Круги жизней. Реинкарнация и паутина жизней - Кристофер Бейч

Библия является отправной точкой и центром равновесия христианства, но она никогда не определяла границы христианского мышления и не должна этого делать. Со временем христианство приняло многие идеи, которые изначально не были частью этого учения, например, идею Троицы, критерии священной войны и двойственную природу Христа[123].

Католические доктрины, имеющие отношение к Деве Марии — как непорочное зачатие, так и Успение, — выходят за рамки Библии. Принимая это во внимание, мы можем заключить, что даже если концепция реинкарнации не была частью Нового Завета, она вполне могла быть частью христианской теологии.

Нет сомнения, что если бы сегодня христианство признало реинкарнацию как дополнение к традиционной вере, оно легко могло бы “нанизать” ее на стержень своего прошлого. Для этого, конечно, пришлось бы смазать некоторые заржавевшие стыки, но такой стержень будет служить лучше прежнего. Христианство всегда оставляло за собой право пересматривать прошлые решения, и отрицать — это значит грешить против правды. Оно изменяло свое мнение прежде и, несомненно, будет изменять и в будущем. Например, в конце XIX века не было сомнений, что римский католицизм ни в какой форме не примет эволюционную теорию, так как она не совместима с доктриной Творения. Сегодня он изменил свое мнение, признав, что и эволюция, и Творение имеют право на существование.

Многие христиане не хотят ждать, пока церковные иерархи примирятся с реинкарнацией. Даже если христианские церкви решат принять концепцию реинкарнации, этот процесс может растянуться на века. Мои студенты, например, берут инициативу в свои руки, лично оценивают свидетельства и рассматривают варианты, не дожидаясь клерикального руководства. В конце концов, все дискуссии на темы: “Мог ли Иисус учить реинкарнации?” или “Мудро ли поступали Отцы Церкви, отрицая в VI веке реинкарнацию?”, как бы ни были они увлекательны для историков древности, к моим студентам не имеют прямого отношения. К тому же им очень сложно ответить на подобные вопросы, так как то христианство, которое они знали, проповедовало философию одной жизни. Их больше интересует, могут ли они изменить этот частный пункт без демонтажа всех христианских основ, что вновь подводит нас к вопросу о сути христианского учения.

Чтобы совместить христианское учение с концепцией реинкарнации, нужно изменить догмат, который ограничивает душу одним циклом жизни на Земле. Мы должны предоставить душе свободу много раз странствовать от Земли к Земле, то удаляясь от Бога, то возвращаясь к нему. Все остальное можно оставить без изменения, но даже если изменить какие-то детали или контекст, это не подорвет фундаментальных принципов, которые христианство считает для своей веры основными. В нем исторически существует широкий диапазон приемлемых толкований христианской доктрины. Реинкарнационная теология явно отдает предпочтение одной из версий, но вполне укладывается в рамки этой доктрины.

Давайте посмотрим, как много в христианстве остается нетронутым при условии, что оно принимает реинкарнацию. Я предлагаю то, что вы прочитаете ниже, не как итог, но как личный список, который, возможно, поможет провести обсуждение этого вопроса среди тех, кто, как и я, задумывался над ним.

Бог — начало и конец всего. Бог — источник, сущность и конечная цель всей жизни. Бог — целое, включающее в себя все части. Бог — над всеми концепциями, за пределами всех слов и мыслей, но мы уверенно заявляем, что природа Бога — любовь.

Наш мир — результат творения. Физическая Вселенная окружена большой духовной вселенной (вселенными), поддерживается ею и происходит от нее. Эта духовная вселенная в свою очередь сотворена Первичной Реальностью, Богом. Детали этого процесса по большому счету невосстановимы. Предпочтение отдается теории эманационного творения. Библейскую же картину сотворения мира можно рассматривать как упрощенное поэтическое изображение этого основного метафизического положения.

Бог — наша сущность. Мы — проявление Бога во времени и пространстве. Мы относимся к Богу, как солнечные лучи к солнцу: так же неразличимы и едины. Хотя онтологически мы с Богом — одно, психологически мы имеем тенденцию игнорировать эту связь. Вера, что Вселенная — часть Бога или находится в Боге — это не пантеизм, но панентеизм, то есть все — в Боге. Бог — это реальность, которая включает в себя физическую Вселенную, но гораздо больше ее[124].

