3d, или Дела семейные (СИ) - Кальк Салма

— И что она вам сказала позже?

— Что — кричала и ругалась, как обычно. Сказала, что я ей жизнь испортила. Я ей ответила, что если ещё хоть слово на эту тему от неё услышу, то приворожу не к красивому влюблённому в неё парню, а к старому хромому уроду. И пусть меня потом наказывают, мне наплевать. Она тут же замолчала и ушла. И пару месяцев вообще со мной не разговаривала. А по мне — пусть уж лучше совсем не разговаривает, чем ноет и кричит. Я понимаю, что это не лучший образец отношений между сестрами, но не знаю, почему так. Со всеми остальными сестрами и братьями у меня прекрасные отношения.

— Я вижу, да, — улыбнулся он. — Ничего, у меня с Сальваторе и Анджелиной тоже никогда не было ни дружбы, ни понимания. Бывает. Кстати, и как вам было без способностей?

— Тяжело, — призналась она. — Правда, я быстро научилась напрашиваться на разные дополнительные занятия. Так что некоторая польза всё же получилась. Ну а вопрос о применимости приворотов я решила для себя позже… и я вам об этом как-то рассказывала.

— Точно, было дело. Кстати, на улице светло, заметили?

— Теперь да.

— Пойду взгляну, — он встал, хотел было выйти на балкон, потом усмехнулся, стянул с кровати простыню и завернулся в неё, и только потом вышел. И через минуту заглянул обратно. — Элоиза, хотите восход солнца?

— Ой, хочу, — она подняла с пола ещё одну простыню, тоже завернулась в неё и вышла на улицу.

Чёрт возьми, свежо! Себастьену тоже было не жарко, он прижал её к себе покрепче.

— Смотрите, вон там, — башня была выше окрестных строений, с неё было видно неплохо.

Элоиза сощурилась — и лучи легли на крыши, проскользили по окнам, накрыли собой огромный город.

— А вот бы увидеть восход солнца посреди океана. Ничего нет, ни домов, ни крыш, ни деревьев, и только солнце поднимается из воды, — пробормотала она.

— Правда? — сверкнул он глазами. — Вам этого в самом деле хочется?

— Да, — призналась она, глядя на него.

Что в этом такого-то? У всех есть какие-то бредовые детские мечты.

— Элоиза… Нет, так не бывает, — он смотрел на неё так, что… нет, она не могла понять и правильно истолковать этот взгляд.

— В чём дело? Я не понимаю совершенно.

— Ещё бы, конечно же не понимаете! Пойдёмте внутрь, — он подвёл её к двери и они быстро заскочили в комнату.

Вовремя, потому что зубы уже стучали вовсю.

— Рассказывайте, — она вытащила из шкафа тёплое одеяло и закуталась в него.

— Эй, мне тоже холодно! — он осторожно вытряхнул её из одеяла, а потом они забрались под него вместе.

— Да нечего рассказывать, — хмуро ответил он. — Вы же знаете, я люблю странное, ну, все нормальные люди этим в детстве болеют, а потом успокаиваются. И тихо-мирно живут с семьёй, занимаются политикой, выгуливают жену по магазинам и курортам, а детям выдают деньги на карманные расходы и не спрашивают, почему они снова плохо себя ведут.

— Да ладно, — усомнилась она. — Взгляните хоть на дядюшку Жана, хоть на дядюшку Валентина — это просто мои самые близкие примеры — они живут вовсе не так, и всё хорошо.

— Я рад, что хотя бы вам в этом плане повезло, — усмехнулся он. — Нет, просто я в какой-то момент жизни осознал, что могу исполнять свои детские мечты, и одно время пытался приохотить Челию к ним, но увы. У неё тоже были детские мечты. Ей не хотелось идти на яхте в океан, а у меня была, и неплохая, ей хотелось максимум кататься на ней вдоль берега. И ещё у неё была морская болезнь. Ей не хотелось с горы на лыжах, не хотелось на другой конец света. Но хотелось на модный курорт, где она бы ходила и демонстрировала новые наряды, где еда и выпивка без ограничения, где можно увидеть каких-нибудь звёзд и посмотреть какие-нибудь модные фильмы. А мне было скучно. Мы были как с разных планет, черт возьми. Я больше никогда не предлагал никакой девушке разделить со мной моё безумие, а тут вдруг вы!

