О чем кричат Вороны - Лера Сид

Он ещё раз внимательно прочитал отчёт техотдела и хмыкнул. Александр Белый достал чистый лист бумаги и размашисто написал короткое: «проверить переписку Симоны с Алисой».

Встав из-за стола, молодой следователь размял плечи и посмотрел в окно. На улице уже стемнело. Он поднял голову и взглянул на часы.

— Уже поздно, вряд ли кто-то ещё остался, — сказал Белый, выключая компьютер.

Молодой следователь забрал вещи, окинул взглядом кабинет и вышел, выключив свет. В коридоре никого не оказалось. Он подошёл к стойке дежурного, перекинулся парой слов с сонным мужчиной за ней и отдал ему записку. Тот нехотя принял его и вновь отвернулся к монитору.

На улице Белый поёжился от холода. Его собственное расследование не принесло тех плодов, которые он ожидал получить. Судя по перепискам и видео Симоны, мысли о смерти посещали её, пусть и не постоянно. Скрепя сердце, Александр Белый был готов согласиться с Невзоровым. Это действительно может быть самоубийство.

Он застегнул молнию куртки до подбородка и выдохнул облачко пара. Однако, прежде чем окончательно согласиться, Белый хотел поговорить только с одним человеком.

V

Два ровных щелчка и звук открывающейся двери разносится эхом по полупустой комнате. Человек снимает обувь, верхнюю одежду и бросает ключи на стол. Шаркающие шаги направляются к окну, ладонь поворачивает ручку и впускает в помещение прохладный воздух.

Ещё несколько движений и до ушей доносится звук клавиатуры — пальцы пробегают по клавишам, набирая текст. Монитор мигает и загружает страницу с новостной лентой. Глаза человека пробегают по заголовкам, а палец на компьютерной мыши щелкает попеременно по правой и левой кнопке. На пару долгих минут в комнате воцаряется тишина, только ветер, качающий ветки деревьев за окном, не дает ей стать абсолютной и неподвижной.

Губы человека растягиваются в ухмылке и эхо разносит по комнате короткий смешок. Он удовлетворен и доволен, как сытый кот. Но, в отличие от животного, человек не готов лечь в углу комнаты, закрыть глаза и уснуть. Нет, он не готов так просто сдаться.

Уверенность накатывает волнами, перед глазами материализуется его образ: самодостаточный, дерзкий, умный, таинственный незнакомец. Он тот, чьё имя никогда не будет известно, но кого будут страшиться все грешники, возомнившие себя безнаказанными.

Взгляд отрывается от экрана и устремляется на окно. Сидящая на покачивающихся ветвях чёрная птица внимательно смотрит на него. Тишина. Он тоже не отводит взгляда от гладких темных перьев и большого закрытого клюва. Ему бы не хотелось стать животным. Он никогда не станет им. Ведь человек выше животного. Хотя нет… Он не чувствует себя человеком. И знает, что не является им.

Бог. Он в этом мире — Бог. Настоящий, существующий в материальном воплощении. Такой, каким никто не ожидал увидеть новое Божественное начало. Почему Бог — это всегда мужчина с длинными волосами? Нарисованный православным обществом образ вызывает у него только тошноту и отвращение. Если бы этот выдуманный бог, которому пишут иконы и поклоняются в церквях действительно существовал и приглядывал за ними, то Он, настоящий Бог, уже не ходил бы по Земле, наказывая грешников. Так много правил, именуемых «Заповедями», и так мало людей, следующих им.

Ухмылка вновь появляется на лице человека. Он уверен в своей Божественности. Ибо кто его накажет? Несуществующий, выдуманный образ длинноволосого старца? Навряд ли. А окружающие люди слишком глупы, чтобы поймать по-настоящему умного человека.

Он не считал себя убийцей или, тем более, серийным маньяком. Глупые, совершенно лишённые чувства самосохранения существа всегда придумывают и оставляют лазейки для следствия, давая им подсказки для того, чтобы их поймали. Он не относится к этому сброду. Ему незачем вести себя необдуманно, играя с теми, кто может его поймать. Как настоящий Бог он будет тихо выполнять своё предназначение. «И, если ваш бог действительно существует, — с улыбкой думает человек, вставая из-за стола, беря ключи и направляясь ко входной двери, — пускай он накажет меня со всей своей божественной строгостью».

Глава 12

I

Комок противоречивых эмоций, мыслей и ощущений становился чернее и глубже, пока не проделал внутри неё дыру, оставив кровоточащую рану в груди. Алисе было трудно дышать. Она лежала на скамейке с открытым ртом и не могла сделать вдох. Всё снова ужасно. Она снова беспомощная одинокая девочка, оставленная всеми. Никому нет дела до её состояния. Никто её не поймёт.

Алиса попыталась вдохнуть. Перед внутренним взором, размытый из-за застывшей в глазах пелены слёз, то появлялось, то исчезало лицо её психотерапевта. Он двигает губами, говорит что-то, но Алиса не слышит, хотя ей хотелось бы впустить его голос в свое сознание. Мягкий, успокаивающий, спокойный голос человека, который знает, как проникнуть в самое сердце.

Его обтянутая серой водолазкой грудь приподнимается, когда он делает вдох, демонстрируя Алисе, как правильно дышать. Она пытается повторить за ним. Но издает только хриплый стон, выдавливая из легких остатки воздуха. Плечи начинают мелко трястись. Там, где только что была рана от прожигающих сердце эмоций — сейчас темнота и сырость.

Алиса ощущает пустоту в груди. Давно забытую, прежде оставленную, как и она сама, но всё такую же родную. Она задыхается. Видит перед глазами лицо единственного человека, который может помочь, может вырвать из этой пустоты, заполнить голову мыслями, а сердце — чувствами. Лицо Николая Карнутина.

Он наклоняет голову так, что несколько черных волос падает ему на глаза. Вновь открывает рот и Алиса протягивает руку, желая коснуться его красивого лица. Но психотерапевт отступает, словно не хочет этого прикосновения, словно напоминает о том, как далеко они друг от друга и какие между ними должны быть отношения. И этим жестом он заполняет пустоту внутри неё чувствами, мыслями и ощущениями. Алиса делает невольный вдох — глубокий, хриплый, мокрый — и тут же закашливается, вскочив на скамье.

Постепенно дыхание приходит в норму. Она вытирает мокрое от слез лицо и вновь ложится на бок. Алиса не понимала почему в последнее время так часто вспоминает психотерапевта, но где-то в глубине души радовалась этому. Его лицо, красивое, с правильными чертами, успокаивало одним своим видом. Ей было жаль, что она не услышала, что он говорил.

Но вдруг раздается звук. Алиса приподнимается на локтях и осматривается. Никого. Дверь, как и прежде, заперта. За окном сгущаются сумерки, и комната постепенно погружается