Хаос (ЛП) - Шоу Джейми

Я бы продала все свои волосы до последнего дюйма, чтобы попасть на этот фестиваль прошлой весной, но билеты были распроданы прежде, чем я смогла их достать.

— На что это было похоже?

— Это было громко.

Его дьявольская ухмылка вызывает у меня озноб, который не покидает меня всю дорогу до Нэшвилла, и когда мы подъезжаем к месту выступления, я широко распахиваю глаза, глядя в окно автобуса. Очередь на сегодняшнее шоу тянется на несколько кварталов, молодежь с крашеными волосами, пирсингом и футболками еще более выцветшими, чем у меня. Я с трудом сглатываю и отрываю взгляд от окна, когда Шон садится рядом со мной на койку.

— Есть только одна вещь, которую ты должна помнить, — наставляет он. Он одет для шоу точно так же, как и сегодня утром — выцветшие рваные джинсы и винтажная футболка с Нирваной.

— Какая?

— Ты самый лучший ритм-гитарист, которого эти ребята когда-либо видели. — Он мягко улыбается в ответ на мой неуверенный взгляд и заправляет мои волосы за ухо, прежде чем встать и пойти к передней части автобуса.

— Шон, — окликаю я его, вставая и поворачиваясь к нему лицом в проходе. — Как я выгляжу?

На мне симпатичный черный лифчик, выглядывающий из-под одного из творений Ди —разрезанный фиолетовый топ, который обтягивает там, где должен обтягивать, и драпирует там, где должен драпировать. Он соответствует бликам в моих волосах и украшен фотошопленной фотографией Мэрилин Монро спереди. Она с тяжелым макияжем и татуировках, пальцы обеих рук скручены в рок-жесте, выглядит так же круто, как я надеюсь. Мои ноги плотно обтянуты рваными черными узкими джинсами, а армейские ботинки туго зашнурованы.

Зеленые глаза Шона изучают меня, прежде чем он подходит ближе. Мы остаемся одни между занавесками, и когда он целует меня, я забываюсь. Мне наплевать на Вэна, на его выступление, на то, кто может нас застукать. Меня волнует только то, как тепло у него во рту, как он хорош на вкус — как темный обжаренный кофе с сахаром.

Шон отстраняется первым, мое сердце сильно колотится, когда он тихо мурлычет мне в ухо:

— Ты выглядишь, как неприятности.

К тому времени, как я выхожу из автобуса, вторая дорожная бригада уже снаружи, помогая нашим вносить оборудование внутрь. Адам немедленно закуривает сигарету, потому что ему запрещено курить в автобусе, хотя он все равно делает это половину времени, а Майк протягивает руки к небу, издавая усталый стон. Когда Шон заканчивает кричать новой дорожной бригаде, чтобы они были осторожны с нашими вещами, остальные следуют за ним внутрь.

Увидев на сцене Вэна Эриксона — похожего на рок-Бога в черных джинсах, облегающей черной футболке и ремне с шипами, болтающемся на конце, — я чувствую себя на два дюйма выше земли. Он спрыгивает со сцены и сразу же идет к нам, даже его уверенная походка кричит: «Рок-звезда». У него черные лохматые волосы, выкрашенные в красный цвет на кончиках, и татуировки, ползущие по обеим рукам. Его улыбка абсолютно уверенная, когда он подходит к ребятам из моей группы. Его взгляд ползет по Шону, Адаму, Джоэлу, Майку, а затем обшаривает меня с головы до ног. Вэн ухмыляется, а затем пожимает руки Адаму и Шону, притягивая каждого в мужское объятие.

— Я твой должник, — говорит он Шону.

— С этим уже пять раз, — поправляет Шон, и Вэн смеется, отстраняясь и обнимая остальных парней.

Когда он добирается до меня, вместо того чтобы обнять, он берет обе мои руки и разводит их в стороны, чтобы получше рассмотреть меня.

— Черт. Ты новый гитарист?

Если бы какой-нибудь другой парень осматривал меня так, как он, как будто я сочный кусок мяса, я бы отдернула руки и, вероятно, ударила его коленом по значимому месту. Но из-за того, что он Вэн Эриксон, из-за того, что он один из моих кумиров, я просто стою там с языком, завязанным в узел в моем пересохшем рту.

— Кит, — наконец хриплю я одним быстрым слогом.

