготовим, – пояснил Никита. – Может, временно перестанет тянуть на мышей. А то ещё, не дай Бог, меня загрызёшь с голодухи, – невесело пошутил он.

Они зашли в дом. Тоха открыл морозилку. Там лежала целая курица! «Может, это отец Николай подкинул, когда вчера заходил проведать меня?» – подумал Тоха.

Никита тем временем вышарил на кухне лук, картофель, залез в подполье, принёс моркови.

– Сейчас рагу забацаем, – объявил он.

Тоха очень хотел бы съесть курицу целиком, но решил оставить половину, побоялся, а вдруг без мяса его потом совсем переклинит.

Пятнадцать минут – и всё было почищено, нарезано, порублено и отправлено на огонь.

– Ну что, светлые мысли пришли в твою буйную головушку? – спросил Никита.

– Нет, только тёмные, – ответил Тоха.

– И что за тёмные мысли?

Тоха не ответил.

– Ну, не хочешь – не говори, – сказал Никита. – А мне пришла в голову одна хорошая идея. Надо тебе сходить к отцу Николаю. Поговорить с ним начистоту. Всё рассказать. Он, конечно, будет в ужасе, но что поделаешь. Мне кажется, это единственный человек, который может подсказать, что делать с нечистью, которая тебя одолевает.

– Ты что? Не пойду я к нему! – замахал руками Тоха. – Я и в церкви-то был один раз – когда меня крестили. Он же скажет: в церковь ходи. У них один способ лечения всех проблем.

– Но ведь поговорить-то можно? – Никита рассердился и даже повысил голос.

– Я боюсь! Понимаешь?! – горячо ответил Тоха. – Что я ему скажу? Что я был идиот? Всех погубил, а теперь примите меня такого как есть и помогите? Да и толку-то от разговоров… – Тоха махнул рукой. – Тут действовать надо. Какой-нибудь меч-кладенец найти бы и голову их главному – с плеч долой. И всё назад прокрутить, как в волшебной сказке, – Янку из подводного царства достать, с матери заклятье злой колдуньи снять.

– Тоже мне, сказочник нашёлся, – усмехнулся Никита. – Меч-кладенец идиотам не даётся. А раз сам кашу заварил, тебе и исправлять надо. Если что-то и возможно сделать – то только тебе! Как ты этого не понимаешь?!

– Нет, не пойду, – упрямо повторил Тоха.

– Ну ничего другого я тебе посоветовать не могу! – В сердцах Никита метнул кухонный нож в деревянную стену – и вышел на улицу.

Тоха мрачно смотрел на нож. «Ну что он мне какую-то ерунду советует! – возмущённо думал он. –