Приют миражей - Евгения Горская

Потом они ели бутерброды, собранные ее мамой, запивали их газированной водой. Потом снова лезли в воду.

Домой вернулись поздно. Ксюша первой заметила во дворе двух знакомых парней и махнула им. Они знали всю молодежь в округе, с кем-то учились, с кем-то просто тусовались. Иванников подошел поздороваться, Ксюша тоже. Новость, которую они услышали, оказалась настолько ошеломляющей и жуткой, что в нее трудно было поверить.

Сегодня утром за Игорем Трофимовым из их школы явилась полиция, а он, наркош недоделанный, с перепугу сиганул с шестого этажа. Насмерть, конечно.

С чего бы Игорьку в окно кидаться, парни не знали, но это знала Ксюшина мама. Она плакала, рассказывая, что ее бывший ученик Игорь Мариночку убил и деньги украл. Мама утром позвонила Марине, а ответил ей мужской голос… Игорь в том же здании работал, полиция его сразу нашла, но он сам себя наказал… Соседка видела, как он падал, до сих пор в себя прийти не может…

Ксюша слушала и боялась поверить, что мама говорит о тете Марине, которую она видела только вчера.

Потом Ксюша заплакала, Иванников ее утешал, как умел. И не мог собраться с мыслями.

Игоря Трофимова он презирал, а Ксюша жалела. Когда-то это был нормальный парень, учился в их школе классом ниже. Потом, кажется, даже поступил в институт. А потом превратился в ничто, и очень быстро. Наркомания – страшный приговор. Вроде бы родители пытались его лечить, но без толку.

Ксюша продолжала видеть в Игоре человека, убеждала его, уговаривала. Иванников с ней спорил, и она называла его жестоким и бессердечным.

Он и сам давно считал себя бессердечным.

Он ошибался, сердце у него было. Оно сейчас саднило оттого, что Таня ему отказала. Он, возвращаясь домой, больше не увидит, как зажигаются внутренним светом ее глаза, а Вася никогда не прижмется к нему тощеньким боком. Странно, что он до сих пор не понимал, как сильно это ему нужно.

30 июля, среда (день)

Вырваться из сна было трудно. Саша нашарила пиликающий будильник, выключила сигнал и села в постели. Будильник можно было переставить вперед минут на двадцать и еще поваляться в сладкой полудреме, но она не допустила слабости, встала и поплелась на кухню.

– Пора вставать, – пожаловалась собаке. – Нужно идти денежки зарабатывать.

Тошка вытянул передние лапы, уморительно потряс головой, зевнул.

– Сейчас быстренько погуляем, и я уйду. А ты сиди тихо, не балуйся и меня жди.

По-хорошему надо было взять с собой что-то к чаю из фруктов, но Саша, как обычно, вечером про это забыла, а сейчас собирать сухой паек уже некогда.

– Пойдем, – Саша допила кофе, поставила чашку в мойку, надела на Тошку ошейник.

По проезжей части проехала поливальная машина, Саша отступила подальше от края тротуара, потянула за собой собаку, посмотрела вслед оранжевой машине, а потом уставилась на дверь расположенного на другой стороне улицы маленького магазинчика, куда часто заходила за продуктами.

Магазин, в котором продавали все, от мяса до фруктов, чудом сохранился между сетевыми супермаркетами. Покупатели здесь давно были знакомы с продавцами, встречаясь на улице, здоровались с ними, называли друг друга по имени. Саша ходила сюда с первого дня, как только стала жить в когда-то бабушкиной квартире.

Над дверью магазина висела видеокамера и смотрела прямо на Сашу.

– Подожди, – остановила она пса, тянувшего ее ко входу в парк. – Потерпи, Тоша.

Таща собаку за поводок, Саша перебежала в неположенном месте улицу, подергала дверь – заперто.

Осмотрела снизу камеру и зачем-то опять подергала дверь. До открытия магазина оставалось больше двух часов.

Наспех погуляв с Тошкой, Саша проверила, не забыла ли карточку-пропуск, и отправилась на работу, стараясь настроиться на выполнение служебных обязанностей.

У выхода из метро ее нагнала Юля, робко улыбаясь, поздоровалась.

– Как Боря? – Саше стало стыдно, что она не навестила парня и даже не позвонила.

– Нормально. Он дома уже, скоро на работу выйдет.

– Слава богу. – Саша за руку остановила шагнувшую в сторону тротуара Юлю и кивнула на скрытую за кустами дорожку: – Пойдем здесь.

– Тут дорожка? – удивилась Юля. – Я не знала.

– Ты недавно работаешь. Раньше здесь все время что-то копали, строили. Другой дороги не было, мы всегда тут ходили. Привыкли.

– Мы с Борей поженимся.