Наша жизнь вечна. Тела умирают, но сознание не умирает никогда. Поскольку нам присуща божественность, у нас просто нет другого выбора.

Земля — не наш дом. Мы духовные существа, чей природный дом — духовная вселенная. В настоящий момент мы живем как гибриды: частично духи, частично материя. Каким бы тесным ни было это переплетение, каким бы полезным ни было физическое воплощение для духовного развития, наша суть — дух, к духу мы и возвращаемся.

Наше настоящее состояние — не истинное наше состояние. В нынешнем существовании мы лишь мимолетно и не в полной мере осознаем свою истинную природу, хотя когда-то владели постоянным осознанием своей сути. Это изменение связано с самим фактом физического воплощения. Условия материального существования приводят к тому, что мы забываем свою духовную индивидуальность. Это связано с нашей способностью делать выборы и с тем влиянием, которое эти выборы оказывают на наши жизни, включая и выбор инкарнации на Земле.

Наша жизнь на Земле полна значения. Это справедливо как на личном, так и на общественном уровне. Условия нашей жизни отнюдь не случайны — они предопределены. За непостижимыми испытаниями, через которые мы должны пройти, есть цель, а за этой целью — доброжелательность, ищущая лишь нашего совершенства. По большому счету наши жизни — часть исполненного значения движении Бога во Вселенной. Бог — это Бог истории, а мы — часть этой истории в настоящий момент, часть божественного пути, параметры которого в основном находятся за пределами нашего обзора.

Суть религиозной жизни — в возвращении. Уход от Бога подразумевает и возвращение к нему. На настоящей стадии история человечества — это история возвращения. Религии существуют для того, чтобы облегчить возвращение к Богу, которое может быть истолковано как открытие нашей истинной индивидуальности.

Бог относится к нам благосклонно и с любовью. Бог не может отвергать нас. Любовь и поддержка Бога универсальны и непреложны. Он помогает всем и любит всех.

Мы и только мы ответственны за те условия, в которых оказываемся. Бог никогда не отвергает нас. Если мы отошли от Бога, то источник этого отстранения — в нас самих. Историю Адама и Евы следует читать как архетипическую историю нашего прошлого, которая описывает выборы, совершаемые каждым из нас; именно они привели нас к настоящим условиям жизни. Поскольку благословение Бога постоянно, мы всегда можем изменить условия отчужденности, и нас всегда приглашают сделать это. В итоге наше возвращение к Богу можно истолковать в терминах Божественности, исцеляющей Себя, так как Бог и есть мы.

Иисус был Спасителем. Его пастырство было истинным, его миссия была искуплением, возвращением человечества назад, к Богу. Концепция реинкарнации ни в чем не противоречит христианству, она не оспаривает решающую роль Иисуса в истории. Однако реинкарнационная христология склонна рассматривать Иисуса как отличного от нас, но не по виду, а по уровню. Он — такая же инкарнация божественности, как и все мы, но в значительно большей степени и, следовательно, с большим влиянием на историю. Он — прототип человеческого развития, открывающий главные истины о нашей собственной божественно-человеческой природе. Такая христология находится на границе ортодоксальной, но все же не выходит за ее пределы. Хотя реинкарнация не исключает уникального статуса Христа и его огромной роли в истории, отход от традиционного взгляда на Христа состоит в признании его одним из небольшой группы высокоразвитых существ, которых можно считать инкарнациями Самого Божественного Закона. Каждое из этих существ созвучно своей культуре, а все вместе они меняют курс человеческой истории, направляя его по пути обретения человеком Бога внутри себя[125].

Любите друг друга. Любовь — наш путь домой. Все мы вышли из одного источника — Бога. По мере того как мы все больше осознаем лежащую в основе и объединяющую всех нас целостность, любовь становится естественным образом жизни. Любовь друг к другу отражает духовное видение жизни и, следовательно, должна быть независимой от отношения к нам людей. Даже если мы не уверены, чего требует от нас любовь, мы должны делать для других то, что нам хотелось бы, чтобы они делали для нас. Так как мы разделяем друг с другом одну и ту же природу, то, что мы делаем для них, мы делаем и для себя. Если сегодня это для нас не очевидно, однажды мы все равно это осознаем.