Stargate Commander: История "Рассвета" (СИ) - Черный Александр Михайлович

– Слышу громко и чётко «Рассвет», я «Звезда», – голос военнослужащего сух и строг в рабочие моменты, в противовес моему.

– «Прыгун» в готовности, уходим на доразведку.

– Принял. Отваливайте.

– Есть «Отваливайте».

Раз уж у нас нет своей диспетчерской, значит, диспетчером будет Мигунов. Ему и будем сообщать о перемещениях. Не сказать, что в этом есть сугубая необходимость, но мне на моём веку хватит космических происшествий с летальными аппаратами. Раз уж мы находимся «на вылете», то о нашем гипотетическом наличии в окружающем пространстве должны знать те, кто могут отдать приказ о вылете другого борта. «Прыгуны» слабы на столкновения. По возможности, следует избегать плотного контакта даже с одноклассниками.

«Прыгун» покинул объём ангара «Колыбели зла», отошёл на безопасное расстояние от корабля, расправил пилоны с двигателями и лёг на курс.

Максимыч наблюдал за моей работой пилота из-за спины.

– Лететь недолго? – спросил он. – Ты не задал параметры полёта.

– Не очень, – пожал плечами я. – Тут всего лишь на всего несколько часов лёту.

Электрик усмехнулся.

– Ох уж, эти русские пилоты. «Всего лишь»… Я даже цель за бортом не вижу.

– Обнаружится при приближении. Нам не требуется математическое сопровождение полёта на таких дальностях. Визуально ориентируемся.

***

Приближение к орбите целевой планеты выполнял прошло штатно и без происшествий. В дороге нас ничего не подвело, радары «прыгуна» молчали, каких бы то ни было подводных камней не было.

Первые интересные моменты начались при выходе на геостационарную орбиту планеты, где и были «припаркованы» несколько крейсеров на почтительном удалении друг от друга.

Тут и стоило сделать первую «зарубочку».

Ладно, гравитационная ловушка в этой солнечной системе. Там и впрямь витало множество пленённых бортов самых разных рас и производителей. Силами самой гравитационной ловушки они и удерживались в ней. Но геостационарная орбита планеты? Очень тяжело заставить корабль лечь на неё даже опытному пилоту. Что уж говорить о случайном пролёте?

Тут же абсолютно очевидно, что крейсеры «припаркованы». Геостационарная орбита – это одно из самых стабильных размещений для орбитальных объектов. Затраты на поддержание местоположения минимальны. Достаточно один раз вывести объект на заданную высоту и дальше не нужны маршевые двигатели. Просто задаётся относительная скорость, равная угловой скорости вращения планеты. Но в то же самое время объект на такой орбите чувствителен к внешним воздействиям: гравитация близлежащих небесных тел, звёздный ветер, неоднородность гравитационного поля собственной планеты, и так далее. Мы же с первого взгляда видим, как корабли кто-то вывел. Они не просто так болтаются тут. Более детальный просчёт орбиты силами бортового компьютера «прыгуна» подтвердил домыслы: борта находятся тут не случайно, характеристики их траекторий имеют признаки вмешательства развитого интеллекта.

Вторая «зарубочка» – уровень радиоактивного излучения, исходящий от корпусов кораблей. Приближение к первому же по списку заставило радиометр «лечь» в красную зону. Полезным для здоровья значение не назовёшь.

– Насколько излучение жёсткое? – спросил Максимыч.

Я бегло прикинул в уме, переводя системы измерения Древних в привычные нам величины.

– Где-то около двенадцати-пятнадцати тысяч рентген в час, – плюс-минус километр. – Если нигде не ошибся с нолями, запятыми и прочей содомией.

Электрик хмыкнул в голос.

– И впрямь «Чернобыль». Сколько в своё время фиксировали на крыше взорванного энергоблока?

– Двенадцать тысяч и фиксировали.

