Гладиаторы по закону - Фредерик Пол

Это было не просто. И сам разбрызгиватель был не простой: огромный бак, заполнявший всю утробу вертолета и наполненный сжатым фреоном.

— Начинайте первый заход, — скомандовал Мандин.

Вертолет пролетел над районом домов-пузырей на высоте триста метров, оставляя за собой струю золотистой жидкости. Часть ее испарялась, но поскольку она была тяжелой, достаточное количество достигло домов-пузырей, покрыв их тонкой пленкой.

Норвел Блай совершил четыре захода, пока не израсходовал всю жидкость. После этого он взял курс домой, оставив за собой золотистые купола, которые когда-то принадлежали одной из захудалых провинциальных компаний, но уже давно были поглощены корпорацией по выплавке цветных металлов.

Именно поэтому, приятель Мандина Нельсон скрежетал зубами, подсчитывая убытки, которые нанесли ему в эту ночь Мандин и Блай.

20

— Это мальчик, — с гордостью заявил Блай, угощая сигарами своих слушателей, восседавших в его кабинете, — я сам убедился в этом, глядя на экран прибора. Врач говорит, что такого чудесного зародыша он еще не видел. Боже мой, когда этот ребенок родится, у него будут все преимущества, которых я, его отец, не…

В кабинет стремительно ворвался Чарльз Мандин.

— Доброе утро, босс! — взревел Блай. — Мальчик! Доктор восторженно о нем отзывается! Возьмите сигару!

— Поздравляю, — кисло произнес Мандин. — Норвел, мы можем приняться за работу? Ведь сегодня у нас большой день!

— Да, сэр, — протрезвев, промямлил Норви, после чего они оба отправились в кабинет Райана.

В коридоре слонялась девушка-служащая, которая могла невольно подслушать то, о чем говорилось в кабинетах. Норма, последовавшая за Мандином и Блаем примерно через полминуты, увидела, как девушка, взяв вазу с цветами, поднесла ее к губам. Ее мучит жажда, что ли? — удивилась Норма. Но не было похоже, что она пила воду. Губы ее двигались. Наверное, сплюнула жевательную резинку, подумала Норма. Или что-то сказала? Но как раз в этот момент с ней поздоровался Хаббл, и Норма забыла об этом эпизоде.

А жаль, ибо девушка что-то тихо произнесла. В это время Норма была занята тем, что высвобождала свою руку из руки Хаббла, и никто из них не заметил того, что делала девушка.

Служащая поставила вазу на место и быстро удалилась.

В кабинете Райана собралась вся Большая Семерка — оба Лавина, Мандин, Райан, Хаббл, Нельсон, Котт и Норвел Блай.

— Если мистер Хаббл, — с жаром произнесла Норма, — не в состоянии совладать со своими шаловливыми руками, то пусть хоть оставит меня в покое в рабочее время. После работы я уж как-нибудь сумею избежать его.

— Извините, Норма, — улыбаясь, произнес Хаббл, — но…

— Лавин!

— Извините, мисс Лавин, но сегодня я сам не свой. Сами понимаете, мандраж. Сегодня или никогда!

— Мы все сегодня, леди, в некотором напряжении, — утешал ее Гарри Котт. — Должен признаться, я несколько устал сидеть здесь. Вы уверены, Мандин, что ваш приятель сделал… э… то, что положено?

Мандин пожал плечами, затем произнес:

— Может быть, кто-нибудь хочет кофе или что-нибудь еще?

Никто не отозвался. Никто ничего не хотел, кроме скорейшего окончания их бдения. За исключением Нормы, у которой еще не пропал внутренний пыл, и Дона, который был в хроническом состоянии веселья после длительной апатии. Всех остальных в комнате с каждой минутой охватывала все большая тревога.

И тогда…

Норвел, сгорбившийся в углу у приглушенного телевизора, завопил:

— Вот!!! — и дал полную громкость.

«…сначала обвиняли в этом вибрацию. Однако специалисты из ДМЛ тотчас же заявили, что это маловероятно. В Вашингтон направлена бригада Инженеров из ДМЛ для проверки повреждения на месте. Сейчас мы передаем изображение из библиотеки первого дома-пузыря. Таким он был…».

На экране возник слайд первого серийного образца, который казался крошечным в огромном главном зале.

«…и такой он сейчас…»

На следующем снимке тот же зал, то же место, но вместо новенького, с иголочки, дома-пузыря — куча мусора, возле которой, как муравьи, копошились люди в спецовках, пытаясь рассортировать обломки.

— П-п-папин первый дом! — заревела Норма Лавин. Все на мгновение взглянули в ее сторону и снова устремили взгляды на экран с восхищением и страхом.

«Наш корреспондент в Вашингтоне сейчас возьмет интервью у доктора Проктора, директора музея. — Доктор Проктор? — на экране появилось испуганное, как у кролика, лицо. — Доктор Проктор, что, по вашему мнению, является причиной катастрофы?

— У меня, видите ли… э… по сути, нет сложившегося мнения. Я… э… понятия об этом не имел. Это загадка для меня. Боюсь, что я… э… не имею какого-либо определенного мнения. В самом деле.

— Спасибо, доктор Проктор!»

Мандину казалось, что все потеряно. Любой дурак мог прочесть на дрожащем лице директора полное признание абсолютной виновности всего происшедшего и тотчас же сделать вывод, что Проктор опрыскал дом каким-то растворителем, который получил от кого-то неизвестного. Не пройдет и нескольких минут, как этот «кто-то» будет опознан как Чарльз Мандин. Но кроличье лицо исчезло с экрана, а диктор продолжал болтать без умолку.

«О, только что я получил заявление, — продолжал он, — администрация фирмы «ДМЛ-Хауз». Мистер Гаскелл Арнольд, председатель правления фирмы, объявил сегодня, что специалисты фирмы имеют предположения в отношении причин возникновения некоторых неисправностей… — даже диктор запнулся, понимая абсурдность того, что говорит. Слушатели же, представив груду мусора, взревели и стали хлопать себя по коленям, — …э… некоторых неисправностей дома-пузыря фирмы ДМЛ, заводской номер ОДИН. Они утверждают, что причиной является повышенная вибрация и химическое загрязнение атмосферы в Вашингтонской зоне района музея. Мистер Арнольд сказал, что… я цитирую: «Совершенно исключена какая-либо возможность повторения подобного». Конец цитаты. — Диктор улыбнулся и отложил листы с текстом в сторону. — Ну, что ж, леди и джентльмены, я искренне рад слышать это и уверен, что все вы, живущие в домах-пузырях, разделите мои чувства.

А теперь новости для любителей спорта. Перед вами выстроившаяся сегодня очередь за билетами на День Состязаний, который должен состояться на стадионе «Гросс-Дойнт». Это будет сногсшибательное зрелище, поставленное опытнейшим режиссером Джимом Ханраханом, по прозвищу «Кровь и кишки». В этом представлении будет множество традиционных номеров. Первый номер…

— Выключите это! — велел кто-то Норвелу. Тот, с тревогой в глазах, подчинился, пытаясь уловить последние слова диктора и запомнить.