парашютом, и ответила согласием на его предложение. Бабушкино «Поздно пить боржоми!» стало трезвонить в моей голове только тогда, когда я встала с парашютом за спиной перед открытой дверью самолёта. Протестовать и противиться у меня не было времени. Пилот всунул в мою ладонь железное кольцо со шнуром, уходящим куда-то в ранец с парашютом, сказал: «Дёрнешь за него, и всё будет в порядке.», и, прибавив: «Лети, милая, лети!», подтолкнул меня в открытую дверь. Холодный воздух стал крутить и переворачивать меня в разные стороны, пока я не вспомнила совет пилота и не дёрнула за кольцо. Резкий рывок и одновременный хлопок остановили моё падение. Наступила полнейшая тишина. Я посмотрела в след удаляющемуся самолёту и увидела, как от его хвоста отделилась какая-то тёмная точка и камнем полетела вниз. Я поняла, что это кариатида. Не знаю, по какой причине она это сделала, но то, что нас теперь разделяло гораздо большее расстояние, чем изначально, обрадовало и вселило в меня надежду на то, что я, наконец-то, хоть на какое-то время избавилась от её преследования. Я окончательно успокоилась и стала смотреть на медленно приближающуюся землю. Даже представить себе не могла, насколько прекрасна наша земля, если смотреть на неё с неба. Папа, конечно, рассказывал об этом, да и по телевизору не раз показывали, но ни рассказы папы, ни телевизионные картинки даже отчасти не могли передать ту красоту, которая открылась перед моими глазами. Я наслаждалась этим зрелищем до тех пор, пока не смогла разглядеть то, что находилось подо мной. Открывшаяся картина совсем не обрадовала. Я спускалась на парашюте прямо в болото. Я знала, что, натягивая стропы, можно как-то управлять парашютом, но как это делать на практике, я не имела понятия. Только сейчас на собственном опыте я поняла, насколько велика разница между тем, что ты говоришь, что будто бы умеешь что-то делать, и тем, что ты умеешь делать в действительности. Меня охватила паника. Я была одна и помочь мне было некому. Я знала, что болото – очень опасное место, и, не зная брода, в нём можно утонуть. Я стала кричать что есть мочи, хотя и понимала, что меня никто не услышит. Я кричала от страха и бессилия до тех пор, пока не плюхнулась в зловонную жижу. Я очень боялась болота, не понимая, что мне очень повезло, и, что оно, скорее всего, спасло мне жизнь, так как я даже представить себе не могла, какими были бы последствия моего приземления на твёрдую землю, в лесу или в горах. Итак, мои страхи закончились неожиданно приятным приземлением. Я по грудь погрузилась в теплую дурно пахнущую жижу. Парашют, спускавшийся вслед за мной, под действием ветра отклонился в сторону, вытащил меня из болота, и, протащив несколько метров по его поверхности, сложился и опал. Как только это случилось, я стала опять погружаться в трясину. Не помню как, но я сумела освободиться от парашюта и сбросить с себя парашютный ранец. Я опять погрузилась по грудь в болото, но на этом моё погружение прекратилось и, ощутив под ногами земную твердь, немного успокоилась и попыталась осмотреться. Повернула голову вправо и увидела, что метрах в пяти от меня из болота вынырнула какая-то тварь очень похожая на пиявку, но огромных размеров. Пиявки, которыми лечилась моя бабушка, были раз в сто меньше той, что появилась на поверхности болота. Это чудище, извиваясь всем телом, направилось в мою сторону, но, вдруг остановилось примерно в метре от меня, подняло свою безглазую голову и заорало человеческим голосом: «Полундра! Спасайся, кто может!», и бросилось наутёк. То, что слово «полундра» означает «берегись», я знала из старого фильма о моряках, но не понимала, какое это может иметь отношение ко мне. Я не имела представления, какие живые существа населяют болото, и, не видя их на поверхности, даже не подозревала о их существовании. Моему удивлению не было конца, когда увидела, какое шевеление и бурление началось вокруг меня после крика пиявки. Было такое впечатление, что болото вокруг меня закипело, и граница этого кипения стала расширяться, удаляясь от меня. Даже комары, которые поначалу стали собираться надо мной, превращаясь в целую тучу, после этого возгласа отринули в сторону, и запищали человеческим голосами: «Она заразна! Она заразна! Без Комарища никак не обойтись!». Услышав это обвинение, я почувствовала себя оскорблённой:
– Это я-то заразная? – возмутилась я, и закричала, обращаясь к комарам:
– Да что вы себе позволяете? На себя бы посмотрели! Паразиты! Кровопийцы! – обрушилась на них с обвинениями. Я стала обвинять их во всём, что только приходило в мою голову и никак не могла остановиться. Я не замолчала даже тогда, когда туча комаров раздвинулась и из неё показался огромный комарище, величиной с маленькую птичку колибри. Этот монстр скорее напоминал маленький истребитель, нежели комара. Пожужжав некоторое время, готовясь, видимо, к атаке, он ринулся вперёд. Я замолчала только тогда, когда он вонзился своим длинным жалом в мой язык. Боль была такая, что у меня на мгновение перехватило дыхание. Я до сих пор помню, как он воткнулся в мой язык и, оставив в нём своё жало, мгновенно исчез в туче комаров. Я до сих пор помню это жало, которое качалось на моём языке, как былинка в поле на ветру. «Ах, бабушка-бабуля, как же ты была права!» – вспоминала я сквозь слёзы, вытаскивая жало из моего языка. Вот и пришёл тот типун, о котором она так часто говорила. Не знаете, что такое типун? Это рана на языке, которая появляется в результате травмы или инфекции. У меня же всё было одновременно – и травма, и инфекция. Мой язык так распух, что перестал вмещаться во рту. Я не могла разговаривать и только жалобно скулила, но пожалеть меня было некому, поэтому, как обычно, жалела себя сама, не понимая, почему на меня свалилось столько несчастий. Я продолжала хныкать до тех пор, пока не стало темнеть. Было похоже, что тёмное облако закрыло солнце. Я подняла голову к небу и с ужасом обнаружила, что это не облако, а туча комаров, которые собрались надо мной. Я подумала, что это конец, и сейчас комары меня просто съедят или я умру от их укусов, но ничего этого не случилось. Комариная туча покрыла меня как саваном. Маленькие комарики вцепились в мою одежду и, вытащив меня из болота, подняли в воздух. Насколько им приходилось тяжело, было понятно из тяжёлого жужжания, которое перешло в настоящий гул. Я не понимала, что
