Смертная казнь. История и виды высшей меры наказания от начала времен до наших дней - Мартин Монестье

Нередко люди на плахе сопротивлялись со всей силой отчаяния, но многие с покорностью принимали свою участь. Некоторые даже превосходили всякие ожидания палача.

Так, госпожа Тике, очень красивая женщина двадцати восьми лет, супруга советника парижского парламента, страдая от бесконечных измен мужа, сама ему изменила, а потом решилась его извести, войдя в сговор с наемными убийцами. Но ее замысел раскрыли, ее арестовали, приговорили к смерти и через два дня отправили на казнь. Процессия уже почти добралась до Гревской площади, когда небо вдруг потемнело и хлынул ливень. Осужденная сидела на телеге между палачом Шарлем Сансоном и священником. В мгновение ока площадь опустела, люди побежали прятаться под навесами лавок и арками домов. Помощники палача и солдаты укрылись под эшафотом и телегой, в которой под проливным дождем по-прежнему сидели приговоренная, палач и священник. «Простите, мадам, — сказал Шарль Сансон мадам Тике, — но я не могу приступить к казни, из-за разгула стихии удар сорвется». Она поблагодарила, и все стали ждать окончания грозы. Прошел час. Потом дождь наконец утих, и толпа снова заполнила Гревскую площадь. Помощники и солдаты вышли из своих укрытий. «Пора!» — сказал палач. Осужденная сошла с повозки, чтобы взойти на эшафот.

Казнь руководителей восстания «боксеров» в Китае. 1901 г. Фото «Сигма». «Иллюстрасьон».

По некоторым свидетельствам, в знак «благодарности и смирения» мадам Тике поцеловала руку Сансону, когда он помог ей подняться по ступеням. Последний повернулся к сыну, который служил у него в помощниках, и шепнул: «Займи мое место». Несколько секунд молодой человек колебался, но его размышления прервал вопрос осужденной:

— Господа, будьте добры, скажите, какую позу мне должно принять?

— Встаньте на колени, голову держите прямо и освободите затылок, убрав волосы на лицо, — ответил старый палач. Его сын терял хладнокровие, пока осужденная занимала нужное положение.

— Так хорошо? — спросила она.

Когда молодой палач поднял тяжелый меч и стал раскручивать его в воздухе, осужденная воскликнула:

— Главное, не изуродуйте меня!

Первым ударом ей отсекло ухо и щеку. Брызнула кровь, в толпе послышались возмущенные крики. Осужденная упала на пол и забилась всем телом, как раненая лошадь. Подручный схватил ее за ноги, чтобы прижать к земле. Шарль Сансон, взявшись за волосы, обездвижил голову, чтобы сын смог ударить снова. Только с третьего удара тот сумел отсечь ей голову.

Одной из самых знаменитых «неудач» стала казнь Артура Тома Лалли-Толландаля, бывшего командующего Французскими силами в Индии. Он одержал несколько побед, но в Пондишери его осадили англичане, и после упорного сопротивления он сдался. Франция потеряла Индию. Лалли-Толландаля взяли в плен и отвезли в Лондон, где он узнал, что на родине общественное мнение жаждет его крови. Он попросил англичан освободить его под честное слово и, гордый и разгневанный, прибыл в Париж, чтобы очиститься от клеветы.

Судьи, проявив вопиющую пристрастность, приговорили его к смертной казни за измену. Его обезглавил на Гревской площади палач Сансон.

Отделение от туловища

Ошибочно употребляется как синоним к выражению «отсечение головы». Отделение от туловища — хирургическая операция, когда голову отделяют от ствола зародыша, если непреодолимые препятствия мешают его извлечению.

Усекновение головы

Данное действие состоит в разрубании шеи. Термин не является медицинским, а используется при описаниях казней святых, которым отрезали головы.

Обезглавливание

Действие, состоящее в отрезании головы. Термин употребляется при умерщвлении по постановлению суда.

Гильотирование

Обезглавливание посредством гильотины.

1766 год. Тридцатью годами раньше, как-то раз дождливым вечером Лалли-Толландаль и двое его друзей попросили приюта в доме, чтобы переждать бурю.

Этот дом принадлежал Жану-Батисту Сансону — ему тогда было девятнадцать лет, и он в тот вечер давал бал по случаю своей женитьбы.

Молодые люди возвращались с пикника и сочли приятной идею провести вечер у богатого буржуа, рассчитывая развлечься за его счет. Поздно ночью, когда большинство гостей уже прощались с хозяином, Лалли-Толландаль сказал друзьям: «Давайте уедем, господа, но прежде узнаем, кого нам благодарить».