— Ой. Я люблю с горы на лыжах, да вы видели. На другом конце света не бывала, ну, кроме как у Валентина в гостях, но хочу. А яхты очень красивые. Я боюсь, что у меня тоже может оказаться морская болезнь, и я буду абсолютно бесполезна. Но вдруг я смогу что-то с этим сделать? — она закусила нижнюю губу и смотрела на него.

— Даже то, что вы хотите, уже счастье. А детали посмотрим. Не попробуешь — не узнаешь, так ведь?

— Но у вас сейчас нет яхты?

— Сейчас нет. От той я избавился… после смерти Челии. А новая — дело наживное. Вы сейчас важнее, — он улыбнулся и утянул её под одеяло с головой.

* 81 *

Когда у Элоизы наступило утро, то оказалось, что у всех уже давно день. Видимо, у Себастьена тоже был день — его в комнате не наблюдалось. На полу кучей лежала их вчерашняя одежда, на столике стояли бокалы и пустые тарелки… ладно, разберемся.

Она умылась и оделась, и спустилась вниз. В доме было как-то подозрительно тихо, для полудня воскресенья. Однако в Вишнёвой гостиной обнаружились дядюшка Валентин, дядюшка Жан и Себастьен. Они встали при её появлении, Себастьен же подошёл и с улыбкой поцеловал. Валентин тем временем позвонил на кухню и попросил чистый прибор.

— Что это у вас здесь за военный совет? — спросила она, усаживаясь. — И почему так тихо?

На столе красовались разнообразные остатки вчерашнего пиршества, заботливо сохранённые под руководством дворецкого Джорджио. Через пару минут Луиза-Мария принесла и приборы, и кофейник, и сливок — мужчины пили черный кофе, и предыдущая порция как раз закончилась.

— Тихо потому, что все разбежались. Полинька собрала в кучу всех детей и повела куда-то развлекаться. Женевьев с Ниной отправились в магазины. Лина с Марго, Алисой и Вероникой — примерно туда же. Куда поехали мальчишки — не скажу, потому что сам не знаю, но набились в машину и поехали, — развел руками Валентин.

Мальчишки — это, вероятно, кузены Ледяные и кузены Шатийоны, ага.

— Мы остались совсем одни, и с подачи Себастьена рассказываем сказки. Догадайся, о ком, — усмехнулся Жан.

— И представления не имею, — покачала она головой.

— О тебе, дорогая, — рассмеялся Валентин. — Представляешь — каждому нашлось, что рассказать. Из здесь сидящих только я видел, как ты отобрала у ничего не подозревающего парня внедорожник и выписывала на нём по льду фигуры высшего пилотажа. Также только Жан видел, как ты стреляла по мишени верхом на лошади на галопе. И только Себастьяно видел, как ты летаешь над крышами. Правда, вот про это последнее — я не вполне понял, зачем тебе это понадобилось.

Элоиза фыркнула.

— Зато про остальное было понятно сразу, не так ли?

— Мне — да, — подмигнул Себастьен. — Вы покажете мне те фотографии, о которых упоминали ночью?

— Конечно, — улыбнулась она из-за чашки с кофе.

Фотографии не сразу, но нашлись, их было три альбома. Элоиза листала страницы и как будто снова ощущала себя там и тогда — вечер, фонарики в парке, Линн и Марго, танцы…

— А это ведь вы? — Себастьен подцепил и вытащил из альбома черно-белую фотографию.

— Да, это я. С той самой диадемой, ага, — Элоиза уже не помнила, кто именно фотографировал.

С картонки на неё смотрела девчонка в светлом платье, с тщательно завитыми и уложенными локонами, сияющими глазами и в жемчужной диадеме.

— Вы прелестны, — улыбнулся он. — Я прямо жалею, что не попал тогда в этот дом, мне прямо интересно, столкнулись бы мы с вами или же нет.

— Не знаю. Я тогда неплохо умела задирать и насмешничать, а вот познакомиться и встречаться — нет. Молодая была, — пожала она плечами.

— Думаете, позадирали бы друг друга и разошлись?

— Вот вы, скажем, танцевать тогда умели?

— Практически нет. Если смотреть с позиции сегодняшнего дня. Только обхватить девушку покрепче и перетаптываться под музыку. А вы-то, наверное, умели?

— Конечно. И жестоко смеялась над всеми, кто не умел. Танцевать приходилось с кузенами. Кузены Шатийоны умели неплохо, их тоже учили всему, чему положено.

— Ладно, я не буду дальше фантазировать о том, что бы было, если бы. Но жду от вас ещё один рассказ — почему вы так странно реагируете на свою принадлежность к Винченти?