Там, где кружат аспиды - Олеся Верева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Как?» — едва слышно прошептала Лёля, припав щекой к плечу Похвиста.
«Наказали любовью к той, кто умирает с каждым днём. Лёля, — Похвист утёр слёзы в уголках глаз, но они набежали снова. — Я могу спасать её тысячи раз, могу тысячи раз дарить ей свою ласку, могу сбежать из дома Стрибога и построить для нас с ней собственный, но я не могу сделать ничего, чтобы однажды она меня не покинула. Как жить потом бессмертному богу? Как не умирать от боли с каждым восходом солнца? Может, и прав отец твой — лучше не помнить ничего, чем помнить всю жизнь бесконечную. Всего пару седмиц, как стала она той, кому я впервые сердце своё хладное отдал, а я уже думаю, сколько дней вместе Род нам подарит. Мне страшно, боюсь я чувств своих… Боюсь той боли, что за ними прячется. Пусть лучше так, пусть думает, что высокомерному богу любовь неведома, чем знает, что испугался я любви своей…»
«Похвист… Не ведаю я, как горю твоему помочь…» — но Похвист её будто бы не слушал, когда продолжил рассказ.
«Я ведь такой трус, что даже за тобой с Догодой в Навь не пошёл. Остался. Смерти испугался, чудищ, что встретиться мне там могут, ран, которые мне причинят. С дедом остался, прикрылся запретом Сварогу помогать. Не мне с ней быть, другого она заслуживает. Пусть так и будет. Сколько смогу, столько рядом с ней пройду. А когда пути наши разойдутся, знать буду, что счастлива она с кем-то, её достойным. Может, приглядывать за ней украдкой стану, чтобы обидеть никто её не посмел, вспоминать ночи, когда только моей она была. Ты поклянись, сестрица, что ничего ей не скажешь».
И Лёля поклялась.
С тех пор она часто смотрела на Ульяну и Похвиста и думала о том, как любящие друг друга люди могут быть близко и так далеко одновременно. Не к такому в Прави спокойной и размеренной она привыкла. Но не могла она не думать и о том, отчего всё-таки Догода готов был жизнью ради неё рискнуть. И отчего она из дома родного бежала. Раньше всё ей простым и ясным казалось — найти бога ветра южного, сказать, как сожалеет она о том, что Сварог в гневе своём сотворил. А теперь, когда узнала она, что Догода после изгнания помнить о ней не переставал, в Навь бросился… Жарко отчего-то становилось, кровь к щекам приливала. А сердце билось так, что ещё чуть-чуть — и за трепет лани его стук принять можно будет.
* * *
— Нашёл!
Ещё в воздухе Похвист через голову обернулся и на траву приземлился в человеческом обличье. Он возбуждённо дышал и довольно улыбался. Лёля с Ульяной кинулись ему навстречу.
— Долго ли ещё? В ту ли сторону идём? Птицу Сирин видел? — наперебой засыпали они его вопросами.
Похвист провёл рукой по волосам, откидывая их со лба. Счастливый, он посмотрел на них, потянулся, как если бы хотел обнять стоящую рядом Ульянку за талию, но в последний момент отдёрнул руку. Вместо этого в его объятиях оказалась одна только Лёля.
— К завтрашнему полудню доберёмся, — радостно ответил он. — Не соврал Маряна, пострел! Белый яблоневый сад. Конец лета, а сад в цветах! Вот диво!
— А Сирин? Что с ней? — Ульяна от нетерпения сжимала кулачки. Аука на её плече потерял равновесие, полетел вниз, но успел расправить крылья у самой земли.
— Потише ты, мавка! — прокаркал грач, возвращаясь на место. Он потёрся головкой об ухо Ульяны и уставился на Похвиста. — Ну так чё, Божедурье, была там птица-то?
— А я почём знаю? — Похвист развёл руками. — Я так далеко не залетал, к вам поспешил новостями поделиться. Найдём мы его скоро, Лёля, отыщем брата моего потерянного.
Похвист подхватил Лёлю и закружил в воздухе. Она смеялась, всё ещё не в силах поверить, что конец их путешествия близок. Догода, её Догода скоро получит свободу и уйдёт с ними в Явь. Вот тогда начнётся настоящая жизнь! Быть может, они все вместе и до Прави поднимутся!
— Пойду ужин пока приготовлю, — печально, но искренне улыбнулась Ульяна. — Быстрее спать ляжем, скорее и путь завтра продолжим. Страх, как хочется на птицу вашу чудесную наглядеться!
— Постой, дурная! А кто костёр тебе разводить будет? Неужто сама? — Похвист отпустил Лёлю и повернулся к русалке. — Кожу твою жар пожжёт, тебе ли к огню приближаться? Давай помогу.
— Ну помоги, ветряной бог, коли не шутить, — хмыкнула Ульянка. Подхватила котомку с овощами и мясом вяленным да пошла к месту стоянки за котелком.
Лёля кивнула Ауке, подзывая к себе. Птица послушно опустилась на подставленную ей ладонь.
— Аука, милый, а сколько водяницы живут? — спросила Лёля, глядя на Похвиста и Ульяну, хозяйничающих у импровизированного каменного очага.
— Да уж поболее людей, — важно заявил Аука. — Жизней пять человечьих проживёт точно.
— Пять жизней… Это много… — протянула Лёля.
Похвист уже разжёг огонь, Ульяна побросала в котёл нехитрые запасы, залила водой, добавила какие-то только ей ведомые травы, найденные в лесу. Передавая котелок Похвисту, она случайно коснулась его пальцев. И мгновение это длилось дольше, чем могло бы. Пять жизней человеческих… Это так много по меркам людей. И слишком мало для тех, кто не умрёт никогда.
* * *
Лёля догадалась, что они добрались до загадочного сада, по запаху. Сладкому, дурманящему запаху яблоневого цвета. По лицу восторженной Ульяны Лёля поняла, что не она одна уловила чарующий аромат. Его пелена стояла в воздухе, растекалась по лесу, пронизанному солнечными лучами. В предвкушении встречи с чудом Аука летал туда и обратно, вереща и поторапливая осторожно ступающих по сухой лесной траве богов и русалку.
— Ну же, беспелюхи, шевелитесь, шевелитесь! Не станет вас Сирин ждать! Улетит! Один я её увижу!
С такими словами грач вырывался вперёд, а затем снова возвращался с новой порцией беззлобных оскорблений. Понимала его Лёля — дитя малое, как Маряна, милый мальчик, что про птицу Сирин им поведал. Вот и Аука такой же — лишь бы на диво полюбоваться, а что дальше — его не волнует.
Лёля же встречи с птицей Велеса опасалась. Велес — между Явью и Навью проводник. Он перевозит души умерших через реку Березину в новый для них мир. В мир покоя, тишины, как говорят легенды, в Навь. Но те, кто с Навью связан, никогда в
