Дурная кровь - Деклан Хьюз

– Томми? Томми, это Эд, Эд Лоу.

Никто не ответил. Мне показалось, что я услышал глухие толчки, но, наверно, это вода ударяла о борта лодки.

– Томми?

В этот раз я отчетливо услышал пять ударов по дереву и тихие стоны. Я притянул лодку Хайланда, сел в нее, отвязал веревку и оттолкнулся от дока. Несколько метров греб руками, чтобы проплыть между балками. Пригнув голову, я подплыл к борту первой лодки, схватился за край и поднял брезент. В ней лежали весла и белые пластиковые контейнеры, в которых могло храниться что угодно, к примеру, масло. Во второй лодке оказались спасательные пояса и рыбацкое снаряжение, в третьей лежал Томми Оуэнс, во рту – кляп, руки и ноги привязаны к уключинам. Ножом Коулма я перерезал веревки. Задница Томми была в синяках и порезах, яйца покрывала корка засохшей крови. От него несло мочой и дерьмом. На кляпе были пятна крови и спермы. Как только я его освободил, Томми схватился за борт лодки, и начал блевать. Потом перевалился через край и плюхнулся в воду, затем всплыл и уцепился за борт. Он ничего не говорил, и я не знал, что сказать. Смотрел на залив и на приближающийся паром Холихеда. Когда я снова взглянул на Томми, то увидел, что слезы текли по его лицу. В лодке Коулма была бутылка с водой, я дал ее Томми, он напился вдоволь, а остаток вылил себе на голову. Потом заплакал еще сильнее. Он был в шоке, его тело сотрясалось от рыданий.

Это продолжалось довольно долго, и длилось бы еще дольше, если бы у Коулма Хайланда голова оказалась менее крепкой. Он уже спускался по лестнице, чтобы посмотреть, где его лодка. Я никогда раньше не пользовался мотором, не знал, как это делается, но нужно было что-то быстро предпринять. Я стал искать выключатель или шнур, понял, что нужно завести двигатель, но неожиданно это стало неважно, потому что Томми Оуэнс уже стоял в другой лодке с веслом в руках. Он пришел в себя, глаза налились кровью и горели огнем. Томми изо всех сил шарахнул Коулма лопастью по голове, и мне пришлось схватиться за весло, чтобы его остановить, потому что уже после первого удара Хайланд ушел под воду. Когда он всплыл, то был без сознания, и я быстро схватил его за воротник. Томми не стал мне помогать, но я не хотел, чтобы на моей совести был еще один покойник, независимо от того, что этот человек натворил. В конце концов мы затащили Коулма в его лодку и привязали ее. Он дышал, значит очухается. Томми связал ему руки и ноги, перевернул мотор на бок и мы оставили этого верного лодочника Халлиганов в темноте у старого дока.

Глава 20

Я отвязал одну лодку и стал грести к выходу из бухты. Томми сидел на корме и водил рукой по воде, с его промокшей одежды стекали капли, мокрые волосы развевались на ветру, первый раз подувшем за последние несколько дней.

– Все было отлично до вчерашнего вечера, – неожиданно сказал он.

Томми всегда говорил то, что меньше всего ожидаешь услышать. Некоторое время он молчал. Мы выплыли из бухты, и нас тут же подхватил поток воды от прибывающего парома. Дети на палубе махали нам руками. В залив вышли первые яхты. Мне казалось, мы словно последние уцелевшие люди дикого племени, покинувшие свою пещеру и ошарашенные холодным блеском цивилизации.

Я постарался отплыть как можно дальше от старого причала. Мы уже поравнялись с Королевским яхт-клубом, когда Томми начал рассказывать.

– Это случилось в ту же ночь, когда они разгромили твой дом. Я был в гараже, перебирал инструменты твоего отца. Хорошие инструменты, но в ужасном состоянии. Они пришли и застали меня там. Я сказал им, где должен лежать «глок», но ты его перепрятал. Хотя они и нашли его в машине, которую ты взял напрокат, они все равно забрали меня и привезли в здание старого причала. Сказали, что придется меня убрать. Толстяк просто светился от счастья из-за «глока». Но ко мне он тогда не подходил. И это было к лучшему. Конечно, я не в восторге от того, что меня удерживали против воли, но они приносили пиццу, пиво и все такое. Сначала я был наверху в здании причала. Меня даже не связали, просто заперли. Хайланд присматривал за мной. Я думал, он приличный малый.

– Поэтому ты пытался его убить, – сказал я.

– Хайланд мог это остановить, но не захотел.

– Толстяк Халлиган? Томми, это был он?

У него на глазах снова выступили слезы, он изо всех сил старался улыбнуться, чтобы сдержаться, и кивнул.

– Как Хайланд мог остановить Толстяка? Его невозможно контролировать, он безумный.

Томми посмотрел мне в лицо так, словно раньше не видел.

– Ты тоже с ним столкнулся?

– Кажется, я сильно его порезал.