– Поздравляю. Он хороший парень. А что ты так рано, Юля? – Саша достала телефон, посмотрела: до восьми оставалось больше двадцати минут. – В такое время никто, кроме нашей службы, не приходит. Гуля тоже ранняя пташка. А ты могла бы еще два часа спать.

Дорожка свернула к тротуару. Улица была почти пуста, только впереди, метрах в ста, у перекрестка, виднелись редкие фигуры прохожих. Трамвай остановился и погрохотал дальше. К тротуару одиноко прижалась «Вольво». Саша мельком посмотрела на пустую машину.

– Я тоже ранняя пташка.

До смены Саша успела выпить чашку чаю, твердо пообещав себе в следующий раз обязательно захватить хотя бы пачку печенья. Чашку с надписью «Александра» подарил ей папа. Она была совсем старая, золотой ободок почти стерся, но Саша ее любила и считала, что она приносит удачу.

Отхлебнув чаю, Саша подошла к окну, раздвинула жалюзи. Сверху хорошо было видно улицу, на которой все еще наблюдалось мало прохожих и забор. Территория промзоны частично тоже была видна, но там уж точно нет ничего интересного, около мусорных баков свалены длинные доски, а на них разлеглась серая кошка.

У забора стоял человек, курил. Бросил окурок, затоптал, раздвинул ветки кустарника, осмотрел дорожку, по которой Саша недавно прошла вместе с Юлей. Мужик сделал несколько шагов, повернул назад, опять полез в кусты.

Саша бросилась к сумке, торопясь, достала телефон, набрала Ивлеву.

– Юля, ты сможешь сейчас выйти?

– Куда? – не поняла та.

– На улицу.

– Ну… Могу.

– Юля, внизу стоит серая машина, мы мимо нее проходили. Запомни марку и номер. А еще лучше сфотографируй, только осторожно. Я думаю, водитель прячется за кустами.

Водителя тоже хорошо было бы сфотографировать, но подставлять девчонку Саша побоялась.

– А?..

– Юля, быстрее, он может уехать.

Ивлева выскочила из-под козырька здания, поднесла телефон к уху, заспешила к проезжей части. Саша со страхом следила за оранжевым топиком. Девушка вполне естественно огляделась, покрутила телефон в руках, перешла неширокую улицу, опять сделала вид, что разговаривает.

– Саш, принимай смену!

– Иду.

Юля прохаживалась по улице, останавливалась, поворачивала назад.

Улица выглядела абсолютно безопасно.

– Иду, – повторила Саша.

Варя проснулась совершенно разбитая, полежала, отвернувшись к стене, поняла, что больше не заснет. Заворочался Илья, она посмотрела: муж протянул руку к будильнику – выключил. Варя снова отвернулась, слушала, как он пошуршал тапочками, вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Варя легла на спину, закинув руки за голову. Согласно новой роли, ей следовало встать, приготовить завтрак, улыбаться и желать ему успехов. Она хорошо понимала, что надо делать, только лицедействовать после вчерашнего удара оказалось ей не под силу.

Удар она получила сильный и совершенно неожиданный, странно, что сумела не сорваться. Представить, что Илья откажется с ней работать, до вчерашнего вечера было чем-то совершенно нереальным.

За дверью послышались шаги, Варя приготовилась улыбнуться. Дверь не открылась.

Нечто похожее она переживала несколько лет назад, когда муж защитил диссертацию. Илья тогда ходил счастливый, все его поздравляли, и Варя поздравляла. И почти заболела от того, что он оказался на ступеньку выше ее.

– Я так за вас рада, – сказала тогда ее двоюродная сестра Настя. Варю зачем-то черт занес к ней в гости.

– Чего радоваться-то? – поморщилась Варя. – Степень денег не прибавляет.

Настя уставилась на нее, как будто сто лет не видела, а потом выдала:

– Несчастный ты человек, Варя.

– Что?! – опешила та. – Я несчастная? Это ты несчастная! Не удивлюсь, если до сих пор в девицах ходишь! А мне ты просто завидуешь.

– Мне тебя жалко, – словно не слыша, вздохнула Настя. – У тебя такой отличный муж, тебе бы радоваться, а ты злостью исходишь. Ты ему завидуешь. Не можешь его успехи воспринимать как свои. Не дано тебе.

Они тогда серьезно разругались. Варя думала, что навсегда, но Настя перед Новым годом позвонила, поздравила, и постепенно ссора сгладилась.

И все-таки тогда Варе было легче. Тогда Илья не посмел бы не взять ее на работу. Тогда он этого хотел. Она зря трепала себе нервы.

Илья изменился, и она ничего не могла с этим поделать.

Варя через силу поднялась, прошмыгнула в ванную, вгляделась в свое бледное отражение. Лицо было в порядке даже с утра, и это придало ей сил.