Выставление на обозрение голов казненных.

Жан-Батист Сансон ждал этого момента, чтобы отомстить незваным гостям за их бесцеремонность и высокомерие. «Я исполнитель судебных приговоров, господа, заплечных дел мастер Парижского виконтства». Молодые люди побледнели. Не стоит забывать, что в те времена палачи были париями.

Жан-Батист Сансон продолжил: «Моими приглашенные гостями были мои помощники, коллеги из провинции, дознаватели и королевские судебные приставы. Дамы — их супруги и сестры».

Молчание прервал Лалли-Толландаль: «Какой интересный человек, может, он позволит нам взглянуть на свой пыточный арсенал», — с вызовом бросил он. Жан-Батист Сансон не стал спорить с молодыми гуляками, задерживавшими его брачную ночь. Он показал им веревки, плахи, оковы, дубины и тяжелый меч.

Китай. 1925 г. Фото «Сигма».

Обезглавливание — умерщвление посредством рассечения костного мозга в области продолговатого отдела мозга или чуть ниже. Судя по наблюдениям, сделанным во время казни преступников и опытов по обезглавливанию собак в конце XIX века, смерть наступает по разным причинам. У собак летальный исход вызывали не рассечение костного мозга и не раздражение нервных центров, а кровотечение и удушье.

Человека быстрее приводит к смерти ингибиция, вызываемая воздействием на мозг, нежели повреждения сосудов. Знаменитый ученый Луаяль говорил, что человеческий мозг не успевает воспринять боль после рассечения шеи. Именно поэтому так разнятся посмертные маски обезглавленных людей и собак. Лицо обезглавленного человека выражает уныние и бесстрастность, тогда как на морде животного читаются боль и ужас.

С другой стороны, эксперименты по обезглавливанию собак доказали, что и у животных можно добиться такого же спокойного, как у человека, выражения, если провести отсечение головы на уровне продолговатого мозга и дыхательного центра. Посмертные движения обезглавленных преступников Луаяль характеризовал как рефлексы при утрате чувствительности.

Во Франции, как и везде, общественное мнение меняется в зависимости от текущих событий. Число сторонников смертной казни всегда растет после серийных преступлений.

— 1962: 34 % за смертную казнь.

— 1964: 51 %.

— 1972: 63 %.

— 1978: 60 %.

— 1979: 55 %.

— 1981: 62 %.

— 1982: 63 %.

— 1984: 65 %.

— 1988: 72 %.

— 1990: 74 %.

Лалли-Толландаль провел пальцем по лезвию. «С таким оружием, — сказал он, — можно быть уверенным, что снесешь голову одним ударом». Палач дерзко ответил: «Если когда-нибудь судьба мсье Сен-Мара постигнет вашу милость, то, поскольку я не смогу поручить отсечение головы дворянина своим помощникам, даю вам слово, что не заставлю вас ждать и десять попыток мне не понадобится».

Шутка произвела на Лалли-Толландаля скверное впечатление. К тому моменту, когда он достиг высокого положения, Жан-Батист Сансон, страдая паралитическими припадками, уже передал дело сыну Шарлю и уединился в своем доме в Бри-Комт-Робере.

Узнав о приговоре, вынесенном ночному посетителю, и отказе Людовика XV в помиловании, Жан-Батист Сансон вернулся в Париж, твердя одну-единственную фразу: «Я не хочу, чтобы он страдал, я ему обещал».

«Я буду на эшафоте, — сказал он своему сыну, — и буду давать тебе советы, чтобы он не мучился».

Конец истории напоминает античную трагедию. Робер Кристофф описал эти события в его «Истории Сансонов»:

«Трагическое воспоминание, ужасное стечение обстоятельств, печальный день настал. Прибыв на Гревскую площадь, Лалли-Толландаль взошел на эшафот, поддерживаемый двумя Сансонами, молодым Шарлем-Анри и его отцом Жаном-Батистом, который не был еще стариком, немощным его сделала болезнь. Мышцы утратили силу, ноги ослабели, болели почки. На эшафоте Лалли-Толландаль уставился на Жана-Батиста Сансона, как будто хотел ему сказать: «Вспомни о своем обещании». Пока слуга подносил палачу стул, тот, засучивая рукава, сказал осужденному: «В нашем возрасте, господин граф, убивать уже невозможно, можно лишь умирать. Вот мой сын, — добавил он, указывая на Шарля-Анри, — он сдержит слово, данное отцом».