– У него были забинтованы грудь и плечо. Теперь понятно… он все время повторял: «Я так просто тебя не отпущу, мой маленький друг». – Томми покачал головой. – Черт подери! Они теперь ублюдочные ворюги, а не бизнесмены, – сказал он.

Томми смотрел на море. Его губы дрожали, на суровом лице появлялись морщины, когда он сжимал зубы, чтобы справиться с эмоциями. Паром величаво миновал бухту, закружив нас в своем потоке.

– Томми, расскажи мне о Питере Доусоне, зачем вы встречались с ним в «Приливе»?

– Я же говорил тебе. Передал ему деньги от Джорджа Халлигана. Мы выпили. Зазвонил его мобильник, он сказал, что ему нужно идти, попросил меня подождать и сказать Линде, что его куда-то позвали. Я так и сделал. Конец истории.

– Джордж Халлиган давал деньги Питеру. У него было плохо с финансами, я видел его банковские счета. Но почему? На что он их все тратил?

– На лошадей. Они играли на скачках с Джорджем. Влез в долги, все время пытался расплатиться, но не мог. И вот тогда он посвятил Джорджа во все дела с гольф-клубом. Все началось с того, что Питер пытался произвести впечатление на своего отца, ведь для своих пони он был большим человеком. В итоге получилась очередная неразбериха между богатыми детишками.

– Ладно, вернемся к «Приливу». Ты можешь вспомнить, показалось ли тебе что-нибудь странным или необычным в поведении Питера, может, запомнилась какая-то деталь?

– У него с собой был голубой пакет. Ну, такой, как в маленьких кондитерских. Я помню, мне это показалось странным, потому что он был в костюме и при галстуке, такой весь деловой… У него должен был быть портфель или что-то в этом роде, но не пластиковый пакет, полный…

– Полный чего?

– Сначала я подумал, что там газеты, как у того сумасшедшего, который постоянно их читает, – все время таскает два пакета, набитых газетами. Но скорее всего… Похоже, это были старые большие конверты и картонные папки, в которых раньше хранили фотографии.

– Очень хорошо. Что-нибудь еще?

– Он нервничал, вообще-то вел себя как идиот. Я помню, что в конце он сказал: «Скажи Линде, что у меня дела с Леди Линдой». И я точно собирался ей это сказать.

– Дела с Леди Линдой? Ты уверен, что он именно так сказал?

– Да. То есть нет… Ты прав, вообще-то он сказал: «Дела на Леди Линде».

– Ты передал ей это?

– Я выглядел бы как идиот. Что я должен был сказать? «Ах, твой муж сказал, что не может с тобой сейчас встретиться, но не волнуйся, он тебя позже заберет»?

Томми поджал губы, и я вспомнил, каким тихим и мирным хиппи он всегда был, несмотря на всю эту напускную грубость.

– «Леди Линда» – это название его лодки.

Томми вытаращил налитые кровью глаза.

– Дьявол! Значит, он пошел туда.

– Он встретился с Маклайамом, привел его на лодку. Наверно, наши друзья Халлиганы ему помогли. Сел туда с советником, помог ему расслабиться… К счастью, тот оказался сговорчивым… Как думаешь, кто их там ждал? Явно Толстяк и его друзья.

– И они его там убили?

– Они вдоволь накормили его наркотой, чтобы убить, или он случайно принял слишком большую дозу, и они не смогли ничем помочь… Потом выкинули тело за борт. Но это все только предположения. Нам нужен свидетель, чтобы узнать все наверняка.

И мы решили, что обязательно найдем свидетеля, который даст показания против Толстяка. Я задумался на мгновение, а можно ли заставить Коулма Хайланда давать показания? Но потом вспомнил, какая крепкая у него голова, и отбросил эту идею.

– Знаешь, Толстяк никогда не показывал мне пистолет, – сказал Томми. Волосы падали ему на глаза, от чего выражение лица у него казалось глуповатым.

– Что-что? Повтори!

– «Глок». Он никогда мне его не показывал. Я просто взял его из дома Толстяка. И обойму. Я знал, что там что-то затевается. Ну, был у них на вечеринке, в семь вечера. Они базарили, орали друг на друга, шептались, смеялись, все такое… Вели себя как девчонки, которые сплетничают о парнях. Мне осточертело быть у них мальчиком на побегушках: «Ах, Томми, очень хорошо, оставь сдачу себе…» Типа недоделанный я какой-то… Некоторые меня дразнили хромоногим. Все типа самые умные. Я знал, что ты вернулся из-за мамы и все такое. Толстяк сказал мне отнести его вещи наверх, в спальню, а мне приспичило в сортир. В его долбаной комнате черная ванная – все зашибись, черный толчок, черная раковина, золотые краны – охренеть, твою мать… А пистолет лежал на раковине. Я проверил обойму, не хватало двух патронов, и я подумал, что возьму его и отдам тебе, чтобы ты мог поразмыслить над этим. Тогда и увидим, кто, черт возьми, круче.