Обитель - Максим Константинович Сонин

попыталась подглядеть в щель, но ничего не вышло – видно было только доски пола и какие-то тени. – Здесь сиди, а я сейчас туда схожу, узнаю, чего случилось, – сказал мужчина, но не ушел. Спросил будто у комнаты: – Вдвоем сходить?

Добавил еще:

– Ну все, грейся давай. Скоро вернусь.

Пробормотал что-то и вышел. И только тут Мишка услышала легкие шаги по доскам. Кто-то совсем маленький сел близко, почти у щели. Мишка слышала неровное дыхание, постукивающие зубы. Мишке не приходило в голову, что Ева – а она была уверена, что «мелкая», с которой только что разговаривал мужчина, это именно Ева, – может быть немая или глухонемая. Что ж, это предстояло выяснить. На всякий случай Мишка сопроводила свое обращение жестом – просунула под дверь пальцы, поскребла доски. Голосом позвала:

– Ева? Ева, это ты здесь?

Дыхание сбоку участилось, но ответа не последовало.

– Меня зовут Маша, – сказала Мишка, опасаясь, что слово «Мишка» может ребенка напугать. – Меня прислала твоя сестра Софья. Ты же помнишь Софью?

Что-то там в щели двинулось, но понять, что именно, было невозможно.

– Ты же помнишь свою сестру Софью, – сказала Мишка. – А у меня для тебя от нее письмо.

В щели раздался шорох, а потом что-то коснулось Мишкиных пальцев. Она чуть не отдернула руку, но сдержалась. Ледяные детские пальцы пролезли в щель. Девочка прижалась к щели, и Мишка даже почувствовала ее дыхание.

– Ты хочешь письмо? – спросила она у девочки. Раздался тихий стук, видимо, девочка кивнула. Все-таки она была слышащая. – Я его тебе просунуть не могу, – сказала Мишка. – Но я его тебе сейчас прочитаю, хочешь?

Снова стук. Мишка напрягла память – представила листок, найденный в квартире Софьи, пробежалась по нему глазами.

– Милая, – сказала Мишка. – Я надеюсь, что ты хорошо себя чувствуешь. Я знаю, что письма до Обители идут долго, и радуюсь каждому твоему письму. Я очень скоро приеду, осталось чуть-чуть накопить, и я тебя заберу.

Девочка за щелью сжала Мишкины пальцы.

– Ты пишешь, чтобы мы читали письма вместе с братом, но я боюсь, что он мне больше не доверяет, и поэтому прячу твои письма. Мне кажется, он боится, что я уеду. А я уеду обязательно, только накоплю денег. Больше здесь жить невозможно. – Мишка постаралась обхватить пальцы девочки, надеясь хотя бы немного ее согреть. Подумала, неужто они ее в неотапливаемом помещении держат. Мысли не мешали ей читать дальше: – От нас ушла Катя – ты читала о ней в прошлом письме.

Мишка сразу решила, что прочитает письмо как есть. Во-первых, из уважения к Соне, а во-вторых, чтобы девочка точно-точно поверила в то, что это письмо ее сестры.

– Это очень плохо, – сказала Мишка, – потому что ей хотелось мне помочь. Впервые в моей жизни появился человек, кроме тебя, который желал мне добра от чистого сердца. Мне жаль, что тебе пришлось сидеть в колодце. Пожалуйста, будь осторожнее. Расскажи, пожалуйста, как там Юлик и близнецы, ты давно о них не писала. Мне будет приятно прочитать твое следующее письмо. Я очень его жду.

Последние два предложения Мишка проговорила неуверенно. Письмо Сони обрывалось на слове «Мне». Девочка молчала.

– Ты же напишешь ответ Софье? – спросила Мишка. Снова стук. Все-таки девочка, видимо, была немая. Значит, нужно было продолжать говорить. – Я хочу забрать тебя, – сказала Мишка, думая о том, что зря не готовилась к этому разговору. Она уже, прочитав письмо, явно пообещала Еве, что сестра обязательно за ней приедет. Но сестра ждала ее по другую сторону Леты – отправлять девочку туда Мишка не собиралась. – Если там в замке есть ключ, – сказала Мишка, – поверни его, пожалуйста, хорошо?

Девочка не сдвинулась с места. То ли ключа в замке не было, то ли отпереть его она не решалась. Мишка решила попробовать по-другому.

– Ты умеешь молиться? – спросила она. Стук в ответ. – Давай вместе помолимся, – сказала Мишка. – Я буду говорить молитву, а ты за мной повторяй, хорошо?

Стук еще раз. Какие молитвы приняты в Обители, Мишка не знала, поэтому начала ту, которую должны были знать даже дети.

– Отче наш, Иже еси на небесех, – сказала она медленно. И почти сразу девочка за дверью повторила очень тихо:

– Отче наш, Иже еси на небесех.

– Да святится имя Твое, – продолжила Мишка. – Да приидет Царствие Твое.

Девочка за дверью слово в слово повторяла молитву:

Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь;

и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим;

и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.

Мишка замолчала. Девочка договорила «лукаваго» и тоже стихла.

– Вот хорошо, – сказала Мишка. – Господь тебя и меня бережет, правильно?

И снова девочка стукнула в ответ. Мишка уже собиралась рассказать девочке сказку, даже придумала какую, только чтобы удерживать внимание, но тут хлопнула входная дверь. Мишка потихоньку втянула пальцы в щель. Кто-то быстро прошел в комнату.

– Ты как тут? – спросил мужчина. – Все хорошо?

Девочка, видимо, кивнула.

– Тебя матушка Варвара не обижала? – спросил мужчина.

В комнате было очень тихо, и Мишка вся подалась вперед, прижалась к щели.

– Ну и славно. К ней пойдем, она тебя уложит. Тебе спать нужно, – сказал мужчина. – Так что тебя я сейчас спать отведу в избу, хорошо?

Девочка поднялась с пола, прошла тенью мимо щели. Мишка сжала кулаки. Подумала о том, что игумен – а мужчина наверняка был именно он – звучит сравнительно адекватно. Можно было просто обратиться к нему, например, на ломаном английском, чтобы сразу понял, что у него не обычный ребенок заперт. Именно так поступил как-то в детстве предок сыщика Фандорина. Но Мишка до сих пор не могла решить, находится ли она в плену или под прикрытием. Во втором случае обращаться к игумену через дверь по-английски было странно. В первом же – идея была неплохая. Вот только гарантировать ничего было нельзя. Ведь находилась у него Ева, а значит, и мужчина, с которым она путешествовала. А насчет этого мужчины у Мишки были серьезные опасения. Она поразмышляла