Такое адское значение могло говорить только о двух вещах. Или на борт корабля осела радиоактивная пыль, или корпус фонит сам по себе, став источником наведённой радиации. Первый случай может иметь природное происхождение: допустим, сравнительно неподалёку был выброс квазара или какой-нибудь условный след от пролетавшей неподалёку кометы. Не все же они состоят на сто процентов изо льда, как нам вещает школьный учебник астрономии? Среди них и впрямь бывают радиоактивные экземпляры, имеющие в составе массивного тела активные в этом смысле вещества. А вот второй случай может свидетельствовать как о недавнем выходе из гиперпространства, так и о применении какого-то чрезвычайно мощного энергетического оружия. Но внешне прочные корпусы крейсеров выглядят целыми или минимально повреждёнными. Тогда, почему сенсоры «прыгуна» не фиксируют признаков активности на борту?

– Мы не поджаримся? – промеж делом поинтересовался Акихиро. – Двенадцать тысяч – это весомо.

– Нас защищает расстояние и материал обшивки, – лениво отозвалась Рыкова. – Гораздо больше проникает через лобовое стекло. Оно тоже что-то отражает, хоть и не всё. Меня больше беспокоит внутренний объём. Кабы не фонило изнутри.

Суминоэ скосился на Аньку, но промолчал.

Честно говоря, фон изнутри корабля меня интересовал мало. Мы не команда дезактивации с ближайшего пункта специальной обработки. Нам не вменялось в обязанность вылизать борт до девственной чистоты. Если внутри фонит – мы просто уберёмся оттуда. Меня больше интересовало наличие воздуха на борту. Скафандры – это хорошо. Но если на корабле декомпрессия – то становление его в строй может стать проблемой. Где мы возьмём столько воздушной смеси для заполнения объёма корабля? Длина «Авроры», между прочим, больше трёх километров!

На всякий случай прогнал ещё одно сканирование ближайшего крейсера, хоть и без особой надежды. Что могло измениться за сутки? В прошлый раз это был мёртвый гроб.

Радиация. Излучает порядка двенадцати тысяч рентген в час. Рядом долго находиться не стоит. Корпус «прыгуна» пропустит едва ли процент от этого, но тоже ничего полезного.

Электромагнитное поле. Перебивает звёздная активность местного светила. Но датчики не фиксируют вообще ничего, а ведь «Аврора» штатно питается от модуля нолевой точки. Даже подключённый и не выдающий полезную нагрузку, он должен генерировать поле с заметной напряжённостью. Тут же мимо.

Температура. В тепловом спектре обращённая к звезде сторона прочного корпуса нагрета, а теневая – холодна. И никаких «тёмных пятен», свидетельствующих о разнице температур. Если нагрев – то равномерный. Если охлаждение – тоже. Корабль абсолютно хлад.

Радио. В эфире ничего, кроме шумов. Никаких передач, никаких сигналов. Ни от бортовых систем, ни от любых других внешних устройств, «жучков» или не санкционированно установленных приборов. «Радио» молчит.

Визуально корпус практически цел. Есть несколько пробоин, что неудивительно для опасного соседства с полем астероидов, но целы мостик и ангар. Центральный пост – то, куда нам стоит проникнуть любой ценой. Но сначала – ангар. Если где и садиться, то только там. И надеяться, что объём ангара не заражён радиацией. В противном случае сразу можно разворачиваться до хаты. Скафандры Древних на такую жёсткую радиацию не рассчитаны.

Глава 15. Мозговой штурм.

Посадка в ангаре крейсера Древних мне понравилась. Не пришлось противодействовать гравитации планеты. На обесточенном корабле искусственной силы тяжести не было в принципе. Лишённый хоть какой бы то ни было амортизационной подвески «прыгун» лениво завис в полуметре над полом ангара, и аккуратно, мягко сел, коснувшись листов обшивки.

Я уже собрался было подумать о том, как неудобно исследовать брошенный корабль без гравитации. С одной стороны – да, всё просто. Летай себе в невесомости без приложения значительных усилий и экономь запас сил (а, вместе с ними, и кислорода). С другой стороны, сила тяжести отсутствует не просто так: нет питания для соответствующих устройств и генераторов. Как следствие, нет питания и для освещения, и для жизнеобеспечения, и для прочих систем. Значит, придётся не вылезать из скафандров. И если к работе в них я, в общем-то, привыкший, то двигаться в них постоянно чрезвычайно утомительно даже для подготовленного пользователя.