Вэн ухмыляется и отпускает мои руки. Он обнимает меня за плечи и поворачивается лицом к ребятам.

Шон пристально смотрит на меня, и я вдруг понимаю, что стою там, в объятиях Вэна, как будто я его собственность, как будто я на все готовая чертова фанатка. Мои щеки краснеют, и намек Вэна едва скрывается, когда он смотрит на меня в последний раз, прежде чем сказать ребятам:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вы ведь останетесь после шоу сегодня вечером, да?

На самом деле он имеет в виду, останусь ли я после шоу — я, девушка с виднеющимся из-под топа лифчиком; я, девушка, которая позволила ему осмотреть себя, как стейк в разрезе; я — на все готовый верняк.

В момент абсолютного безумия я подношу руку ко рту…

Посасываю кончик пальца…

Сую его прямо в ухо Вэну Эриксону.

В одно мгновение его рука взлетает с моего плеча, и он отпрыгает, теперь находясь вне досягаемости, крича во всю глотку:

— Какого хрена!

Секунда тишины, а затем каждый из моих товарищей по группе смеется до упаду —громко, вероятно, достаточно громко, чтобы услышал народ снаружи, — в то время как я просто стою там с выражением «о-мой-гребаный-бог» на моем лице.

Неужели я всерьез только что сделала ВЭНУ ЭРИКСОНУ «Мокрого Вилли»?

О боже мой. Да. Я только что сделала Вэну Эриксону мокрого-долбаного-Вилли.

— Зачем ты это сделала? — кричит он на меня.

Все еще с широко раскрытыми глазами, я просто говорю:

— Мне просто показалось, что это то, что нужно сделать…

— Тебе показалось, тебе показалось… — Вэн заикается, отчего парни смеются еще громче. Майк хватается за живот, и его смех эхом отражается от стен зала. Шон и Адам смеются так сильно, что плачут. Вэн перестает заикаться, вытаращив на меня глаза, и говорит: — Ты чокнутая!

Майк воет от смеха, а я просто киваю.

— Немного… Но я хорошо играю на гитаре.

— Ты… — Вэн обрывает себя и его брови сходятся вместе. Изучает меня долгим-долгим взглядом, потом выражение его лица смягчается, и он качает головой. — Ты хорошо играешь на гитаре, — повторяет он, как будто это самая сумасшедшая вещь, которую он когда-либо слышал, а затем хихикает. Когда его лицо расплывается в улыбке, мне удается сдержанно улыбнуться в ответ. — Ладно, Кит. Ты хорошо играешь на гитаре? Давай послушаем, докажи.

Делать саундчек с Вэном Эриксоном и его группой — это еще более нервно, чем играть перед полным аншлагом весь концерт, но, кажется, я единственная, кто так думает. И только когда Адам начинает выкрикивать слова песни Донны Льюис «I Love You Always Forever», у меня нет другого выбора, кроме как расслабиться. Я не могу удержаться от смеха вместе со всеми, и когда Джоэль случайно хрюкает, мне приходится отпустить гитару, потому что я слишком сильно смеюсь, чтобы удерживать ее.

С такой большой толпой, здесь, чтобы увидеть группу, столь популярную, как Cutting the Line, вступительный акт может пойти так или иначе. Зрителям может понравиться наше звучание, и мы сможем заполучить новых поклонников, или же они потеряют терпение и будут плавать в яме, как мертвые рыбы в море.

В первой песне мы получаем в основном дохлую рыбу. Несколько ребят знают нас и подпевают, но большинство просто выжидают, пока Вэн не выйдет на сцену. Затем идет какой-то стеб, во время которого Адам представляет нашу группу, называет наши имена, рассказывает, откуда мы родом. Он объясняет, что случилось с запланированным разогревом, а затем они с Шоном шутят о том, что ехали четыре часа, чтобы попасть сюда на шоу. Они рассказывают всей толпе о моем инциденте с «Мокрым Вилли», дразня меня до тех пор, пока толпа не начинает громко аплодировать, а мои щеки не начинают гореть красным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

К нашей третьей песне мы полностью покорили их. Все подпрыгивают на месте, поднимают руки вверх, кричат во все горло в конце каждой песни, и, хотя большинство из них поначалу не знают слов нашего материала, к третьему разу, когда Адам поет припев, новые поклонники подпевают ему.

Песня за песней, мы обращаем их, и в конце нашего сета Адам заставляет их сходить с ума.